— Кирилл, дорогой, передай своей жене салат, — голос Маргариты Борисовны сочился медом, но Алина знала, что в этом меде всегда есть капля яда. — А то она у нас такая худенькая, прозрачная вся. В деревне, поди, не доедала?
Кирилл, как всегда, не заметил подвоха. Он с улыбкой подвинул к жене тяжелую хрустальную салатницу.
— Мам, ну что ты такое говоришь. У Алины просто фигура такая, спортивная.
Маргарита Борисовна издала тихий смешок, который Алина научилась распознавать. Это был смех превосходства.
— Спортивная, конечно. По полям, наверное, много бегала. Это сразу видно — такая, знаешь, природная красота, не испорченная городом.
Румянец во всю щеку, волосы без всяких салонных укладок. Просто и мило.
Она сделала паузу, оглядывая Алину с ног до головы цепким взглядом.
— Я вот недавно встретила Катюшу, твою бывшую, помнишь? Вся такая ухоженная, ноготочки, прическа… Сразу видно — столичная девушка. Заботится о себе, знает себе цену.
Алина медленно прожевала лист салата, чувствуя, как внутри все сжимается. Она не смотрела ни на мужа, ни на свекровь.
Ее взгляд был устремлен в тарелку. Она тысячу раз обещала себе не реагировать, не давать Маргарите Борисовне повода для радости.
Кирилл неловко кашлянул.
— Мам, зачем ты сейчас про Катю? Мы с Алиной женаты.
— Да я же ничего такого не имею в виду! — картинно всплеснула руками свекровь. — Просто сравниваю.
Хочется ведь, чтобы и наша Алина не отставала. Чтобы ты гордился ей, сынок. А то ходит как… простушка. Ни косметики, ни стиля.
В кармане джинсов Алины завибрировал телефон. Короткое сообщение от агента: «Срочно. Позвони, как сможешь. Утвердили на обложку».
Она сжала телефон в руке так, что он впился в ладонь. Еще немного. Нужно потерпеть еще немного.
— Я считаю, что у моей жены прекрасный вкус, — ровным голосом сказал Кирилл, но в его тоне не было той стали, которая могла бы остановить его мать. Он просто хотел сгладить углы.
Маргарита Борисовна тут же сменила тактику.
— Конечно, прекрасный! Я же и говорю — естественный. Но, Алиночка, пойми, в нашем кругу так не принято.
Женщина должна быть витриной своего мужчины. Вот я и подумала… может, сходим с тобой по магазинам? Я тебе покажу, что сейчас носят, подберем что-нибудь… достойное.
А то эти твои джинсы и свитера… это все хорошо для дачи.
Она улыбнулась своей самой обаятельной улыбкой, от которой Алине захотелось запустить в нее той самой хрустальной салатницей.
— Спасибо за заботу, Маргарита Борисовна, — тихо, но отчетливо произнесла Алина, впервые за вечер подняв на нее глаза. — Но мне комфортно в моей одежде.
Свекровь поджала губы. Она не ожидала прямого, хоть и вежливого, отказа.
— Ну, как знаешь. Дело хозяйское. Просто потом не удивляйся, если муж будет заглядываться на более… ярких женщин. Мужчины любят глазами. Так ведь, Кирюша?
Она подмигнула сыну, и тот лишь виновато пожал плечами, умоляюще глядя на Алину. Он снова ничего не понял. Не хотел понимать.
Алина встала из-за стола.
— Простите, мне нужно ответить на звонок. По работе.
Она вышла на балкон, вдыхая прохладный вечерний воздух. Пальцы дрожали, набирая номер агента.
В голове билась только одна мысль: «Она еще посмеется над моей деревенской внешностью. Но смеяться ей осталось недолго».
— Да, Стас, это я. Что там?
Голос агента на том конце провода был полон эйфории.
— Аля, детка, ты сидишь? Сядь! Нас утвердили! Обложка главного глянца страны! И разворот! Это бомба! Гонорар такой, что ты сможешь купить себе ту самую машину, о которой мечтала!
Алина прикрыла глаза, прислонившись лбом к холодному стеклу. Вот оно. То, ради чего она работала последние два года, скрывая свою карьеру от семьи мужа.
— Съемка когда? — спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Послезавтра. Все уже готово. Я тебе вышлю все детали. Аля, это прорыв! После этого о тебе заговорят все!
Она вернулась за стол через несколько минут. На лице — ни тени волнения, только спокойная, вежливая маска.
Маргарита Борисовна уже разливала по бокалам вино.
— Ну что, решила свои рабочие вопросы, труженица наша? — язвительно поинтересовалась она.
— Да, все в порядке.
— Кстати о работе, — свекровь поставила бутылку на стол. — У моего мужа юбилей через две недели.
Будет большой банкет в «Метрополе». Приглашены все его партнеры, друзья… люди нашего круга.
Она сделала многозначительную паузу.
— Я надеюсь, ты понимаешь, что выглядеть нужно будет соответствующе. Никаких твоих… сельских нарядов.
Кирилл снова напрягся.
— Мама, перестань. Алина сама разберется, что ей надеть.
— Вот именно, что сама! — парировала Маргарита Борисовна. — А я не хочу, чтобы потом за спиной шептались, что мой сын женился на серой мыши. Поэтому я взяла дело в свои руки.
Она с победным видом достала из бумажного пакета дорогого бутика платье. Ярко-красное, с глубоким декольте и блестками. Абсолютно безвкусное, кричащее.
— Вот. Я купила тебе. Наденешь его. Это не обсуждается.
Алина посмотрела на платье, потом на свекровь. В ее взгляде не было ни страха, ни робости. Только холодный, спокойный интерес исследователя.
— Спасибо, но я его не надену, — ровным тоном сказала она.
Маргарита Борисовна побагровела.
— Что, прости?
— Это платье мне не нравится. Оно вульгарное. Я подберу себе наряд сама.
Кирилл смотрел то на мать, то на жену, не зная, в чей угол ринга броситься.
— Алина, может, не стоит так… Мама же хотела как лучше.
— Как лучше для кого, Кирилл? — спокойно спросила Алина, не отрывая взгляда от свекрови. — Для меня или для ее репутации в обществе?
Это был прямой удар. Маргарита Борисовна от такой наглости на секунду потеряла дар речи.
— Да как ты смеешь! — наконец прошипела она. — Я трачу на тебя время, деньги, пытаюсь сделать из тебя человека, а ты… Неблагодарная!
— Я не просила вас делать из меня человека. Я вполне состоялась как личность, — Алина слегка улыбнулась. — И я не нуждаюсь в ваших подачках.
Она встала.
— Спасибо за ужин. Нам с Кириллом, пожалуй, пора.
Она взяла мужа за руку, и тот, ошарашенный, поднялся следом.
Уже в дверях Маргарита Борисовна крикнула им в спину:
— Если ты не наденешь это платье на юбилей, можешь считать, что семьи у тебя больше нет! Поняла?
Алина обернулась. В ее глазах плясали озорные огоньки.
— Я вас поняла, Маргарита Борисовна. Все предельно ясно. До встречи на юбилее. Будет весело.
Банкетный зал «Метрополя» гудел, как растревоженный улей. Маргарита Борисовна, облаченная в лиловое платье, порхала между гостями, одаривая всех лучезарной улыбкой.
Но глаза ее то и дело стреляли в сторону входа. Она ждала.
Когда Алина и Кирилл вошли, она едва не задохнулась от возмущения. На Алине было не ее красное платье.
На ней было элегантное, струящееся платье цвета ночного неба, которое не кричало, а шептало о своей цене и безупречном вкусе. Макияж был почти незаметен, но подчеркивал ее высокие скулы и огромные глаза.
— Я же сказала тебе! — прошипела Маргарита Борисовна, подлетев к ним. — Ты решила опозорить меня?
— Добрый вечер, — улыбнулась Алина. — Вы прекрасно выглядите.
Свекровь осеклась, сбитая с толку ее спокойствием. Она уже открыла рот для новой порции яда, но тут к ним подошла жена одного из главных партнеров свекра, женщина с безупречной репутацией в светских кругах.
— Марго, дорогая, поздравляю твоего супруга! — она чмокнула свекровь в щеку и тут же повернулась к Алине. — А это, я так понимаю, та самая знаменитая невестка?
Маргарита Борисовна кисло улыбнулась.
— Да, это жена Кирилла, Алина. Она у нас девушка простая, из деревни…
— Из деревни? — дама изумленно вскинула брови. — Вы шутите? Я только что видела ее лицо на огромном рекламном щите в центре города! Реклама нового французского парфюма. Это же она!
Она с восхищением смотрела на Алину.
— Девушка, у вас невероятная внешность! Такая аристократичная, утонченная!
Маргарита Борисовна застыла, как соляной столп. Она медленно повернула голову к Алине.
Взгляд ее метался между «простой деревенской» девушкой и образом с рекламного щита, который внезапно возник в ее памяти. Она ведь и правда видела его по дороге, но даже не сопоставила.
— Рекламный щит?.. — переспросил ошеломленный Кирилл, глядя на жену так, будто видел ее впервые.
В этот момент еще одна гостья, листая свежий номер глянцевого журнала, воскликнула:
— О, так вот же она! На обложке! «Алин — новое лицо поколения». Боже, какой шикарный кадр!
Журнал пошел по рукам. Все смотрели на обложку, потом на Алину, потом на окаменевшую Маргариту Борисовну.
Ее лицо медленно приобретало цвет ее лилового платья. Это был полный, сокрушительный разгром. Публичный.
Весь вечер Алина была в центре внимания.
К ней подходили, делали комплименты, мужчины смотрели с восхищением, женщины — с завистью. Кирилл не отходил от нее ни на шаг, его рука крепко сжимала ее талию, а в глазах плескался коктейль из шока, гордости и растерянности.
Ближе к концу вечера, когда большинство гостей уже разъехалось, Маргарита Борисовна подошла к их столику. Она выглядела постаревшей на десять лет.
Она остановилась перед Алиной, сглотнула.
— Алина… — голос ее был глухим. — Я… я хочу извиниться.
Она говорила это при Кирилле, при муже, который смотрел на нее с тяжелым укором.
— Я была неправа. Я вела себя… ужасно. Прости меня, если сможешь.
Алина долго смотрела на нее. В ее взгляде не было злорадства, только усталость. Она добилась своего.
— Я вас прощаю, Маргарита Борисовна, — тихо сказала она. — Надеюсь, этот урок пойдет всем нам на пользу.
Она встала и взяла Кирилла под руку.
— Нам пора.
Они вышли из ресторана и молча пошли к машине. Уже сев в салон, Кирилл повернулся к ней.
— Аля… почему ты молчала?
— А ты бы мне поверил? — она грустно улыбнулась. — Или сказал бы, что это все глупости и нужно быть скромнее?
Он не нашел, что ответить. И это был самый честный ответ.
Впереди их ждал долгий разговор, но Алина знала одно: с этого дня все будет по-другому. Она больше не позволит никому, даже любимому мужу, сомневаться в ее ценности.
