— Это всё из-за тебя! — Светлана ворвалась в палату, где Надя лежала под капельницей. — Опять! Сколько можно?
Саша вскочил с кресла.
— Мам, тише! Врач сказал — никаких волнений!
— Какие волнения? Я правду говорю! Третья беременность, и снова проблемы! Это она виновата!
Надя закрыла глаза. Двадцать вторая неделя, угроза выкидыша. Врачи борются за каждый день. А свекровь — как всегда.
— Мам, выйди, — Саша взял мать за локоть.
— Не трогай меня! — Светлана вырвалась. — Ты слепой, что ли? Она тебе жизнь испортила! Авария — из-за неё! Язва — из-за неё! Теперь вот это!
— Светлана Николаевна, пожалуйста… — Надя попыталась сесть.
— Лежи! — рявкнул Саша. — Мам, немедленно выйди из палаты!
— Ой, защитничек нашёлся! А когда ты в реанимации лежал, кто рядом был? Я! А где была твоя… как её там?
— Надя. Её зовут Надя. Семь лет знаешь, а имя запомнить не можешь!
— Да какая разница! Нина, Надя… Все вы одинаковые! Мужиков под каблук, а потом удивляетесь, почему дети не рождаются!
Надя почувствовала, как накатывает тошнота. Схватилась за живот.
— Саша…
Он обернулся, увидел её побелевшее лицо.
— Сестру! Быстро!
Прибежала медсестра, за ней врач. Светлану выставили в коридор. Саша остался, держал жену за руку, пока ей кололи спазмолитики.
— Всё хорошо, — шептал он. — Всё будет хорошо.
— Она права… Может, это правда я…
— Не смей! Слышишь? Не смей так думать!
Врач покачала головой.
— Никаких стрессов. Вообще никаких. Иначе мы потеряем ребёнка.
Когда Саша вышел в коридор, мать сидела на лавочке с видом оскорблённой невинности.
— Ну что? Опять истерику закатила?
— Мам, уезжай домой.
— Как это уезжай? Я к сыну приехала!
— Уезжай. Немедленно.
— Да что ты себе позволяешь? Я твоя мать!
Саша сел рядом. Голова раскалывалась.
— Мам, послушай внимательно. Надя может потерять ребёнка. Понимаешь? Нашего ребёнка. Твоего внука.
— Да какой внук! Третий раз пытаетесь — и всё без толку! Это знак!
— Какой знак?
— Что не надо вам детей! Что она тебе не пара!
Саша встал. В глазах потемнело от злости.
— Поехали. Я отвезу тебя домой.
— Никуда я не поеду! У меня билет на послезавтра!
— Мам, не усложняй.
Дома Светлана сразу начала новый раунд.
— Посмотри, как вы живёте! Бардак! Собачья шерсть везде!
Бублик — их старый лабрадор — виновато вильнул хвостом из угла.
— И эта псина! Воняет!
— Не трогай собаку, — предупредил Саша.
— А что? Правду не любишь? Вы тут в собачьей берлоге живёте! А потом удивляетесь, почему дети не рождаются!
— Мам, хватит.
— Не хватит! Я тебе глаза открою! Она тебя околдовала! Нормальный мужик давно бы другую нашёл! Которая рожать может!
— Всё. Достаточно.
Саша пошёл в спальню, достал чемодан матери.
— Ты что делаешь?
— Собираю твои вещи. Такси вызову до вокзала.
— Ты меня выгоняешь? Родную мать?
— Я тебя отправляю домой. Где ты живёшь. Где твоя квартира, твои вещи, твоя жизнь.
— Но я же помочь приехала!
— Помочь? — Саша обернулся. — Ты приехала отравлять нам жизнь! Как всегда!
— Я волнуюсь за тебя!
— Нет. Ты ненавидишь мою жену. Семь лет ненавидишь. Семь лет изводишь её!
— Она первая начала!
— Что начала? Что она тебе сделала?
— Тебя у меня отняла!
Вот оно. Наконец-то правда.
— Мам, мне тридцать пять лет. Я взрослый человек. У меня своя семья.
— Семья! — фыркнула Светлана. — Какая семья без детей?
— Моя семья. И дети будут. А если нет — мы усыновим. Или удочерим. Или будем жить вдвоём с Надей. И это тоже будет семья!
— Да она тебя бросит! Найдёт молодого и здорового!
— Мам, ты про Надю говоришь. Которая после аварии полгода рядом со мной в больнице жила. Которая меня выхаживала. Которая две беременности потеряла и не сломалась.
— Потому что бесплодная!
Хлопок двери был такой силы, что задрожали стёкла. Бублик испуганно залез под стол.
Саша стоял посреди комнаты, тяжело дыша. Мать — в дверях, прижав руку к щеке.
— Ты… ты меня ударил?
— Нет. Я дверью хлопнул. Но если ты ещё раз… ещё раз скажешь гадость про Надю…
— Что? Что ты сделаешь?
— Ты перестанешь быть моей матерью.
Повисла тишина. Светлана смотрела на сына, как на чужого.
— Я тебя не узнаю.
— А я тебя узнаю. К сожалению. Ты всегда была такой. Злой, ревнивой, собственницей. Отца довела, теперь меня пытаешься.
— Как ты смеешь!
— Смею. Собирайся. Такси через пятнадцать минут.
Светлана демонстративно начала складывать вещи. Гремела, хлопала, что-то бормотала про неблагодарность.
Саша вышел на балкон. Закурил — первый раз за три года.
Телефон завибрировал. Надя.
— Как ты?
— Нормально. Врач сказала, если продержусь неделю на сохранении, отпустят домой.
— Продержишься. Ты сильная.
— Саш… прости за свекровь. Я знаю, она твоя мама…
— Не извиняйся. Она уезжает.
— Правда?
— Правда. И знаешь что? Больше не приедет. Пока не научится себя вести.
— Но она же мама…
— Мама не даёт права унижать тебя. Никто не даёт.
В трубке послышались всхлипы.
— Не плачь, солнце. Вредно.
— Это от радости. Я так боялась… что ты выберешь её.
— Дурочка. Я всегда выберу тебя. И нашего малыша. Вы — моя семья.
Такси посигналило внизу. Светлана вышла из квартиры, гордо задрав подбородок.
— Пожалеешь ещё. Когда она тебя бросит.
— До свидания, мам.
— Не сын ты мне больше!
— Как скажешь.
Дверь лифта закрылась. Саша вернулся в квартиру. Бублик вылез из-под стола, ткнулся мордой в колени.
— Всё хорошо, старик. Всё теперь будет хорошо.
Через неделю Надю выписали. Саша привёз её домой, уложил в постель.
— Постельный режим до конца беременности, — напомнил он.
— Знаю. Буду лежать как королева.
— Моя королева.
Вечером раздался звонок. Номер матери. Саша не ответил.
СМС: «Надеюсь, ты счастлив. Я слегла с сердцем».
Он удалил сообщение. Знал эти манипуляции.
Прошёл месяц. Потом второй. Надя лежала, читала, вязала. Саша работал из дома, чтобы быть рядом.
На тридцать второй неделе сделали УЗИ.
— Мальчик, — улыбнулась врач. — Крепкий такой. Богатырь.
Надя и Саша смотрели на экран, боясь поверить.
— Правда всё хорошо?
— Всё отлично. Но режим не нарушать! До тридцать седьмой недели минимум.
Светлана продолжала писать. То угрозы, то жалобы на здоровье, то обвинения. Саша заблокировал номер.
На тридцать восьмой неделе Надя родила. Мальчик, 3200, 52 сантиметра. Закричал сразу, громко, требовательно.
— Красавец, — шептал Саша, глядя на сына. — Наш красавец.
Назвали Мишей. В честь деда Нади.
Через месяц после родов пришло письмо от матери. Обычное, бумажное.
«Слышала, родился внук. Поздравляю. Хочу увидеть».
Саша показал жене.
— Что думаешь?
— Не знаю. Это твоя мама.
— Но это наш сын. И я не позволю ей отравлять ему жизнь. Как отравляла нам.
Написал ответ. Короткий.
«Мама, ты можешь увидеть внука. Но только если извинишься перед Надей. Искренне. И пообещаешь уважать мою семью. Все условия».
Ответа не было. Год, два, три.
Мише исполнилось четыре, когда раздался звонок в дверь. За порогом стояла Светлана. Постаревшая, седая.
— Можно войти?
Саша молча отступил. Надя вышла из комнаты с Мишей на руках.
— Здравствуйте, Светлана Николаевна.
Свекровь смотрела на внука. В глазах стояли слёзы.
— Надя… Наденька… простите меня. За всё простите.
И это была правда. Саша видел — мать сломалась. Одиночество сделало своё дело.
— Проходите, — Надя улыбнулась. — Миша, это бабушка. Поздоровайся.
— Здравствуйте, — мальчик спрятался за маму.
— Здравствуй, внучек.
Потом было неловкое чаепитие. Разговоры ни о чём. Но лёд тронулся.
Светлана приезжала раз в месяц. Вела себя тихо, помогала, что просили. С Надей была подчёркнуто вежлива.
— Спасибо, — сказала однажды. — Что простили. И что сына мне вернули.
— Мы семья, — ответила Надя. — А в семье всякое бывает. Главное — вовремя остановиться.
Светлана кивнула. Вовремя остановиться. Да. Хорошо, что Саша оказался мудрее и решительнее. Хорошо, что выбрал правильно.
Иначе не было бы этого счастья. Внука, который смеётся. Невестки, которая простила. Сына, который принял обратно.
Семьи.
