— Да кто ты такая, чтобы мне указывать! — Зоя Николаевна швырнула тряпку прямо в лицо невестке. — В моём доме живёшь, мои харчи ешь!
Тамара вытерла лицо, сжала кулаки. Третий месяц замужем, а каждый день — как на войне.
— Я полы мою, готовлю, стираю! Что вам ещё надо?
— Надо, чтобы ты рот закрыла! Приблудная! С чужим ребёнком приперлась!
Маленькая Алёнка испуганно выглянула из-за двери. Четыре года девочке, а уже понимает — бабушка злая.
— Мам, хватит! — Степан вошёл с улицы, грязный после работы. — Что опять?
— А то! Твоя жёнушка мне хамит! Я ей говорю — суп пересолен, а она огрызается!
— Суп нормальный, — устало сказала Тамара. — Вы специально придираетесь.
— Вот! Слышал? — Зоя Николаевна ткнула пальцем в невестку. — Я придираюсь! В собственном доме!
Степан подошёл к жене, обнял за плечи.
— Мам, прекрати. Тамара весь день работает по дому. А ты только ругаешься.
— Ах так! Теперь ты против матери! Вырастила, выкормила, а он!
Старуха ушла, хлопнув дверью. В кухне повисла тишина.
— Прости, — Степан погладил жену по голове. — Она с возрастом совсем невыносимая стала.
— Стёп, может, снимем что-нибудь? Комнату хотя бы?
— На какие деньги? Я тракторист, не директор. Еле на еду хватает.
Тамара прижалась к мужу. Хороший он, добрый. Работящий. Только вот мать у него — сущий ад.
Познакомились они на сельской ярмарке. Тамара продавала вязаные вещи, Степан покупал носки. Разговорились. Он сразу сказал — не смущает, что с ребёнком. Сам детей любит.
Свадьбу сыграли скромную. Зоя Николаевна с первого дня невзлюбила невестку. Молодая, красивая, с высшим образованием — бухгалтер. А сын её — простой тракторист.
— Мама, иди ужинать, — Алёнка дёрнула за юбку.
— Сейчас, солнышко.
За ужином Зоя Николаевна демонстративно отодвинула тарелку.
— Есть невозможно. Как свиньям варишь.
— Мам! — Степан стукнул кулаком по столу. — Прекрати!
— Что прекрати? Правду говорю! Вон Светка-то какая хозяйка! А эта!
Светка — дочь Зои Николаевны. Живёт в городе, приезжает раз в год. Дом на неё переписан, хотя она тут и не живёт.
— Если вам не нравится, как я готовлю, готовьте сами, — спокойно сказала Тамара.
— Ах ты! — свекровь вскочила. — Да я тебя!
— Всё! — Степан встал между женщинами. — Мам, или успокаиваешься, или мы уезжаем. Сейчас же.
— Куда уедете? На улицу? Дом-то не ваш!
Это была правда. Дом принадлежал Светке. Они жили тут из милости.
Ночью Тамара не могла уснуть. Степан обнимал её, шептал:
— Потерпи, родная. Я трактор куплю. Буду частным извозом заниматься. Заработаем на свой дом.
— Стёп, это же дорого…
— Найду старый, починю. Я умею. Ты только верь в меня.
Утром Тамара проснулась от тошноты. Побежала в туалет. Неужели?
Тест показал две полоски. Беременна.
— Стёпа! — она вбежала в комнату. — Смотри!
Муж сонно потёр глаза, взглянул на тест. И вдруг подскочил, закружил жену.
— Тамарка! Родная! У нас будет малыш!
— Тише! Мать услышит!
Но было поздно. Зоя Николаевна стояла в дверях.
— Что за шум?
— Мам, у нас будет ребёнок! — Степан сиял.
Свекровь поджала губы.
— И где жить собираетесь? Тут и так теснота. Светка приедет — выгонит вас.
— Не выгонит! — Степан нахмурился. — Это и мой дом!
— Дом Светкин. Забыл? Я на неё переписала. А ты тут жилец.
Радость как рукой сняло. Тамара опустилась на кровать.
Через месяц случилось страшное. Тамара поднимала тяжёлое ведро с водой — водопровода в доме не было. Резкая боль внизу живота. Кровь.
— Степа! — крикнула она.
Выкидыш. В больнице сказали — перенапряжение, стресс. Нужен покой.
Какой покой в доме со свекровью?
Тамара лежала в больничной палате, смотрела в потолок. Всё. Больше не может. Не хочет.
— Уйду от него, — сказала подруге по телефону. — Не могу больше.
— Тамар, а Степан? Он же хороший.
— Хороший. Но мать его… Я сдохну там.
Степан примчался после работы. Грязный, уставший, с букетом полевых цветов.
— Тамарочка, родная, прости меня. Это я виноват. Не уберёг.
— Стёп, я больше не могу там жить.
— Знаю. Я кредит возьму. Снимем квартиру.
— На тебя не дадут. Зарплата маленькая.
— Дадут. Я вторую работу нашёл. В ночную смену на ферме. Днём на тракторе, ночью коров дою.
— Стёпа, ты же упадёшь!
— Не упаду. Ради тебя горы сверну.
Выписали Тамару через неделю. Дома Зоя Николаевна встретила с порога:
— Что, не сберегла? Я так и знала. Хлипкая ты.
Тамара молча прошла мимо. Не стоит свекровь её слёз.
Степан работал как проклятый. Утром уезжал на тракторе, ночью — на ферму. Спал по три часа.
— Я устроюсь работать, — сказала Тамара. — В конторе бухгалтером.
— Тебе отдыхать надо.
— Буду отдыхать, когда своё жильё будет.
Но тут случилась новая беда. Алёнка гуляла во дворе, увидела щенка. Маленького, больного, с перебитой лапой.
— Мама, давай возьмём!
— Доча, нельзя. Бабушка не разрешит.
— Но он умрёт!
Щенок скулил, смотрел жалобно. Тамара не выдержала. Спрятала в сарае, перевязала лапу.
Зоя Николаевна нашла через день.
— Что за псина в моём сарае?! Вон его! Сейчас же!
— Он больной! Умрёт на улице!
— И пусть дохнет! Мне блохастые твари не нужны!
Алёнка заплакала. Степан пришёл с работы, увидел дочку в слезах.
— Что случилось?
Рассказали. Степан пошёл к матери.
— Пусть щенок остаётся.
— Не останется! Мой дом!
— Мам, это ребёнок просит. Неужели жалко?
— А мне что до твоего ребёнка? Чужая она мне!
Степан побелел.
— Что ты сказала?
— То и сказала! Нечего чужих детей ко мне водить!
— Алёнка — моя дочь. Понятно? Моя! И если ты ещё раз…
— Что? Что ты мне сделаешь?
Степан развернулся и ушёл. Вернулся с ящиком инструментов.
— Что ты делаешь? — испугалась мать.
— Замок врезаю. В сарай. Там будет жить щенок. И ты туда не войдёшь.
— Да как ты смеешь! Я Светке позвоню!
— Звони.
Щенка назвали Шариком. Ветеринар сказал — нужна операция. Дорогая.
— Я работать пойду, — решила Тамара. — В конторе место есть.
— Там копейки платят.
— Копейка к копейке.
Устроилась. Утром отводила Алёнку в садик, шла в контору. Вечером забирала дочку, готовила, стирала. Зоя Николаевна изводила по-прежнему, но Тамара научилась не слышать.
Степан продолжал копить на трактор. Нашёл старый, разбитый. Хозяин отдавал за бесценок.
— Бери кредит, — сказала Тамара. — Починишь, будем зарабатывать.
— А если не получится?
— Получится. Ты же золотые руки.
Кредит дали. Купили трактор. Стоял во дворе как груда металлолома.
— Вот умора! — Зоя Николаевна смеялась. — Хлам купили! На свалку только!
Степан молча разбирал двигатель. По ночам, после фермы, при свете фонаря. Тамара помогала — подавала инструменты, держала детали.
— Спи иди. Устала.
— Вместе начали, вместе закончим.
Месяц возились. Два. Соседи смеялись — дурак тракторист, развалюху купил.
И вот однажды утром трактор заурчал. Степан сидел за рулём, не веря своему счастью.
— Тамарка! Завёлся! Работает!
Она выбежала во двор, обняла мужа.
— Я знала! Верила в тебя!
Первый заказ — вспахать огород соседу. Второй — привезти дрова. Третий, четвёртый… Пошли деньги.
— Давай Шарика оперировать, — сказал Степан. — Хватит уже.
Операция прошла успешно. Щенок бегал на всех четырёх лапах, радостно лаял.
А потом Тамара снова почувствовала тошноту по утрам.
— Стёп, я опять беременна.
— Только теперь никаких тяжестей! Слышишь? Я всё сам!
Берёг как хрустальную. Не давал ведро поднять. Зоя Николаевна злилась:
— Неженка! Я троих родила, и ничего! А эта!
Но Степан был непреклонен. Никаких нагрузок.
На седьмом месяце приехала Светка. С мужем и планами.
— Мам, мы дом продаём. Выгодно предложили. Вы к нам переедете.
— А эти? — Зоя Николаевна кивнула на Степана с Тамарой.
— Какие эти? Пусть ищут жильё.
— Светка, я тут родился! — возмутился Степан.
— И что? Дом мой. Или забыл?
— Когда выезжать? — спокойно спросила Тамара.
— Через месяц.
Степан кипел от злости. Тамара положила руку ему на плечо — тихо, не надо.
Вечером сидели обнявшись.
— Что делать? Ты же скоро родишь.
— Найдём что-нибудь. Главное — вместе.
Степан работал как одержимый. Трактор урчал с утра до ночи. За неделю заработал столько, сколько раньше за месяц.
И тут позвонил Михалыч — сосед из дальней деревни.
— Степан, дом продаю. Старенький, но крепкий. Недорого. Может, глянешь?
Поехали смотреть. Дом и правда старый, но добротный. Печка, три комнаты, сарай.
— Сколько хочешь?
Михалыч назвал сумму. Половина есть, половины нет.
— Давай в рассрочку? — предложил Степан. — Первую часть сейчас, вторую — через полгода.
— Согласен. Ты парень надёжный.
Вернулись домой окрылённые. Зоя Николаевна встретила с порога:
— Где шлялись? Светка документы привезла!
— И отлично, — спокойно сказала Тамара. — Мы переезжаем.
— Куда? На улицу?
— В свой дом. Купили.
Свекровь осеклась. Не ожидала.
— Врёте! Где денег взяли?
— Заработали, — Степан обнял жену. — Пока ты языком чесала, мы работали.
Переезжали через две недели. Вещей немного — что своего в чужом доме?
Алёнка бегала по комнатам, Шарик лаял.
— Мама, это правда наш дом?
— Наш, доченька. Настоящий наш.
Зоя Николаевна приехала через день. Стояла на пороге.
— Степан, я подумала… Может, меня возьмёте? В городе душно.
— Нет, мам. Ты выбор сделала. Живи со Светкой.
— Но я же мать!
— Мать не называет внучку чужой. Прощай.
Закрыл дверь. Тяжело, но правильно.
Матвей родился в марте. Крепкий, здоровый малыш. Кричал громко, требовательно.
— Весь в отца! — смеялась акушерка.
Степан держал сына, боясь дышать.
— Тамар, спасибо тебе. За всё.
— Это тебе спасибо. Что не сломался. Что верил.
Дом обживали потихоньку. Огород посадили, курочек завели. Трактор исправно работал, приносил доход.
Вечерами сидели на крыльце. Алёнка играла с Шариком, Матвей спал в люльке.
— Знаешь, — сказала Тамара, — я счастлива.
— И я.
— Помнишь, как тяжело было? Думала, не выдержу.
— Выдержала. Ты сильная.
— Мы сильные. Вместе.
Солнце садилось за лес. В доме пахло хлебом и молоком. Настоящий дом. Их дом.
Где никто не унизит. Не выгонит. Не назовёт чужой.
Где можно жить, любить и растить детей.
Где можно быть счастливой.
