— Ларочка, я тут! Макса с Ольгой позвал ещё. Ты же не против? — весело крикнул Артём, уже разуваясь в прихожей.
Лариса с раздражением посмотрела на мужа. На часах было без пятнадцати шесть, и скоро её муж, как обычно, притащит своих дружков.
— Конечно, — сдавленно произнесла она. — Как всегда. Не против.
Артём не заметил горечи в её голосе. Он никогда не замечал. Просто бросил пиджак на спинку стула и направился в душ, насвистывая какой-то бодрый мотив. Его мир был прост и понятен: работа, друзья, уютный дом, где всё всегда на своих местах. А за этим порядком стояла Лариса — незаметная, как воздух, который не замечаешь, пока дышишь.
Она посмотрела на свои руки — покрасневшие от чистящих средств, с потрескавшейся кожей. Вспомнила, как когда-то, пять лет назад, Артём целовал эти пальцы и говорил, что они самые красивые в мире. Теперь эти руки были просто инструментом для поддержания его комфорта.
Всё началось постепенно. Сначала это казалось милым — готовить для его друзей, создавать уютную атмосферу, быть «душой дома», как он её называл. Тогда это было их общим делом — они вместе планировали меню, вместе накрывали на стол, вместе смеялись с гостями. Артём гордился её кулинарными талантами, её вкусом, её умением создавать уют.
Но шли годы, и незаметно «вместе» превратилось в «сама». Артём стал воспринимать заботу жены как должное, а дом — как место, где всё происходит по волшебству. Он приводил гостей без предупреждения, с каждым разом всё больше и больше, каждый раз важнее предыдущего. Теперь это были не просто друзья, а деловые партнёры, начальство, коллеги, от которых зависела его карьера.
— У меня потрясающая жена! — хвастался он, пока Лариса носилась между кухней и гостиной. — Она у меня волшебница!
А Лариса всё реже садилась за стол с гостями, всё чаще оставалась на кухне, всё глубже погружалась в роль обслуживающего персонала. И её улыбка становилась всё более натянутой.
Сегодня должно было быть как обычно. Пришли Макс — лучший друг Артёма ещё со студенчества, и Ольга — новая сотрудница их компании, яркая блондинка лет тридцати. И еще несколько коллег мужа. Лариса подавала закуски, разливала напитки, выслушивала комплименты своим кулинарным талантам и улыбалась. Пустой, механической улыбкой, которую никто не замечал.
Она поставила перед гостями салаты, затем горячее, затем побежала на кухню за пирогом, который пекла с ночи.
— Ларочка, а где же соус к мясу? — спросил Артём таким тоном, будто недостаток соуса разрушил весь вечер.
— Сейчас принесу, — ответила она, возвращаясь на кухню.
Когда Лариса вернулась с соусником, то увидела, как Ольга, смеясь над очередной шуткой Артёма, положила руку ему на плечо. Он не отстранился, наоборот — чуть подался к ней.
— А вот и соус! — объявил Артём. — Ты у меня лучшая хозяйка.
Лариса поставила соусник на стол. Взгляд её упал на белоснежную скатерть, на которой уже красовались пятна от вина, а крошки хлеба валялись прямо на полу.
Что-то внутри неё надломилось. Тихо, без звука, как лёд на реке весной. Она смотрела на веселящихся людей и не чувствовала ничего. Ни злости, ни обиды. Только пустоту.
— Ларочка, кофе подай, — бросил Артём через плечо, не глядя на неё.
Она кивнула и пошла на кухню. Там, в тишине, глядя на своё отражение в хромированной поверхности кофеварки, Лариса поняла, что больше не может быть тенью. Воздухом, который не замечают. Функцией в доме.
Гости ушли поздно. Артём, довольный как кот, развалился на диване.
— Вечер — супер! — объявил он. — Все в восторге от твоих закусок. Ты, как всегда, молодец.
Лариса медленно собирала грязные тарелки. На кухне громоздилась гора посуды, на полу — крошки, на скатерти — пятна. Её день начался в пять утра с приготовления теста для пирога и уборки, а завтра ей рано вставать на работу.
— Ты считаешь, я отдыхала? — спросила она тихо, но твёрдо.
— А? — Артём оторвался от телефона, не понимая вопроса.
— Ты вообще видел, сколько я работала сегодня? Или ты думаешь, я — домработница?
Артём удивлённо уставился на жену.
— Ты о чём? Я же сказал, что всё было отлично.
— Отлично для кого, Артём? Для тебя? Для твоих гостей? А для меня? Ты хоть раз спросил, хочу ли я этих бесконечных приёмов? Нравится ли мне быть обслугой в собственном доме?
— Да ты что! — Артём поднялся с дивана, его лицо покраснело. — Я же всем говорю, какая ты молодец! Все тебя хвалят! Чего ещё надо?
— Уважения, Артём. Мне нужно уважение. Я не хочу быть функцией. Я хочу быть женой. Помнишь, мы когда-то вместе готовили? Вместе смеялись? Вместе убирали? Когда это всё стало только моим?
— Да ты неблагодарная! — вспылил он. — Я работаю как проклятый, чтобы ты могла покупать свои тряпки и безделушки!
Лариса горько усмехнулась.
— Мои последние «тряпки», как ты выразился, я покупала полгода назад. Зато у тебя новый костюм каждый месяц. И знаешь что? Я тоже работаю. А потом прихожу домой и работаю ещё больше.
Она медленно сняла фартук и аккуратно повесила его на крючок.
— Я больше не могу быть обслуживающим персоналом. Я ухожу. Ты сам со своими гостями теперь разбирайся.
Лариса взяла сумку, достала блокнот и написала короткую записку с адресом сестры. Положила на стол.
— Лара, ты что? — растерялся Артём. — Куда ты посреди ночи?
— К Кате. Не звони мне. Мне нужно подумать.
И она вышла, тихо закрыв за собой дверь.
Первые дни Артём злился. Считал, что жена просто устроила истерику и скоро вернётся, извиняясь. Но шли дни, а Лариса не возвращалась и не звонила.
Дома стало странно тихо. Холодильник опустел, посуда скопилась в раковине, постельное бельё потеряло свежесть, а он не знал, где лежит чистое. Раньше оно просто появлялось на кровати — свежее, пахнущее лавандой.
Артём впервые столкнулся с бытом лицом к лицу. Он не умел готовить — раньше даже не задумывался об этом. Не пользовался стиральной машинкой. Не мог найти нужные вещи в шкафах.
На работу он пришёл в мятой рубашке. Коллеги смотрели с удивлением.
— Что, жена в отъезде? — спросила Ольга с улыбкой.
— Что-то вроде того, — буркнул Артём.
Вечера стали самым тяжёлым испытанием. Пустая квартира, тишина, отсутствие аппетитных запахов с кухни. Он заказывал еду, но она была не та. Не с той заботой. Не с той любовью.
Однажды, ужиная в одиночестве, Артём вдруг вспомнил их первую квартиру — крохотную, но уютную. Они были счастливы тогда. Готовили вместе простые блюда, смеялись над неудачами, пели, танцевали на кухне. Когда это всё исчезло? Когда он начал считать заботу Ларисы чем-то само собой разумеющимся?
Он впервые осознал, как много она делала. И не только по дому — она создавала атмосферу, делала дом живым. Без неё всё превратилось в просто стены и мебель.
На десятый день Артём не выдержал. Он позвонил сестре Ларисы.
— Катя, как она? — спросил он.
— Жива, — сухо ответила Катя. — Что ещё?
— Передай ей… просто передай, что я скучаю. И дом без неё… не дом.
Спустя две недели Лариса вернулась за своими вещами. Она надеялась зайти, когда Артёма не будет дома. Но, открыв дверь, она замерла от удивления.
В квартире было чисто. На столе стояли свежие цветы. В воздухе витал аромат еды.
Из кухни вышел Артём в фартуке, с мукой на щеке и растрёпанными волосами.
— Лара, — выдохнул он. — Ты вернулась.
— Только за вещами, — ответила она, стараясь сохранить твёрдость в голосе.
Артём кивнул, принимая её решение.
— Я понимаю. Но, может, хотя бы поужинаешь со мной? Я… я пытался приготовить твою любимую запеканку. Не уверен, что получилось.
Лариса хотела отказаться, но любопытство пересилило.
— Ты готовишь?
— Учусь, — смущённо улыбнулся он. — По видео из интернета. Это мой пятый подход к запеканке. Первые четыре были… не очень съедобными.
Она прошла на кухню. Там царил творческий беспорядок, но видно было, что Артём старался.
— Почему? — просто спросила Лариса.
Артём сел напротив неё, глядя прямо в глаза.
— Я всё понял, Лара. Без тебя этот дом мё ртв. И дело не только в быте — я научился стирать и даже готовить что-то простое. Дело в том, что я воспринимал тебя как что-то, что просто есть. И никогда не задумывался, каково тебе.
Он протянул руку и осторожно коснулся её пальцев.
— Я хочу научиться быть с тобой рядом, а не сверху. Я не прошу вернуться прямо сейчас. Но хочу всё изменить. Дай мне шанс доказать это.
Лариса смотрела на мужа — растерянного, искреннего, с мукой на щеке — и чувствовала, как внутри что-то тает.
— Запеканка сгорит, — тихо сказала она.
Артём подскочил, бросился к духовке и, чертыхаясь, достал почти идеальную запеканку.
— Всё-таки научился, — улыбнулась Лариса.
— У меня был хороший учитель, — ответил он. — Я просто не ценил его раньше.
Прошёл месяц. Лариса и Артём снова были вместе, но теперь — по-новому. Они вместе выбирали продукты, вместе готовили, вместе убирали. Гости появлялись только по договорённости и редко.
Артём стал внимательнее — учился видеть, слышать, благодарить. Однажды Лариса вернулась с работы и застала его за глажкой её блузок.
— Ты не обязан это делать, — сказала она.
— Я знаю, — ответил он. — Но хочу. Это не обязанность, Лара. Это забота.
В тот вечер они устроили ужин только для двоих. Простая паста, бокал вина, тихая музыка в фоне.
— Знаешь, — сказал Артём, глядя на жену, — раньше я гордился тобой перед другими. Теперь я просто горжусь тем, что ты рядом. И это намного важнее.
Лариса улыбнулась — впервые за долгое время искренне, всем сердцем. Она больше не была тенью, функцией, невидимкой. Она была женщиной, которую уважали, ценили и любили. Настоящей.
— За нас, — подняла она бокал. — За равных.
— За равных, — эхом отозвался Артём.
В их доме наконец воцарилось спокойное, уютное счастье — без показухи и надрыва. Счастье, построенное на уважении и понимании.
