— Ты издеваешься? Нет, вот скажи мне честно — ты специально это делаешь? — Света швырнула телефон на стол и рухнула в кресло, закрыв глаза руками. — Сколько можно, а?
Миша смотрел на бывшую жену с той особой смесью вины и раздражения, которая появляется только после многих лет брака и последующего развода. В его потрёпанной клетчатой рубашке, с трёхдневной щетиной и глубокими морщинами на лбу он выглядел старше своих тридцати восьми.
— Светка, ну кому ещё я могу позвонить? — его голос звучал устало и хрипло. — Ты же знаешь, что мать к тебе привыкла. Она никого другого к себе не подпускает.
— Я с тобой год как развелась и помогать твоей матери не обязана! Ищите другую сиделку, — отрезала Света, вскакивая с кресла. — Всё, хватит! Это просто… это просто невыносимо!
В маленькой кухне, где когда-то они вместе пили по утрам кофе и строили планы на будущее, сейчас было тесно от невысказанных претензий и старых обид. Обои с выцветшими подсолнухами, которые Света когда-то так старательно выбирала, теперь казались насмешкой над их разрушенным браком.
— Света, послушай…
— Нет, это ты послушай. Я устала. Понимаешь? У-ста-ла. Я работаю на двух работах, воспитываю Алёшку, и ещё должна нянчиться с твоей матерью? А ты где? Ты где был все эти месяцы?
Миша тяжело опустился на табурет, который жалобно скрипнул под его весом.
— Ты же знаешь, я в командировках постоянно…
— Конечно! — Света всплеснула руками. — Командировки! А то, что твоя мать звонит мне по десять раз на дню, это нормально? То ей лекарства привези, то в магазин сходи, то просто посиди с ней, потому что ей одиноко! А вчера… — она на секунду запнулась, — вчера она меня обвинила, что я тебя увела от неё и поэтому ты теперь в другом городе работаешь!
Алёшка сидел в своей комнате, уткнувшись в наушники, но всё равно слышал, как мама с папой снова ругаются на кухне. Двенадцатилетний мальчик давно привык к этому, даже после развода родителей ничего не изменилось — только теперь папа приходил реже, но скандалы были громче.
Он не понимал, почему взрослые не могут договориться. Бабушка Вера Николаевна болела. Сильно болела. Алёшка это знал, потому что видел, как мама прячет в сумку лекарства, когда думает, что он не смотрит. И слышал, как она шепчется по телефону с тётей Ирой: «Недолго ей осталось, врачи говорят — максимум полгода».
Но почему мама и папа не могли просто взять и вместе ухаживать за бабушкой? Почему всё время ссорились из-за этого?
— Слушай, Миш, давай начистоту, — Света села напротив бывшего мужа. — Я знаю, что Вере Николаевне плохо. Я знаю, что ей нужен уход. Но почему это должна быть я? У неё есть ты, её родной сын. Есть твоя сестра Ирка, которая, видите ли, слишком занята своей новой семьёй.
— Света, ты же знаешь, мама только тебе доверяет, — Миша потёр переносицу, стараясь унять начинающуюся головную боль.
— Ага, доверяет! — горько усмехнулась Света. — А помнишь, как она меня попрекала каждым куском хлеба, когда мы жили вместе? Как она говорила, что я тебя недостойна? Что я плохая мать для Алёшки? Это она так «доверяла»?
За окном начинался дождь. Первые капли барабанили по подоконнику, словно отсчитывая время этого невыносимого разговора.
— Я тебе денег дам, — неуверенно произнёс Миша.
Света посмотрела на него так, что он невольно отвёл глаза.
— Дело не в деньгах, ты же знаешь, — тихо сказала она. — Дело в том, что я хочу жить своей жизнью. У меня теперь другая работа, я начала встречаться с Сергеем…
— С этим твоим начальником? — Миша резко поднял голову, и в его взгляде промелькнуло что-то, похожее на ревность.
— Какая тебе разница? — устало ответила Света. — Мы развелись. Ты живёшь своей жизнью, я — своей.
Вера Николаевна сидела у окна в своей квартире на пятом этаже и смотрела на серое небо. Её некогда пышные волосы теперь поредели и выцвели до белизны, а руки, державшие чашку с остывшим чаем, дрожали. В свои семьдесят два она выглядела на все восемьдесят пять.
Она знала, что сын сейчас у Светланы. Знала, что они опять спорят из-за неё. И от этого становилось только хуже.
«Мишенька всегда был слабым, — думала Вера Николаевна, — всегда позволял этой женщине собой командовать. А теперь вот и меня бросили».
Телефон лежал рядом. Она могла бы позвонить сыну, но гордость не позволяла. Или позвонить Свете и снова попросить о помощи, но… что-то внутри сопротивлялось этому. Что-то, что она не хотела признавать даже перед собой.
— Я не могу больше, Миш, — Света говорила тихо, но твёрдо. — Я ухожу с этой работы в понедельник. Мне предложили место в другой компании, с нормальным графиком и без ночных смен. Я смогу больше времени проводить с Алёшкой. Он растёт, ему нужна мать рядом.
— А как же мама? — в голосе Миши звучало отчаяние.
— Найми сиделку, — пожала плечами Света. — Профессиональную сиделку, которая знает, что делать. Я не медик, я не могу ей помочь так, как нужно.
Миша тяжело вздохнул и уставился в одну точку.
— Она не примет чужого человека. Ты же знаешь.
— Тогда переезжай к ней сам, — отрезала Света. — Она твоя мать, в конце концов.
В наступившей тишине было слышно, как на кухню тихонько вошёл Алёшка. Он молча посмотрел сначала на мать, потом на отца.
— Бабушке опять плохо? — спросил он.
Света и Миша переглянулись, не зная, что ответить сыну.
Сергей ждал Свету в кафе уже полчаса. Она опаздывала, но он не сердился. За два месяца их отношений он привык к тому, что в её жизни постоянно что-то происходит: то сын, то бывший муж, то свекровь, то срочная работа.
Высокий, подтянутый мужчина с аккуратно подстриженной бородой и проницательными серыми глазами, Сергей выглядел моложе своих сорока двух лет. Когда Света наконец появилась в дверях кафе, он сразу заметил, что она снова расстроена.
— Прости за опоздание, — Света опустилась на стул напротив него и потянулась за меню, хотя на самом деле есть ей не хотелось.
— Что случилось? — спросил Сергей, накрывая её руку своей.
— Всё то же, — вздохнула Света. — Миша приходил. Его мать снова плохо, а я… — она замолчала, подбирая слова.
— А ты чувствуешь себя виноватой, — закончил за неё Сергей.
— Да, — призналась Света. — Мне кажется, я поступаю ужасно. Бросаю больного человека. Но я просто больше не могу… У меня нет сил.
— Это не твоя обязанность, — мягко сказал Сергей. — Ты развелась с Мишей год назад. Ты мать его ребёнка, но не обязана быть сиделкой для его матери.
Света слабо улыбнулась.
— Если бы всё было так просто…
Алёшка сидел на лавочке во дворе школы и пинал камешек носком кроссовка. Рядом устроился его лучший друг Витька, который молча наблюдал за этим занятием.
— Слушай, а у тебя бабушка часто болеет? — вдруг спросил Алёшка.
— Ну, иногда, — пожал плечами Витька. — А что?
— А у вас из-за этого родители ругаются?
Витька недоумённо посмотрел на друга.
— Не, с чего бы? Моя бабушка с нами живёт, мама за ней ухаживает, когда надо.
— А если бы твои родители развелись, твоя мама ухаживала бы за бабушкой со стороны отца?
Витька задумался на мгновение, а потом решительно покачал головой:
— Не, вряд ли. А зачем ей это?
Алёшка вздохнул и снова пнул камешек.
— А вот моя мама ухаживает за бабушкой Верой, хотя они с папой уже год как развелись. И теперь она не хочет больше этого делать, а папа злится. А бабушка говорит, что мама бросает её умирать одну.
Витька присвистнул:
— Жесть какая. И что теперь?
— Не знаю, — пожал плечами Алёшка. — Мама говорит, что больше не может, а папа говорит, что бабушка никого, кроме мамы, к себе не подпускает.
— А ты сам к бабушке ходишь?
— Иногда, с мамой. Но мне там… неуютно как-то. Бабушка всё время плачет и жалуется.
Миша сидел в полупустом баре и смотрел в стакан с виски. Он не был пьяницей, но сегодня ему хотелось просто забыться. Телефон в кармане снова завибрировал — мать звонила уже третий раз за вечер, но он не мог заставить себя ответить. Не сейчас, когда он чувствовал себя таким бессильным.
Женщина за соседним столиком бросала на него заинтересованные взгляды, но Миша не обращал внимания. В голове крутились слова Светы: «Ты сбежал от нас, от всего. Бросил меня разгребать твои проблемы».
Была ли она права? Четыре года назад, когда ему предложили работу с постоянными командировками, он согласился не раздумывая. Тогда это казалось выходом — больше денег, меньше рутины дома, где мать и жена постоянно конфликтовали. Он думал, что дистанция поможет сохранить брак…
Как же он ошибался.
Ира, сестра Миши, сидела на кухне своего нового дома и слушала, как муж Паша играет с их трёхлетней дочкой Дашей в гостиной. Звонок от брата застал её врасплох.
— Ир, мы должны что-то решать с мамой, — без предисловий начал Миша. — Светка окончательно отказалась помогать.
— И правильно сделала, — спокойно ответила Ира. — Я ей ещё год назад говорила, чтобы она не взваливала на себя всё это. Вы развелись, мама — не её ответственность.
— Да какая ты сестра после этого! — взорвался Миша. — Мать умирает, а тебе плевать!
— Мне не плевать, — голос Иры оставался ровным, но в нём появились стальные нотки. — Но я реалистка. У меня маленький ребёнок, работа и ипотека. Я не могу бросить всё и переехать к маме, которая, кстати, всю жизнь считала меня неудачницей и при каждом удобном случае напоминала, что ты — её любимчик.
Миша молчал, и Ира продолжила:
— Если хочешь знать моё мнение — нанимай сиделку. Профессиональную, с опытом работы с онкобольными. И хватит уже взваливать всё на Свету. Она тебе не жена больше.
— Мама не примет чужого человека, — устало повторил Миша слова, которые говорил уже десятки раз.
— Тогда переезжай к ней сам, — эхом отозвалась Ира словами Светы. — Или перевози её к себе.
Вечером Света сидела на диване, устало потирая виски. День выдался тяжёлым: сначала Миша с его претензиями, потом разговор с Сергеем, который предложил ей съехаться — предложение, которое ещё недавно обрадовало бы её, но сейчас вызывало только тревогу.
В комнату тихонько вошёл Алёшка и сел рядом.
— Мам, а бабушка Вера умрёт? — вдруг спросил он.
Света замерла. Она не знала, что сын слышал её разговоры.
— Алёш, все люди когда-нибудь умирают, — осторожно начала она.
— Я не про это, — мальчик смотрел на неё серьёзно не по годам. — Я слышал, как ты говорила тёте Ире, что бабушке осталось полгода. Это правда?
Света обняла сына.
— Да, милый. Бабушка очень больна. Врачи говорят, что… — она запнулась, — что лечение уже не помогает.
— А почему ты не хочешь ей помогать? — в голосе Алёшки не было обвинения, только искреннее недоумение.
Света глубоко вздохнула, подбирая слова.
— Понимаешь, я очень устала. Последний год был очень трудным. Мы с папой развелись, я работаю на двух работах, чтобы нам с тобой хватало денег…
— Но если бабушка скоро умрёт, разве нельзя потерпеть? — спросил Алёшка. — Ведь потом будет поздно.
Света почувствовала, как к горлу подкатывает ком, и обняла сына крепче.
Миша стоял перед дверью квартиры матери, не решаясь позвонить. Было уже поздно, почти одиннадцать вечера, но свет в окнах горел — мать, как всегда, не спала. После разговора с Ирой он долго бродил по городу, пытаясь собраться с мыслями, и в итоге пришёл сюда.
Наконец, он нажал на кнопку звонка.
Вера Николаевна открыла не сразу. Когда дверь наконец распахнулась, Миша с болью увидел, как сильно мать сдала за последний месяц. Осунувшееся лицо, потухшие глаза, поникшие плечи.
— Мишенька, — она слабо улыбнулась. — Проходи. Я чай поставлю.
— Не надо, мам, — Миша снял куртку и прошёл на кухню. — Я сам поставлю. Ты садись.
Вера Николаевна послушно опустилась на стул, наблюдая, как сын возится с чайником.
— Светочка не пришла? — спросила она с надеждой.
Миша замер на мгновение, а потом продолжил доставать чашки.
— Нет, мам. Она… она больше не сможет приходить так часто.
— Почему? — в голосе Веры Николаевны послышались капризные нотки. — Она меня бросает, да? Как и ты? Как все?
Миша поставил чашки на стол с такой силой, что одна из них треснула.
— Мама, хватит! — его голос звучал резче, чем он намеревался. — Света больше не моя жена. Она не обязана за тобой ухаживать. Это моя обязанность. И Ирина. Мы твои дети.
Вера Николаевна отшатнулась, словно он её ударил.
— Ты на меня кричишь? — слёзы показались в её глазах. — На больную мать кричишь?
Миша глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки.
— Я не кричу, мама. Я просто говорю, что так больше продолжаться не может. Я… я решил взять отпуск и переехать к тебе на время.
Утро началось с неожиданного звонка. Света, только вставшая с постели и ещё не успевшая выпить свой первый кофе, с удивлением увидела на экране телефона имя Иры.
— Привет, — осторожно сказала она, поднимая трубку.
— Привет, Светка, — голос Иры звучал бодро. — Ты уже слышала новость?
— Какую?
— Мишка взял отпуск и переехал к матери.
Света замерла с чашкой кофе в руке.
— Шутишь?
— Ни капельки, — в голосе Иры слышалась усмешка. — Вчера вечером явился ко мне, забрал раскладушку и объявил, что будет жить у мамы, пока не наймёт нормальную сиделку.
Света опустилась на стул, не зная, что сказать.
— Он… он серьёзно?
— Похоже на то, — ответила Ира. — Знаешь, я даже не ожидала от него такого. Мишка всегда был маменькиным сынком, но обычно предпочитал сбегать от проблем.
— Да уж, — тихо согласилась Света. — Это что-то новенькое.
Прошла неделя. Алёшка вернулся из школы и с удивлением увидел на кухне отца, который сидел за столом и пил чай с мамой. Они не ругались, не спорили, а просто разговаривали — тихо, спокойно, как давно уже не разговаривали.
— Привет, пап! — обрадовался мальчик. — Ты за мной?
— Нет, сынок, — Миша улыбнулся. — Я к маме твоей по делу зашёл. Но мы можем потом погулять, если хочешь.
Алёшка просиял и побежал переодеваться, а Света продолжила прерванный разговор:
— Так значит, ты нашёл сиделку?
— Да, — кивнул Миша. — Татьяна Сергеевна, медсестра с тридцатилетним стажем. Мама её, конечно, сначала в штыки приняла, но постепенно привыкает. Она приходит днём, когда я на работе.
— Ты вернулся на работу? — удивилась Света.
— Не совсем, — Миша потёр переносицу знакомым жестом. — Договорился с начальством о сокращённом дне. Работаю с девяти до трёх, потом еду к маме. По выходным я сам с ней.
Света молча смотрела на бывшего мужа, не узнавая его. Перед ней сидел уставший, осунувшийся, но какой-то… повзрослевший что ли человек. Не тот вечно убегающий от проблем Миша, которого она знала последние годы.
— А как же твои командировки? — спросила она наконец.
— Отказался, — просто ответил Миша. — Нашёл другую работу, здесь, в городе. С меньшей зарплатой, но без разъездов. — Он помолчал и добавил: — Я много думал о том, что ты сказала. О том, что я сбежал от проблем. Ты была права.
Света растерянно крутила в руках чашку.
— Я не ожидала… — начала она и замолчала, не зная, как закончить фразу.
— Я тоже, — усмехнулся Миша. — Знаешь, оказалось, что жить с мамой сейчас — это совсем не то, что я представлял. Это тяжело, очень тяжело. Но… правильно. Понимаешь?
Света кивнула. Она понимала.
Вера Николаевна сидела у окна и смотрела, как во дворе играют дети. Татьяна Сергеевна, её новая сиделка, хлопотала на кухне, готовя обед.
Сначала Вера Николаевна встретила эту женщину в штыки. Как Миша мог привести в дом чужого человека? Но постепенно она начала привыкать. Татьяна Сергеевна не суетилась, не раздражалась, делала уколы почти безболезненно и знала, как правильно переворачивать больного, чтобы не причинить боль.
А главное — благодаря ей Мишенька теперь был рядом. Не мимоходом, не на полчаса между делами, а по-настоящему рядом. И это было важнее всего.
В дверь позвонили. Татьяна Сергеевна пошла открывать, и через минуту в комнату вошли Света с Алёшкой.
— Здравствуйте, Вера Николаевна, — сказала Света, подходя к кровати. — Как вы себя чувствуете?
— Светочка, — неожиданно для самой себя Вера Николаевна улыбнулась. — Алёшенька! Как хорошо, что вы пришли.
Алёшка протянул бабушке букет полевых цветов, которые они со Светой купили по дороге.
— Мы ненадолго, — сказала Света. — Но Алёшка хотел вас навестить.
— Садитесь, садитесь, — засуетилась Вера Николаевна. — Татьяна Сергеевна, принесите нам чаю с печеньем!
Вечером, когда Алёшка уже спал, Света сидела в кухне с Сергеем. Они пили вино и тихо разговаривали.
— Странно всё получается, — задумчиво сказала Света. — Я столько злилась на Мишу, на его мать… А теперь смотрю на них и думаю — может, я была слишком жёсткой?
Сергей накрыл её руку своей.
— Не казни себя. Ты делала то, что могла, в той ситуации, в которой оказалась. Ты не была обязана тащить на себе всё.
— Знаешь, что самое удивительное? — Света посмотрела ему в глаза. — Кажется, этот кризис сделал Мишу… лучше. Он наконец повзрослел, стал ответственным. Жаль, что для этого понадобилась болезнь его матери.
— Люди часто меняются только под давлением обстоятельств, — философски заметил Сергей. — Так что… ты изменила своё решение насчёт переезда ко мне?
Света улыбнулась и покачала головой:
— Нет. Просто теперь я думаю, что мы можем не торопиться. У Алёшки сейчас сложный период — бабушка болеет, отец меняется на глазах… Давай дадим ему время привыкнуть ко всему этому, а потом уже будем думать о следующих шагах?
Сергей улыбнулся и поцеловал её руку:
— Конечно. У нас впереди много времени.
Миша стоял на балконе своей новой квартиры и курил — привычка, от которой он давно отказался, но вернулся к ней в последние тяжёлые месяцы. Мать наконец уснула после мучительного дня, полного боли и лекарств. Врачи говорили, что осталось совсем немного.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Светы: «Как вы сегодня?»
Такие сообщения приходили теперь почти каждый вечер. Странно, но после того, как Света перестала быть вынужденной сиделкой для его матери, их отношения стали… проще? Человечнее?
«Тяжёлый день. Мама почти не спала. Спасибо, что спрашиваешь», — набрал он в ответ и, затянувшись в последний раз, выбросил окурок.
Месяц спустя Вера Николаевна умерла. Тихо, во сне, держа за руку сына. Миша позвонил Свете сразу, как только приехала скорая и констатировала смерть.
— Всё, — сказал он коротко в трубку. — Мамы больше нет.
— Мне приехать? — спросила Света после паузы.
— Не надо, — ответил Миша. — Я справлюсь. Ты и так много сделала.
На похоронах было немного людей — Миша с Алёшкой, Света, Ира с мужем, несколько бывших коллег Веры Николаевны и соседей. Татьяна Сергеевна тоже пришла и долго стояла у могилы, беззвучно шевеля губами.
— Продаю мамину квартиру, — сообщил Миша Свете, когда они встретились через две недели после похорон, чтобы обсудить летний отдых Алёшки.
— Уже? — удивилась Света.
— А чего тянуть? — пожал плечами Миша. — Жить там я не буду, а деньги пригодятся. Половину Ирке отдам, как положено. Из своей доли хочу Алёшке на образование отложить.
Света внимательно посмотрела на бывшего мужа. Он выглядел уставшим, осунувшимся, но в глазах появилось какое-то новое выражение — твёрдость, уверенность, которой раньше не было.
— Ты изменился, — сказала она наконец.
— Пришлось, — усмехнулся Миша. — Знаешь, эти месяцы с мамой… они многое мне показали. О ней. О себе. — Он помолчал и добавил: — О нас с тобой.
— И что же они показали? — спросила Света, помешивая кофе.
— Что я был трусом, — просто ответил Миша. — Сбегал от проблем, перекладывал их на тебя. А потом ещё и обижался, что ты недостаточно хорошо с ними справляешься.
Света не стала спорить. Она молча смотрела на человека, с которым прожила десять лет, и думала о том, сколько боли можно было бы избежать, если бы он понял это раньше.
— Что будешь делать теперь? — спросила она наконец.
— Работать, — пожал плечами Миша. — Новая должность, новые обязанности. Буду брать Алёшку на выходные, как договорились. Может, съездим куда-нибудь летом вместе, если ты не против.
— Не против, — кивнула Света. — Алёшке это пойдёт на пользу.
Год спустя Света стояла у окна своей новой квартиры — просторной трёшки в хорошем районе, куда они недавно переехали с Сергеем и Алёшкой. Мальчик не сразу принял нового маминого мужа, но постепенно их отношения наладились — особенно после того, как Сергей научил его играть в теннис и помог собрать сложную модель самолёта.
Миша теперь регулярно забирал сына на выходные, иногда они вместе ездили на рыбалку или в походы. Он больше не пропадал в командировках, не перекладывал свои обязанности на бывшую жену, не устраивал скандалов по мелочам.
Света смотрела на падающий за окном снег и думала о том, как странно устроена жизнь. Казалось бы, горе, болезнь, смерть — что может быть хуже? Но именно эти испытания помогли всем им повзрослеть, переосмыслить свои отношения, свои обязанности, своё место в жизни друг друга.
Звонок в дверь вырвал её из задумчивости. На пороге стоял Миша, приехавший забрать Алёшку на выходные.
— Готов? — спросил он сына, который уже натягивал куртку.
— Почти, — Алёшка схватил рюкзак. — Мам, я телефон зарядил, позвоню вечером!
— Хорошо, — улыбнулась Света. — Не опаздывайте в кино.
Миша кивнул ей и, взяв сына за плечо, направился к лифту. Света закрыла дверь и вернулась в комнату, где Сергей раскладывал на столе чертежи нового проекта.
— Уехали? — спросил он, не поднимая головы.
— Да, — Света подошла и положила руку ему на плечо. — Дома только мы.
Сергей поднял голову и улыбнулся:
— Отлично. Тогда, может, выберемся куда-нибудь вечером? Только ты и я?
— Мне нравится эта идея, — Света наклонилась и поцеловала его.
Жизнь продолжалась — со своими проблемами и радостями, взлётами и падениями. Но теперь каждый из них точно знал свои границы, свои обязанности и свою ответственность. И это знание, добытое такой дорогой ценой, делало их всех немного сильнее.
