— К сожалению, результаты неутешительные, — говорил врач Олегу. — Серьезные нарушения репродуктивной функции.
Снежана сжала в руках папку с результатами анализов, бумага хрустнула. Она сидела в коридоре клиники на пластиковом стуле, ждала. За дверью кабинета слышались приглушенные голоса — Олег разговаривал с врачом уже полчаса.
Дверь открылась. Олег вышел с бледным, как мел, лицом. Врач появился следом — мужчина средних лет в белом халате, с серьезным выражением лица.
— Мужское бесплодие, — говорил он, обращаясь к обоим. — Шансы на естественное зачатие практически нулевые.
Снежана встала, ноги подкашивались. Олег стоял рядом, смотрел в пол, челюсти сжаты.
— Есть варианты лечения? — спросила она.
— ЭКО с донорским материалом, — врач листал карточку. — При такой степени нарушения это единственный способ.
Олег резко повернулся и пошел к выходу. Снежана видела, как его плечи дрожат, как он сжимает и разжимает кулаки.
— Спасибо, доктор, — пробормотала она и поспешила за мужем.
В машине Олег молчал. Завел двигатель, выехал на дорогу, смотрел только вперед. Снежана потянулась к нему, хотела взять за руку, но он убрал ладонь с рычага переключения передач, вцепился в руль. Костяшки побелели.
Всю дорогу домой — тишина. Только шум дождя по лобовому стеклу и мерное постукивание дворников. На светофорах Снежана пыталась поймать его взгляд, но он упорно смотрел прямо.
Дома Снежана поставила чайник, достала чашки. Руки дрожали — фарфор звенел о мраморную столешницу. Олег прошел к окну, встал спиной к кухне. Не шевелился уже минут пятнадцать.
— Есть варианты — ЭКО с донорским материалом, усыновление, — тихо сказала она, размешивая сахар в чае.
— Какой из меня отец чужому ребенку.
Голос прозвучал хрипло, будто он не говорил целый день. Снежана подошла к нему, обняла за плечи. Мышцы каменные, натянутые струны.
— Ты будешь лучшим отцом, неважно как ребенок появится.
Олег дернул плечом, освободился от её рук. Отступил к плите, взялся за край столешницы.
— Лучший отец, — усмехнулся горько. — Который даже ребенка завести не может.
Телефон зазвонил именно в эту секунду. Резкие трели разрезали напряжение между ними. На дисплее: «Мама».
Снежана посмотрела на мужа. Тот сгорбился у плиты, отвернулся. Она нажала зеленую кнопку.
— Алло, мам.
— Снежанка, дорогая! — голос Людмилы Анатольевны звучал привычно бодро. — Как дела у врача? Я тут собираюсь на дачу, но хочу знать результаты обследования.
Снежана колебалась, глядя на спину мужа. Олег чуть повернул голову — слушал.
— Мам, у нас… — она сглотнула. — У Олега проблемы. Врач сказал — мужское бесплодие. Естественно забеременеть мы не сможем.
Долгая пауза в трубке. Снежана подумала, что связь прервалась.
— Мам, ты слышишь?
— Слышу, — голос стал холодным, официальным. — Приеду завтра, поговорим.
Гудки. Людмила Анатольевна бросила трубку, не попрощавшись. Олег обернулся, глаза красные.
— Зря ты ей сказала.
— Она моя мать…
— Теперь она всю жизнь будет меня жалеть. Или винить.
Утром Людмила Анатольевна появилась на пороге с двумя пакетами продуктов и решительным видом. Сняла пальто, прошла на кухню, не дождавшись приглашения.
— Завтрак будете? — спросила она, доставая из пакета творог, яйца, сметану. — Олежка небось голодный на работу собирается.
Снежана наблюдала, как мать хлопочет у плиты. Людмила Анатольевна всегда была энергичной, но сейчас в её движениях чувствовалась особая целеустремленность. И эта показная ласковость…
Олег появился в дверях, застегивал часы.
— Доброе утро, Людмила Анатольевна.
— Олежка, родной! — Мать повернулась с сияющей улыбкой. — Как спал? Как самочувствие? Садись, оладушки сделаю, как ты любишь.
Снежана подняла брови. Мать никогда не была такой ласковой с зятем. Обычно общались вежливо, сдержанно. А тут прямо сахарный мед.
— Спасибо, но опаздываю, — Олег взял куртку с вешалки. — Перекушу на работе.
Поцеловал Снежану в щеку, вежливо кивнул свекрови и вышел. Хлопнула входная дверь. Как только звук затих, Людмила Анатольевна отложила сковородку и села напротив дочери. Улыбка исчезла, лицо стало серьезным.
— Снежанка, ты должна с ним разводиться.
Чашка выскользнула из рук Снежаны, звякнула о блюдце. Горячий чай разлился по столу.
— Что?!
— Ты молодая, красивая, еще успеешь найти здорового мужчину и родить детей. Нормальных детей, от своей крови.
Снежана резко встала, стул отъехал назад с резким скрипом.
— Мама, ты с ума сошла! Я люблю Олега! Мы можем усыновить ребенка!
Людмила Анатольевна качнула головой, заговорила тише, но жестче.
— Чужие дети — это не твоя кровь. А он неполноценный мужчина, какое от него потомство. Опомнись, дочка.
Снежана схватилась за голову, присела обратно на стул.
— Мам, это мой муж! Мы пять лет вместе!
— Пять лет — не прожитая жизнь. У тебя еще вся жизнь впереди. Ты её проведешь с бездетным калекой или будешь растить собственных детей? Думай головой, не сердцем.
Слово «калека» эхом отозвалось в голове Снежаны на весь оставшийся день. Вечером, когда пришла подруга Света, она сидела на кухне с заплаканными глазами, машинально помешивая остывший чай.
— Что случилось? — Света сбросила куртку на стул, села рядом. — Ты выглядишь ужасно.
За чаем выяснились подробности материнского ультиматума. Света слушала молча, изредка качая головой.
— Твоя мать перегибает палку, — сказала она наконец. — Но она желает тебе добра. Подумай — может, она права? Ты так мечтала о детях. Помню, как ты в университете всех подруг доставала — когда замуж, когда рожать.
Снежана мотнула головой.
— Олег — моя семья. Без него я не хочу никаких детей.
— А если усыновление не получится? Если годами будете ждать? — Света наклонилась через стол. — Снеж, ты молодая. Можешь еще всё изменить.
— Не хочу всё менять, — Снежана встала к окну. — Хочу жить с мужем.
Ночью она лежала без сна, слушая тяжелое дыхание Олега. Он ворочался, что-то бормотал во сне. Под утром она забылась на пару часов, но проснулась от звуков на кухне.
Олег сидел за столом с красными глазами, сжимал в руках кружку с кофе.
— Не мог заснуть, — сказал он, не поднимая взгляд. — Не могу перестать думать о том, что врач сказал. Я лишаю тебя материнства. Ты заслуживаешь лучшего.
Снежана села рядом, обхватила его лицо ладонями. Щеки шершавые, глаза воспаленные.
— Не смей так говорить. Мы справимся вместе.
Олег отстранился, встал к плите.
— Вместе, — повторил он горько. — А если я не смогу полюбить чужого ребенка? Если каждый день буду помнить, что он не от меня?
Снежана потянулась к нему, но Олег отошел к окну. Стоял молча, смотрел на пустой двор в утренних сумерках. Руки сжаты в кулаки.
— Может, попробуем поесть? — тихо предложила она.
— Не хочется, — ответил он, не оборачиваясь.
В последующие дни Людмила Анатольевна звонила каждый день. То привозила вырезанные из журналов статьи о женском счастье и материнском инстинкте. То рассказывала о соседке Раисе Петровне, которая развелась с больным мужем и теперь воспитывает двоих детей от нового брака.
— Видела бы ты, как она светится, — говорила мать, раскладывая на столе очередные статьи. — Настоящая женщина. А ты увядаешь рядом с этим…
— Мам, хватит.
— Не хватит! Я не хочу видеть, как ты хоронишь свою жизнь!
Олег замечал подавленность жены, но она не рассказывала о материнском давлении. На работе коллеги видели его угнетенное состояние. Начальник Виктор Семенович отпустил его пораньше, положил руку на плечо.
— Семейные проблемы не решаются за рабочим столом, — сказал он участливо. — Бери отпуск, разбирайтесь спокойно.
Олег взял отпуск на неделю. Первые два дня они с Снежаной ходили по врачам, перепроверяли анализы, искали второе мнение. Результат был тот же. На третий день Снежана предложила:
— Может, все-таки сходим в центр планирования семьи? Хотя бы узнаем, что к чему.
В центре планирования семьи они изучали папки с документами для усыновления. Социальный работник — женщина лет пятидесяти в строгом костюме — объясняла процедуру, сроки, требования к приемным родителям.
— Процесс долгий, но у вас хорошие шансы, — говорила она, листая их анкеты. — Стабильный доход, собственное жилье, молодые, здоровые. Медицинское заключение о невозможности иметь детей — весомый аргумент.
Олег внимательно слушал, задавал вопросы о возрасте детей, об адаптации, о юридических тонкостях. Впервые за недели Снежана видела искорку интереса в его глазах.
— А если ребенок будет спрашивать про родных родителей? — спросил он.
— Мы не скрываем правду. Говорим честно, по возрасту. Дети это понимают лучше, чем кажется взрослым.
По дороге домой Олег был задумчив, но уже не подавлен.
— Может, и правда стоит попробовать, — сказал он, когда они стояли в пробке. — Ребенок есть ребенок.
Дома их ждал сюрприз. У подъезда стояло такси, водитель выгружал чемодан. На лестничной площадке Людмила Анатольевна копалась в сумочке, искала ключи.
— Мам? — удивилась Снежана. — Ты не предупредила.
— Приехала погостить, поддержать вас в трудное время, — мать обняла дочь, кивнула зятю. — Олежка, как дела на работе?
— Нормально, — ответил он сухо.
Вечером за ужином мать начала осторожно, но настойчиво.
— Олежка, а ты не думал, что лишаешь Снежану счастья материнства?
Олег побледнел, медленно положил вилку.
— О чем вы говорите, Людмила Анатольевна?
— О том, что любящий муж не заставляет жену выбирать между ним и детьми, — голос матери стал жестче. — Снежанка может быть счастливой матерью. С другим мужчиной.
Олег встал из-за стола так резко, что стул качнулся.
— Извините, пойду прогуляюсь.
Схватил куртку с вешалки, руки дрожали. Снежана видела, как он застегивает молнию, как сжимаются его челюсти.
— Олег, подожди…
Но дверь уже хлопнула. Людмила Анатольевна довольно кивнула.
— Вот видишь? Он и сам понимает, что неправ. Совесть его мучает.
Снежана смотрела на закрытую дверь, потом на мать.
— Зачем ты это сделала?
— Открыла ему глаза на правду. Пусть думает.
Олег не вернулся на ужин. Не ответил на звонки. Снежана сидела на кухне, смотрела на холодную кастрюлю с грибным супом, а мать убирала посуду с демонстративным грохотом.
— Видишь, к чему приводят твои сантименты? — Людмила Анатольевна ставила тарелки в мойку с особенным усердием. — Мужик сбежал при первом же серьезном разговоре.
Снежана молчала. В одиннадцать вечера набрала номер Олега снова. Длинные гудки, потом знакомый голос.
— Алло.
— Олег, это я. Где ты?
— У Сергея ночую. Не могу сейчас домой.
Она вышла в коридор, прикрыла дверь на кухню.
— Возвращайся. Это наша квартира.
— Не могу видеть, как она тебе мозги промывает. — Голос усталый, надломленный. — Может, она и права. Может, лучше разойтись.
— Если ты уйдешь, я никогда себе этого не прощу. — Снежана прижала трубку к уху, говорила шепотом. — Мать уедет, а ты останешься со мной навсегда.
— Навсегда, — повторил он горько. — С калекой, как она сказала.
— Не смей! Олег, ты слышишь меня? Не смей так думать!
Но гудки уже звучали в трубке. Снежана опустила телефон, обернулась. В дверях стояла мать с полотенцем в руках.
— Ползаешь перед ним на коленях? — В её голосе была холодная насмешка. — Достоинство потеряла совсем.
Что-то оборвалось внутри Снежаны. Она выпрямилась, посмотрела матери прямо в глаза.
— Собирайся. Уезжай сегодня же.
Людмила Анатольевна побледнела.
— Что ты сказала?
— Это мой дом. Моя семья. Мой выбор. — Голос Снежаны звучал спокойно, но в нем была сталь. — Ты выбираешь между неполноценным мужиком и собственной матерью? Хорошо. Но больше не рассчитывай на мою помощь. Будешь жалеть всю жизнь.
Людмила Анатольевна собрала чемодан за полчаса. Складывала вещи резко, с демонстративным шумом. У порога обернулась.
— Когда поймешь, что ошиблась, не звони. Поздно будет.
Дверь хлопнула. Снежана осталась одна в тишине квартиры. Достала телефон, набрала Олега.
— Возвращайся. Мама уехала.
— Поздно уже, неудобно перед Сергеем, — ответил он. — Приеду утром.
Ночь она провела без сна, сидела у окна, смотрела на пустую улицу. К восьми утра услышала ключи в замке. Олег появился в дверях с букетом хризантем, виновато улыбался.
— Прости. Не знал, как поступить.
— Знаешь теперь?
Олег кивнул, прошел на кухню. Поставил цветы в вазу, долго возился с водой.
— Снеж, а если мы не справимся с ребенком?
— Справимся. — Она обняла его со спины. — Ты же справляешься со мной, а я когда-то тоже была чужой.
Он засмеялся впервые за долгие недели. Коротко, но искренне.
— Чужой, — повторил он. — А теперь без тебя не могу.
Они долго сидели на кухне, говорили о будущем. О детской комнате, о коляске, о том, как будут рассказывать ребенку правду. Олег рисовал на салфетке планы перестановки мебели, Снежана считала расходы на ремонт.
— Боюсь, что не получится быть нормальным отцом, — признался он перед сном.
— Получится. Любовь не в генах, а в поступках.
Через полгода они получили заключение о возможности быть усыновителями. В органах опеки им предоставили доступ к региональному банку данных о детях. Социальный работник показала анкеты на компьютере.
— Вот этот малыш, — показала она фотографию в анкете. — Восемь месяцев, здоров. Мать отказалась в роддоме, отца не указала.
Снежана смотрела на круглое личико с серьезными глазами.
— Можно его увидеть?
— Конечно. Оформлю направление для посещения.
В дом ребенка их проводила заведующая. Провела в игровую комнату, где в кроватках лежали младенцы. Мальчик был в дальнем углу, тихо лежал, смотрел в потолок.
— Андрюша у нас спокойный, — рассказывала заведующая. — Хорошо ест, редко плачет.
Олег осторожно взял малыша на руки. Ребенок замолчал, серьезно разглядывал его лицо. Потом протянул крошечную ручку, коснулся щеки.
— Он меня узнает, — удивленно проговорил Олег.
— Дети чувствуют, — кивнула заведующая.
Снежана видела, как меняется лицо мужа. Как осторожность сменяется нежностью, а сомнения — уверенностью.
— Мы его забираем, — сказала она.
Оформление документов заняло еще месяц. Они покупали коляску, кроватку, игрушки. Олег собирал мебель по ночам, чтобы к приезду сына все было готово.
— Сын, — повторял он это слово, как заклинание. — Мой сын.
Когда Андрюше исполнилось два года, зазвонил телефон. Снежана узнала голос сразу, хотя не слышала его целую вечность.
— Снежанка? — Людмила Анатольевна говорила неуверенно. — Это я.
— Мам.
— Как дела у мальчика? — Голос дрожал. — Я видела фотографии у Раисы Петровны. Она сказала, что он красивый.
Снежана долго молчала. В комнате слышались голоса — Олег читал Андрюше сказку про трех медведей.
— Может, приеду в воскресенье к обеду? — осторожно спросила мать. — Познакомлюсь?
— Приезжай, — ответила Снежана. — Андрюша любит котлеты и сказки.
После разговора она пошла в детскую. Олег сидел в кресле с сыном на коленях, показывал картинки в книжке. Мальчик внимательно слушал, иногда тыкал пальцем в медведей.
— Бабушка хочет познакомиться, — сказала Снежана.
Олег кивнул, не отрываясь от книги.
— Пусть приезжает. Семья должна быть вместе.
Андрюша захлопал в ладоши — на картинке Машенька убегала от медведей. Олег засмеялся, подбросил сына на руках. Снежана смотрела на них и понимала — они справились. Не так, как мечтали когда-то, но по-своему. И этого было достаточно.
