— Тогда всё было по-другому, а теперь ситуация изменилась! — утверждала свекровь.
— Конечно по-другому, — сказала Ярослава. — И вы очень вовремя пропали с радаров. А теперь, когда я всё разгребла, вернулись.
— Вовсе нет! Я никуда и не пропадала! — возразила свекровь.
— Ну-ну… — саркастически произнесла Ярослава. Уж она-то помнила, как Инна Яковлевна ещё совсем недавно не отвечала ни на какие звонки и сообщения, прикидываясь слепо-глухо-немой.
— Совсем обнаглела, — бросила на ходу Инна Яковлевна и засобиралась домой. — Я ещё вернусь! С юристом вернусь! Пусть он тебе объяснит, если ты мне не веришь! А потом я отправлюсь в суд и отсужу всё, что мне причитается!
Сказав это, свекровь, злобно помахав кулаком перед носом Ярославы, удалилась. Эффектно хлопнуть дверью у неё не получилось. Дверь в квартиру была тяжёлая и благодаря специальным петлям, открывалась плавно и мягко, и так же мягко защелкивалась, с легким щелчком. Хорошая дверь. Качественная. Ещё муж Ярославы, Глеб настоял на том, чтобы заказать именно эту модель: дорогую, тяжёлую, с хорошей тепло- и шумоизоляцией…
«Глеб… Как рано ты ушёл. Так глупо и так нелепо!» — грустно подумала Ярослава.
Глеба не стало ровно семь лет назад. Инна Яковлевна даже не вспомнила сегодня об этом, когда влетела, словно разъярённая фурия, в квартиру к Ярославе, где она жила с двумя дочерьми. Ярослава открыла ей дверь, потому что подумала, что свекровь приехала затем, чтобы помянуть сына, посидеть, вспомнить его…
Ярослава ждала, что свекровь станет рассматривать фотографии сына, всплакнёт у неё на плече, предложит съездить вместе на кладбище. Ведь она там так ни разу и не была, со дня похорон и даже не видела, что там довольно ухожено и даже установлен памятник и посажены цветы. Ярослава ездила к мужу регулярно и следила за захоронением.
Но нет. Свекровь приехала не за этим.
До встречи с Глебом Ярослава была совсем одна и жила в съемной студии в небольшом городе, куда несколько лет назад приехала поступать в колледж, да так там и осталась. Отца у неё не было, а мама до недавнего времени жила в деревне, довольно далеко, в стареньком доме.
Однажды Ярославе позвонила соседка, которая жила рядом с матерью, и сказала, что мать попала в больницу, в реанимацию. Только Ярослава отпросилась с работы, чтобы ехать к матери, как соседка позвонила ещё раз и сообщила скорбную весть о том, что матери не стало.
Так Ярослава и осталась совсем одна. Она с большим трудом едва справилась со всем, что на неё навалилось.
Встреча с Глебом стала судьбоносной. Именно он вытянул девушку из депрессии после утраты, смог отвлечь от грустных мыслей. И на этой почве между ними возникли чувства.
Через некоторое время после свадьбы Глеба и Ярославы его отец, Александр, подарил сыну, доставшуюся ему по наследству, однокомнатную квартиру. Так вышло, что у Александра умерла тётя, а он был единственным наследником её имущества.
Инна Яковлевна тогда возмущалась тому, что муж «ловко и очень глупо распорядился недвижимостью». Её нужно было не дарить, а сдавать, чтобы получать доход. Тридцатилетний сын Глеб уже достаточно взрослый, и сам мог бы позаботиться о жилье для своей семьи, и не стоило ему помогать. Словом, она не одобрила поступок мужа, но ей пришлось смириться, ведь недвижимость ей не принадлежала…
До того, как Александр подарил сыну квартиру, и молодые туда переехали, они жили всё в той же съёмной студии, где до этого жила Ярослава одна.
Спустя некоторое время после этих событий, Александра не стало, Инна Яковлевна овдовела. Она скорбела по мужу, однако нет-нет да и задумывалась о том, что было бы, если бы он не успел оформить квартиру на Глеба?
— Жила бы я теперь, как королева! Сдавала бы жильё, получала доход, и в ус не дула, — злилась мама Глеба. — Эх ты, Сашка! Профукал квартиру, сам ушёл и меня ни с чем оставил!
Инна Яковлевна забывала, что муж не «профукал» квартиру, а помог сыну с невесткой. И его помощь была им очень кстати. Продав квартиру и вложив эти деньги в ипотеку, Глеб и Ярослава купили просторную двухкомнатную жилплощадь, ведь они мечтали о детях.
С разницей в два года родились у Ярославы и Глеба дочери. Денег в семье хватало, даже в тот период, когда Ярослава сидела в декрете. Глеб хорошо зарабатывал, ипотечный ежемесячный платёж был вполне подъёмный, они справлялись. Но… Неприятности пришли оттуда, откуда их совсем не ждали. Уж Ярослава не ждала точно.
Оказалось, что Глеб игроман. Она подозревала, что это началось не внезапно и очевидно он и до встречи с ней увлекался этим, но как-то смог «завязать», либо серьёзно себя контролировал, а теперь внезапно снова увлёкся.
Однажды, когда Ярослава тихонько рассказала об этом свекрови во время того, как та пришла к ним в гости, Инна Яковлевна равнодушно пожала плечами, словно говоря, (и тем самым подтверждая догадки Ярославы) что, мол, это теперь твои проблемы, милочка. Сама разбирайся со своим мужем. Ко мне, мол, какие претензии? Было понятно, что ей всё равно, более того, казалось, она испытывала облегчение от того, что не ей разгребать последствия пагубного увлечения сына.
Ярослава как раз недавно вышла на работу после второго декрета, они с Глебом подумывали купить машину, подбирали варианты, всё было хорошо! Вот, видно, от хорошей жизни муж и расслабился, вспомнил прошлое. Стал играть и проигрывать, брать микрозаймы, опустошил две кредитки, набрал долгов у знакомых и коллег.
— Я уговаривала его лечиться, — вспоминала однажды Ярослава об этом периоде жизни, разговаривая с коллегой по работе Светой. — Мы могли бы оплатить лечение, я бы взяла кредит. Ипотека была почти выплачена, оставалось совсем немного! Мы бы справились. Но нет. Он соглашался, кивал, но поездку к врачу все откладывал. Не сегодня, не сейчас, потом, в следующем месяце, со следующей зарплаты. А когда получал зарплату, снова всю подчистую просаживал…
— Это ужасно, — вздыхала Света. — Даже не знаю, что хуже, мой бывший муж алкоголик или твой игроман.
— В следующий раз, когда Глеб снова много проиграл, хотя совсем недавно перед этим клятвенно обещал мне прекратить играть, он напился и замёрз нaсмeрть, сидя в парке на лавочке. Стояла зима, и было морозно, — мрачно произнесла Ярослава, глядя в одну точку.
Света тихонько вскрикнула от ужаса, прикрыв рот рукой. Она не знала, что муж Ярославы погиб, она думала, что Ярослава с ним развелась и потому воспитывает двоих детей одна.
А Ярослава так и не узнала, что чувствовал Глеб, когда, пообещав жене «завязать», снова сорвался. В этот раз он искренне верил, что сможет, и справится без всяких врачей, к которым так настойчиво отправляла его жена. Но нет. Он оказался слабаком. Осознавать это было неимоверно больно. Ему было противно от самого себя, гадко. Именно стыд перед женой и ощущение, что он снова не смог сдержаться, привели его к гибели. Ему стало всё равно, что с ним будет, он не хотел возвращаться домой и показываться на глаза Ярославе…
— Я осталась одна с двумя маленькими детьми, — произнесла Ярослава. — А ещё на мне повисли все долги мужа и не выплаченная ипотека.
— Как же ты справилась? — тихо спросила Света.
— Мать Глеба тут же обозначила свою позицию, — продолжала рассказывать Ярослава. Ей очень нужно было выговориться, держать это всё в себе уже было невозможно. — Едва мы приехали с кладбища, заявила, что она, мол, пенсионерка, помочь ничем не может и я должна со всем этим разбираться сама. Она отказалась от своей доли наследства, дабы откреститься от долгов сына… Я устроилась ночной сиделкой к одной тяжелобольной бабушке, за хорошую плату. Я же когда-то работала медсестрой, дипломированный специалист, умею ухаживать за больными, опыт есть. Подруга Юля, с которой мы жили совсем рядом, забирала моих дочерей к себе на ночь. У неё тоже была дочь детсадовского возраста, и мои девочки с ней очень хорошо дружили. Им было это в радость. Я, конечно, приплачивала Юле, ведь она мне очень помогала. А сиделка той бабушке требовалась не каждую ночь, а только тогда, когда с ней по каким-то причинам, не могла находиться её дочь. Кое как, практически не высыпаясь, после таких ночей, я ходила, как зомби, на работу. Так прошёл год. За это время я выплатила почти все долги, которые набрал Глеб.
— Какая жуть… — сказала поражённая Света.
— Теперь уже всё в прошлом, — улыбнулась Ярослава. — Ипотеку я выплатила ещё через два года. Той бабули, к сожалению, уже не стало, мои услуги больше не понадобились, и я нашла другую подработку, не такую денежную, но всё же. Девочки подросли, пошли в школу. Свекровь ни разу за это время не предложила помощь. Ни разу. Даже внучкам ничего не передавала, не дарила, с днем рождения не поздравляла. Просто исчезла, залегла на дно. Однако за моей жизнью пристально следила. Это выяснилось совсем недавно.
— Она что, знала про Виктора? — удивилась Света.
Недавно Ярослава рассказывала ей, что два месяца назад познакомилась с мужчиной. Что он хороший, зовут его Виктор, и они планируют пожениться.
— Знала, — кивнула Ярослава. — Откуда? Не спрашивай, сама не знаю. Ровно в годовщину смерти Глеба она явилась ко мне и стала говорить странные вещи.
— Наверное она специально эту дату выбрала, — предположила Света.
— Кто её знает? — махнула рукой Ярослава. — Но мне кажется, что ей и при жизни Глеб был не особо нужен. Её глаза загорались лишь тогда, когда речь шла о выгоде, о деньгах. И на мужа, и на сына, ей было наплевать. Помнишь, я тебе рассказывала, что она очень жалела, что отец Глеба подарил ему свою наследную квартиру? Она долго не могла простить мужу «этой глупости». Когда в прошлом году я написала ей и попросила поучаствовать в покупке и установке памятника Глебу, она прочитала моё сообщение и ничего не ответила. И на кладбище она ни разу не ездила. Думаю, что и к мужу тоже.
— Как так можно? — удивилась Света. — Это же родной сын… За что такое отношение?
Ярослава опять махнула рукой.
— Словом, она явилась ко мне в нужный день. Я, наивная, было подумала, что она всё-таки скорбит о сыне, но нет. Инна Яковлевна заявила, что раз я собираюсь замуж и у меня «теперь всё хорошо», я просто обязана отстегнуть ей половину наследства, от которого она благородно отказалась семь лет назад, ради внуков.
— Чего-чего? Ради внуков?! — изумленно проговорила Света, сняв очки.
— Ишь чего удумала! — кричала Инна Яковлевна, яростно вышагивая по кухне Ярославы. — Чужого мужика в квартиру моего сына приводить! Меду прочим, тут и моя доля есть! Сама без кола и двора, припёрлась из своей деревни, на мальчика моего кинулась, обманом на себе женила, закабалила, нарожала детей, потом свела в могилу и всё заграбастала…
При этих словах, Инна Яковлевна картинно всхлипнула и утёрла несуществующую слезу, а потом продолжила:
— И мужу моему, царствие ему небесное, тоже мозги задурила, ведь подарил же он вам свою квартиру, едва вы только поженились! А она должна была мне достаться! Мне! Сашка дурень, всё испортил, своей щедростью и добротой! Квартирами разбрасываться надумал! А я теперь страдаю, в нищете живу! И всё из-за моего благородства… Ты должна выплатить мне положенную долю наследства. Я буду обращаться в суд!
— Кричала-кричала, благо девчонки мои не дома были, не слышали этого, — рассказывала Ярослава Свете. — Я ей на дверь указала, она так взбеленилась! Стала грозить судом, махать кулаками у меня перед носом. Совсем рехнулась?! Какое она имеет отношение к этой квартире?
— А и правда, какое? — удивилась Света.
— Ей втемяшилось, что можно как-то доказать, что её муж подарил Глебу недвижимость, будучи не в себе, потому что вскоре он умер от болезни, которая влияет на мозг. Это болезнь, якобы, ему разум и затуманила! А Глеб, получив недвижимость, тут же вложил её в покупку нашей квартиры, что, по мнению Инны Яковлевны, тоже крайне возмутительно и незаконно. И теперь она претендует на половину имущества умершего сына, потому что изначально это имущество должно было принадлежать ей. Во как!
— Да ничего она не докажет, — махнула рукой Света. — Пусть идёт в суд, позорится.
В суд Инна Яковлевна не пошла, а пошла в больницу, потому что её вдруг стало серьёзно беспокоить здоровье. В тысячный раз она проклинала злобную невестку, что отжала у неё квартиру, на деньги от сдачи которой она бы сейчас прекрасно жила и лечилась. Однако вскоре ей стало не до проклятий. И пришлось звонить Ярославе, потому что оказалось, что обратиться-то ей, кроме неё, было не к кому.
— Я на тебя свою квартиру оформлю, девочка дорогая, только помоги, — всхлипывая в трубку, просила Инна Яковлевна. — Скоро прооперируют меня, нужен будет присмотр, уход, сиделка, долго не ходячая буду. А у меня денежек совсем нет. Да и кто меня выхаживать будет? Кому я нужна? Вдова, да ещё и сын родной на том свете…
Ярослава подумала о том, что удивительно, с чего свекровь решила, что она после своих выходок, будет нужна ей? И внучкам, про которых она тоже вспомнила, как только прижало здоровье? И которые совсем не помнили и даже не знали, как выглядела бабушка, ведь в тот памятный раз, когда она приходила, в воскресенье, девочки целый день пробыли в гостях у своей школьной подруги.
Ярослава молча сбросила вызов. Разговаривать со свекровью не хотелось.
Однако Инне Яковлевне повезло, и операция не понадобилась. Врач решила испробовать ещё один метод лечения, прежде чем решиться на вмешательство, и он помог.
Так что теперь Инна Яковлевна выздоровела, осмелела и ещё больше ненавидит Ярославу. И проклинает на чём свет стоит. Даже серьёзно подумывает сходить к какой-нибудь «бабке» и что-нибудь этакое сделать.
— А то ишь, хорошо ей живётся! Замуж вышла, мужика чужого в Глебкину квартиру притащила! А ведь там и моя доля есть! Куpвa! — злится Инна Яковлевна. И снова морщится от боли. —Что-то в последнее время опять оно меня беспокоить стало, болезнь вернулась, видать, не долечили. Врачи бестолковые, криворукие.
Не думает Инна Яковлевна, что болит у неё не от врачей и плохого лечения, а от её злобы. Она и есть причина всех её бед.
