В 1113 году молодую княжну Евфимию вернули в Киев. Король Венгрии написал её отцу, князю Владимиру, что супруга нарушила обеты. И «тяжела» от другого. С того времени брак короля считался недействительным, а родившийся вскоре ребёнок не получил прав на венгерский трон. Если жена оступилась, на Руси поступали также.
Когда двое вступали в брак, на Руси это фактически означало выбор на всю жизнь. «Бог совокупи – человек не разлучает», — говорили с давних времён. Расторгать союз позволялось по нескольким причинам: если жена забирала имущество мужа, занималась чародейством, и если привечала других мужчин. В некоторых случаях хватало подозрения.
В «Уставе о брацех» князя Ярослава так и говорится: «аще ли жена ходит по игрищам», или «слово имеет с чужими людьми». Проще говоря – добрая жена всегда послушна, не ропщет, и поменьше выходит из дома. Если делает по-другому, то ей могут указать на дверь.
На мужчину смотрели косо, если он не только уделял кому-то внимание, а еще и нажил детей. Тогда от него могли потребовать уплаты штрафа. Женский проступок начинался с того момента, как она приближала к себе чужого. Но в XIII -XV веках отношение к таким вещам было довольно мягким.
«Аще ли прелюба сотворила…да пустит ю». То есть, можно отпустить жену, и конфликт улажен. Или не делать этого. Строго спрашивали только со священнослужителей: там развод в подобной ситуации был обязательным. В противном случае можно было лишиться сана.
Мягкость вполне объяснима – тяжёлые времена, набеги иноземцев, частые вооруженные конфликты… Как требовать «чистоты» в таких условиях? В 1406 году бросили в реку княгиню Иулианию Вяземскую, потому что посмела отказать князю Юрию Смоленскому. Иулиания не могла допустить, чтобы к ней прикоснулся человек, повинный в гибели её мужа.
Но если бы княгиня оказалась сговорчивее, её вряд ли ждало бы осуждение – не она проявила инициативу. Кстати, Юрий Святославич скончался годом позже в Золотой Орде, на положении изгнанника. Его поступок вызвал такое возмущение, что ему пришлось бежать в чужие земли.
Но со временем законы становятся строже. И уже в «Домострое» шестнадцатого века появляются строки о провинившейся жене и о реакции мужа. Супругу разрешали быть суровым, в зависимости от степени проступка.
Но при этом всё должно было происходить вдали от посторонних глаз, «а люди бы того не ведали». Во-первых, так поддерживалась репутация семьи. Во-вторых, подчеркивалось зависимое положение жены. Главное было не переусердствовать. Стрелец Никитин «поучал» супругу, пока она не упала, бездыханная.
Любопытно, что ко вдовам отношение было бескомпромиссным. Если «живёт незаконно», то рекомендовали её родне отдавать женщину замуж. Молодая вдова вполне могла обзавестись новым семейством. Но встречаться с кем-то, не вступая в брак – значило навлечь на себя осуждение общества.
Вспомним Дарью из «Тихого Дона»: шалости после смерти супруга в конце концов привели её к гибели. Она понимала, как отнесутся станичники к её падению.
Без перегибов, впрочем, не обходилось. Историк Николай Костомаров писал, что особенно бдительные мужья иногда приставляли к своим супругам холопов для слежки. А те, желая проявить себя, выдумывали несуществующие «подвиги» женщин.
Спокойствию в семейной жизни это никак не помогало. Недаром немецкий путешественник Адам Олеарий отмечал в XVII веке, что «Если между мужем и женой возникают драки… то причиною бывает любезность к чужим мужьям». А насколько реальная эта любезность – так кто же знает?
Нетерпимее к «шалостям» бывали казаки. Еще в начале XX века уличённых жён впрягали в телегу, или к оглобле. И велели тащить поклажу. В Черкасском округе обвязывали виновным руки, и водили по станице, сопровождая насмешками. Чем не знаменитый путь Серсеи Ланистер из «Игры престолов»? Её главная вина ведь тоже заключалась в симпатии к молодому человеку…
В кругах знати, вопреки устоявшемуся мнению, всё тоже не было однозначно. Император Пётр I не стал разводиться со своей второй супругой, но… отправил на казнь Виллима Монса. Брат знаменитой Анны Монс обвинялся в получении взяток, но главным проступком стала привязанность императрицы.
Не допустил расторжения брака и другой император, Александр I . А ведь его супругу, Елизавету Алексеевну, подозревали как минимум в двух «историях» — с Александром Охотниковым и Адамом Чарторыйским. У неё даже дети от фаворитов были.
Несмотря на многочисленные прошения, не позволили развестись фельдмаршалу Суворову. Военачальник подозревал жену в нежном отношении к нескольким офицерам… Граф Строганов, наоборот, сам не подавал на развод. Когда жена покинула его ради молодого фаворита, он только прекратил её общение с детьми.
А вот Марфа Долгорукова стремилась к получению свободы, и обрела её: ей удалось доказать, что муж не только не хранил верность, но ещё и дурно с ней обращался. Когда супруг попытался ответить тем же, никто не стал это даже рассматривать. Потому что Марфе было всего лишь 13 лет.
В целом, высшее общество нехорошо относилось к «похождениям». Если дама или кавалер позволяли себе увлечься, это оставалось на их совести. Но когда дело получало огласку… Анну Керн осуждали именно за то, что бросила супруга. Мария Пален подала на развод, но после этого навсегда уехала из России. Вполне вероятно, что «приличные дома» закрыли бы перед ней двери.
Чтобы оставаться частью общества, следовало играть по его правилам. И одно из негласных было: молчи и всё отрицай. Если бы Анна Каренина, встречаясь с Вронским, продолжала «сохранять лицо» — никакой поезд, скорее всего, ей бы не потребовался.
Но в девятнадцатом веке уже не все хотели жить по старым законам. Княгиня Радзивилл в 1859 году не стала мириться с вольным образом жизни супруга. «Терпение имеет границы, — писала она, — я не могу больше смиряться…». «Благородный князь», супруг Софьи, в ответ постарался лишить её денежного содержания. А ведь именно он был виновником разрыва!
Получается, что чаще всего прибегали к разводу. В отдельных частях империи — разбирались «по-свойски», в зависимости от местных обычаев и традиций. В каких-то случаях просто старались обо всём забыть.
