Кареты задерживались больше чем на час. Невеста в алом парчовом платье металась по анфиладам Петергофа. Её мать, находившаяся в Царском Селе, была мрачнее тучи. Глафира Ржевская, фрейлина императрицы Марии Фёдоровны, понимала, что произошло. Двое могущественных недругов вознамерились помешать свадьбе её единственной дочери. А заодно вбить клин между семьей Ржевских и государем императором.
Голубоглазая Мария была полна очарованья. Да и чему удивляться: её матушка, Глафира Ивановна, когда-то считалась одной из прекраснейших «смолянок». Старик Иван Бецкой, о котором говорили, будто бы он – настоящий отец Екатерины Второй, к ногам Глафиры готов был бросить всё своё состояние. Однако девушка вышла замуж за сенатора Алексея Ржевского, и прожила с ним вполне счастливо. Мария была дочерью этой пары, она появилась на свет в 1778 году.
Каждую среду в своём столичном доме супруги Ржевские устраивали приём. Здесь бывали светские щеголи, поэты, представители знатных семейств, издатели и музыканты. Мария развлекала публику виртуозной игрой на арфе, и об этом юном дарованье скоро заговорили во многих аристократических гостиных Петербурга. В 1798-м девушку представили ко Двору и вручили фрейлинский шифр – точно так же, как когда-то её матери.
Император Павел I относился к Марии с отеческой нежностью. Заботу о будущем девушки он решил взять на себя. Переговорив с Глафирой Ржевской, он предложил кандидатуру возможного супруга: камергера Николая Свистунова.
Этот молодой мужчина в возрасте около тридцати располагал солидным состоянием и мог рассчитывать на скорое продвижение по службе. Глафира Ивановна с выбором императора согласилась, тем более что Павел I вызвался стать посажёным отцом на свадьбе и пожаловал на подготовку церемонии изрядную сумму в золоте.
Торжество назначили на 30 мая 1800 года. Ах, эти майские свадьбы, от которых «только маяться»! Матушку Марии не покидало чувство, что всё пойдет наперекосяк… И не зря: расположение императора к Ржевским очень не нравилось двум могущественным людям – графу Ивану Кутайсову и княгине Гагариной.
В назначенный день и час Ржевские не нашли возле своего дома…. придворных экипажей, на которых семья невесты должна были отправляться к месту свадебной церемонии.
— Они хотят сорвать венчание моей дочери! – Воскликнула фрейлина. – Император не выносит опозданий!
Павел I крайне неодобрительно относился к опозданиям. Кутайсов, в чьи обязанности входило прислать кареты к Ржевским, конечно же, знал об этом. Время шло, невеста в панике металась. Догадавшись, что именно случилось, Глафира Ивановна приказала закладывать экипажи, которые были в их распоряжении – не столь нарядные, ничем не украшенные, но зато надёжные. Они опоздали на два часа!
«Императрица всячески старалась…скрыть причину тревоги, — писала Глафира Ржевская в своих воспоминаниях, — все бегали, шептались… Император приказал отрешить от должности моего мужа, жениха и его отца».
Обозлившись на Ржевских, император на венчании не появился. Не было и Марии Фёдоровны. Глафира Ивановна попыталась было объясниться, но ситуацию это не спасло — Павел I не желал слышать оправданий. Во время церемонии лицо невесты было белее кружев. Клятвы прозвучали, но радости никто не ощущал. Ржевские и вся их ближайшая родня в один момент утратили высочайшее расположение.
Мария с мужем поселились в доме на Большой Морской. У них родились пятеро детей, и семейная жизнь этой пары протекала без серьёзных бурь. Но только в 1812 году Николай Свистунов смог вернуться к придворной карьере – впрочем, ненадолго. Здоровье бывшего камергера было навсегда подорвано переживаниями: ведь он лишился блестящего будущего так внезапно и совершенно незаслуженно! В 1816 году Мария овдовела…
Она занималась детьми и благотворительностью, старалась устроить хорошие партии дочерям. Но не успела помочь старшему сыну, Петру. Тот оказался в самом центре декабристского заговора, и в 1826 году был сослан на каторгу, сроком на два десятка лет. В том же году не стало любимой матушки Марии, той самой знаменитой «смолянки» Глафиры Ивановны.
Дочери Марии вышли замуж за французских подданных, что решило дальнейшую судьбу женщины. С 1830 года она окончательно перебралась во Францию, лишь изредка бывая в Петербурге. Её известная современница, Долли Фикельмон, рассказала в дневнике об одном из таких визитов: «Провела вечер у княгини Долгорукой… Также там была…мадам Свистунова, к счастью, довольно остроумная, что извиняет её болтливость».
В Париже прошла вся оставшаяся жизнь Марии Алексеевны Свистуновой, урождённой Ржевской. Она умерла 1 сентября 1866 года. По счастью, ей удалось снова увидеться с сосланным сыном – в 1856 году Пётр был освобождён, получил разрешение на короткий выезд за границу, а затем поселился в Москве. Среди его хороших знакомых был и граф Лев Толстой, переписка с которым сохранилась в бумагах писателя.
