— Да. Мы с вами говорили на прошлой неделе. Запишите меня, пожалуйста, на вторник, как и договаривались. — Лера стояла посреди залитой солнцем кухни, прижимая телефон плечом к уху, и помешивала ложкой остывающий кофе. — Да, спасибо большое. Буду.
Она нажала отбой, и по телу пробежала лёгкая, приятная дрожь. Вторник. Через три дня. Первый шаг. Она смотрела в окно на суетливый двор, но видела не детскую площадку и снующих соседей, а размытое, но такое желанное будущее. Три года. Три года они шли к этой сумме, отказывая себе в отпусках, в крупных покупках, в спонтанных радостях. Каждый рубль ложился на этот счёт, как кирпичик в фундамент их будущей семьи. И вот, стена почти достроена. Остались последние штрихи.
Лера улыбнулась своим мыслям. Она чувствовала себя так, будто вот-вот сдаст самый важный экзамен в жизни, к которому готовилась целую вечность. Чтобы как-то заземлить это парящее состояние, она решила сделать себе маленький подарок. Просто так. Какую-нибудь мелочь. Может, новый шарф или книгу. Она взяла телефон, открыла приложение банка, чтобы перевести небольшую сумму на свою карту. Палец привычно нажал на иконку их общего накопительного счёта с говорящим названием «Мечта».
Цифры, которые она увидела на экране, не сразу сложились в осмысленную картину. 17 450 рублей 30 копеек. Она моргнула. Перезагрузила страницу. Сумма не изменилась. Семнадцать тысяч. Вместо почти полумиллиона. Первая мысль была о мошенниках. Взломали, украли. Но, пролистав историю операций, она увидела всего одно списание. Вчерашним днём. Перевод на карту физическому лицу. Сумма — четыреста восемьдесят тысяч рублей. Ровно.
Кофе в чашке стал просто горькой холодной жидкостью. Солнечный свет, падающий на кухонный стол, вдруг показался резким и неприятным. Ощущение полёта сменилось чувством падения в ледяную, бездонную пропасть.
Вечером пришёл Стас. Он буквально влетел в квартиру, принеся с собой запах бензина, старого металла и абсолютного, детского счастья. Его глаза горели, на щеках играл румянец. Он даже не разулся, кинув на пол рюкзак, и прошёл на кухню, где Лера всё так же сидела за столом.
— Лерка, ты не представляешь! Я его нашёл! Я его забрал! — Он схватил её за плечи и встряхнул, как грушу. — Оригинальный V8 от «Чайки»! С консервации! Мужик его в дедовском гараже откопал, сам не знал, что у него за сокровище! Я его уговорил! Представляешь, какое это сердце будет для моей «ласточки»? Она полетит!
Он говорил быстро, сбивчиво, захлёбываясь восторгом. Он описывал какие-то карбюраторы, поршневые группы и коллекторы, но Лера не слышала слов. Она смотрела на его сияющее лицо, на его счастливые, ничего не понимающие глаза, и видела перед собой чужого, абсолютно незнакомого человека. Она дождалась, когда поток его восторгов иссякнет, и задала вопрос. Голос её прозвучал ровно, без эмоций, будто она спрашивала, который час.
— Стас, откуда деньги?
Он на секунду запнулся, его улыбка чуть померкла, но тут же вспыхнула снова, только теперь в ней появилась нотка заговорщической хитрости.
— Ну я взял с нашего счёта, — беззаботно махнул он рукой, наливая себе стакан воды прямо из-под крана. Он отпил, с шумом выдохнул и повернулся к ней. — Лер, это же вложение! Ты понимаешь, что это за двигатель? Таких не найти! Мы её потом, когда доделаем, продадим втридорога! Это инвестиция, понимаешь? А с ребёнком успеется, мы же молодые!
И в этот момент что-то внутри Леры, что до этого сжималось от боли и отчаяния, с сухим щелчком сломалось. Вся муть осела, и в голове наступила звенящая, холодная ясность. Она смотрела на него, на его горящие от восторга глаза, на капли воды на его подбородке, и чувствовала только пустоту. Огромную, выжженную дотла пустоту.
— Ты прав. Мы молодые, — тихо сказала она. Стас даже не заметил, как изменился её тон. Он воспринял это как согласие, как капитуляцию перед его неоспоримыми доводами. Он облегчённо улыбнулся и уже собрался продолжить рассказ о своей покупке, но она поднялась со стула.
— Поэтому тебе не составит труда заработать на новую машину.
Она встала, взяла со стола его ключи от гаража и пошла к выходу. Этот простой набор действий — встала, взяла, пошла — был выполнен с такой будничной неотвратимостью, что Стас на мгновение замер, пытаясь обработать происходящее. Его мозг, всё ещё переполненный адреналином от удачной сделки, не мог сопоставить её спокойствие с масштабом его поступка.
— Ты куда? — спросил он ей в спину, и в голосе его проскользнуло первое, лёгкое раздражение. — Лер, постой. Ты чего обиделась? Я же объясняю, это не просто железка! Это проект! Мы её доведём до ума, свозим на выставку ретро-автомобилей, и её с руками оторвут коллекционеры из Европы! Там ценник будет с шестью нулями, и не в рублях! Это наш шанс сорвать куш, понимаешь?
Он шёл за ней по коридору, продолжая свой горячий, убеждающий монолог. Он искренне верил в то, что говорил. В его мире, где всё измерялось потенциальной выгодой и уникальностью момента, его поступок был не предательством, а гениальным бизнес-решением. Он видел блеск отполированного хрома, слышал восхищённые возгласы ценителей и шелест крупных купюр. Он не видел её лица, не видел трёх лет их общей, скрупулёзной экономии, превращённых в пыль.
— Деньги — дело наживное, Лер, мы ещё накопим! — говорил он, повышая голос, чтобы пробиться через стену её молчания. — А такой двигатель… такой шанс выпадает раз в жизни! Мужик уже почти договорился с другим покупателем, у меня было полчаса на решение! Что я должен был делать? Звонить тебе, советоваться, пока наше будущее уплывает к другому? Я поступил как мужчина — принял решение и взял ответственность!
Она остановилась у входной двери, но не обернулась. Она просто стояла спиной к нему, и эта неподвижная спина была красноречивее любого крика. Каждое его слово, призванное оправдать, убедить, доказать его правоту, работало с обратным эффектом. Оно не лечило рану, а вбивало в неё ржавый гвоздь всё глубже и глубже. «Наше будущее»? Он говорил о будущем, которое только что украл у неё, и называл этим словом кусок металла. «Принял решение»? Он в одиночку перечеркнул их общую цель, их выстраданный план, и называл это ответственностью.
Он подошёл почти вплотную, его горячее дыхание коснулось её затылка. Он всё ещё не понимал. Он думал, что это обычная женская обида, которую можно заговорить, задобрить обещаниями золотых гор.
— Ну, Лер… ну не дуйся. Ты всегда так относилась к моей машине, я знаю. Называла её ржавым корытом. Но ты просто не видишь потенциал! Я тебе всё докажу. Вот увидишь, через год ты мне спасибо скажешь, когда мы будем выбирать дом на эти деньги. А ЭКО… да господи, сейчас все рожают после тридцати пяти, куда нам торопиться? У нас ещё вагон времени.
Вот оно. Последний гвоздь. «Вагон времени». Время, которое для неё сжималось с каждым месяцем, с каждым визитом к врачу, с каждым сочувствующим взглядом подруг, уже родивших по двое. Он обесценил всё: её чувства, её страхи, её надежду. Он взял их общую мечту и не просто потратил её, а отодвинул в неопределённое будущее, как надоевшую игрушку.
Лера медленно повернулась. На её лице не было слёз, не было гнева. Только холодное, отстранённое любопытство, с каким энтомолог разглядывает насекомое. Она посмотрела на него, потом перевела взгляд на ключи, зажатые в её руке.
— Ты закончил? — спросила она.
Стас сбился с мысли. Этот вопрос, этот тон… Он ожидал скандала, упрёков, чего угодно, но не этого ледяного спокойствия.
— В смысле? — растерянно пробормотал он.
— Я спрашиваю, ты закончил свою презентацию? Свой бизнес-план? Потому что у меня есть встречное предложение. Касательно твоего вложения.
— Встречное предложение? — переспросил Стас, и на его лице промелькнуло недоумение. Он всё ещё не мог переключиться с режима «победитель, совершивший сделку века» на тот, в котором находилась сейчас Лера. — Лер, прекращай этот театр. Если ты хочешь, чтобы я извинился за то, что не посоветовался — хорошо, извини. Но это было единственно верное решение в той ситуации.
Его слова, которые должны были прозвучать как уступка, как жест примирения, на самом деле были пропитаны снисходительностью. Он извинялся не за сам поступок, а за нарушение формальности. Лера смотрела на него, и её молчание становилось плотным, почти осязаемым. Она дала ему последнюю возможность понять, но он ею не воспользовался.
— Я продаю твою ласточку.
Она произнесла это так, будто сообщала, что на ужин будет курица. Ровно, без всякого выражения. У Стаса ушло несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанного. А когда до него дошло, он рассмеялся. Громко, немного нервно, как смеются, услышав совершенно нелепую шутку.
— Что ты продаёшь? Лер, ты смешная. Ты хоть знаешь, где на неё документы лежат? Хватит, я понял, ты злишься. Покричи, побей посуду, если тебе так легче станет, но не неси чушь.
— Я размещу объявление, — продолжила она тем же монотонным голосом, игнорируя его смех. — За ту цену, которую мы откладывали. Четыреста восемьдесят тысяч за машину и ещё двадцать сверху за двигатель, который ты так удачно вложил. Думаю, с таким сердцем её заберут за час. Считай, что я просто вернула своё.
Смех застрял у него в горле. Он смотрел на её лицо — спокойное, замкнутое, похожее на маску — и до него начало доходить, что это не истерика. Истерика — это эмоции, крики, слёзы. А здесь не было ничего. Только холодная, выверенная цель.
— Да ты в своем уме? Это моя машина! Моя! Ты к ней никакого отношения не имеешь! — Он сделал шаг к ней, его лицо побагровело от внезапного гнева. — Ты не имеешь права!
— Ты ошибся, — так же тихо ответила она, и от этого шёпота по спине у Стаса пробежал холодок. — С того момента, как ты оплатил свой двигатель нашими общими деньгами, эта машина перестала быть только твоей. Теперь это залог. Обеспечение по твоему долгу передо мной. Ты превратил нашу общую мечту в кусок железа. Я просто проведу обратную конвертацию. Верну мечте её денежный эквивалент.
Он потерял дар речи. Он привык, что Лера могла обижаться, дуться, спорить, но она всегда играла по правилам. Всегда была «правильной», мягкой, понимающей. А сейчас перед ним стоял чужой человек, который говорил с ним на языке биржевых сводок и банковских гарантий. Этот ледяной прагматизм пугал его гораздо больше, чем любой скандал.
— Это шантаж! Ты просто пытаешься меня наказать! Хочешь убить мою мечту из-за того, что я, по-твоему, убил твою! — выпалил он, хватаясь за единственное понятное ему объяснение.
Она чуть склонила голову набок, внимательно разглядывая его, будто он был интересным, но совершенно непонятным ей существом.
— Я продаю твою ласточку! Да, именно так! Ты вбухал в это ржавое корыто все деньги, которые мы откладывали на ЭКО, а теперь говоришь, что дети подождут? Нет, дорогой! Дети, может, и подождут! А вот твоя машина — нет!
В её голосе не было злорадства. Только констатация факта. Не угроза, а план действий. Он смотрел в её глаза и впервые за весь вечер увидел там не обиду, которую можно было загладить подарком или обещаниями, а приговор, который уже вынесен и обжалованию не подлежит. Его мир, такой понятный и логичный ещё полчаса назад, треснул и начал рассыпаться на куски.
— Ты сошла с ума… — выдохнул Стас, отступая на шаг. Гнев схлынул, оставив после себя липкий, холодный страх. Он смотрел на неё, как на подрывника, который с улыбкой держит в руках детонатор. — Ты не сделаешь этого. Лер, это же… это всё, что у меня есть. Ты хочешь уничтожить меня?
Она обошла его, словно он был предметом мебели, и прошла в комнату. Её шаги были ровными и тихими. Она не ответила на его вопрос, потому что ответ был очевиден. Она не хотела его уничтожать. Она просто вычёркивала его из своей жизни, как неудачную строку в бухгалтерском отчёте. Он услышал, как щёлкнула защёлка её ноутбука.
Стас рванулся за ней. Лера уже сидела в кресле, поставив ноутбук на колени. Экран осветил её бесстрастное лицо. Он замер в дверном проёме, наблюдая, как её пальцы с методичной скоростью забегали по клавиатуре, открывая сайт с объявлениями.
— Лера, я прошу тебя, не надо! — его голос сорвался, в нём зазвучали почти панические нотки. — Хорошо, я был неправ! Идиот! Я продам этот чёртов двигатель завтра же! Верну всё до копейки! Слышишь?
Она не ответила. Она открыла папку «Моя ласточка» на общем диске. Папку, которую создал он. Там хранились сотни фотографий его сокровища на разных этапах реставрации. Вот она, ещё ржавая, только привезённая из какого-то подмосковного посёлка. А вот уже с отполированными до блеска крыльями. Он сам делал эти снимки, с любовью выставляя свет, ловя каждый изгиб, каждый отблеск на хромированной детали. Она выбрала самую удачную, последнюю фотографию, где машина стояла на фоне заката, выглядя почти живой. Одним кликом она загрузила её на сайт.
— Не смей! — он бросился к ней, протягивая руки, чтобы вырвать ноутбук.
Она резко откинулась в кресле, уходя от его хватки. Ноутбук качнулся, но она удержала его. Стас замер над ней, его дыхание стало хриплым, тяжёлым. Он смотрел на экран, как на приговор.
Заголовок: «ГАЗ-21 «Волга». Проект под реставрацию с уникальным двигателем».
Она начала копировать текст из его же сообщений на форуме автолюбителей. Технические характеристики, перечень проделанных работ, список оригинальных запчастей. Она печатала без единой ошибки, её пальцы летали. Она знала этот текст почти наизусть, столько раз он читал ей его вслух, гордясь каждым пунктом.
— Лера… — прошептал он. Это была уже не угроза и не просьба. Это был стон раненого зверя.
Она дошла до главного. Цена. Её пальцы замерли над цифровым блоком. Она медленно, чётко, набрала: 500 000 ₽. Не торгуясь. Не уступая ни рубля.
Он смотрел, как курсор мыши движется к ярко-зелёной кнопке «Опубликовать объявление». Весь его мир, вся его гордость, все его планы на будущее сжались до этого маленького пиксельного прямоугольника. Он мог бы снова попытаться вырвать ноутбук, устроить борьбу, но вдруг понял всю бессмысленность этого. Дело было не в ноутбуке и не в объявлении. Дело было в ней. В той женщине, которая сидела перед ним с холодными, мёртвыми глазами. Той, которую он потерял час назад на кухне.
Щелчок.
Звук клика мыши прозвучал в тишине комнаты оглушительно, как выстрел. Она опубликовала объявление.
Она спокойно закрыла ноутбук и положила его на столик рядом. А потом её телефон, лежавший тут же, завибрировал и заиграл бодрой, неуместной мелодией. Она взяла его, посмотрела на незнакомый номер и приняла вызов, включив громкую связь.
— Алло, добрый вечер. Я по объявлению, по «Волге». Актуально?
Стас окаменел. Он смотрел на телефон, из которого лился чужой мужской голос, и не мог дышать.
— Да, актуально, — ровно ответила Лера.
— А состояние как? Двигатель действительно от «Чайки»? Готов подъехать прямо сейчас, если всё так, как написано. С наличными.
— Всё так, как написано, — подтвердила она. — Приезжайте. Адрес диктую.
Она продиктовала адрес их гаражного кооператива, номер бокса, и положила трубку. Потом подняла на него взгляд. Впервые за весь вечер она посмотрела прямо на него.
— У тебя есть час, чтобы выпить с ней прощальную чашку машинного масла, — сказала она.
Стас медленно опустился на диван. Не сел, а именно осел, будто из него вынули все кости. Он больше не кричал. Не спорил. Он просто смотрел в одну точку на стене. Звонок от первого же покупателя, готового приехать через час с наличными, стал финальным аккордом. Это был конец, после которого не бывает продолжения. Просто выжженная земля…
