— Арчи! Мама пришла! Где мой рыжий бандит?
Голос Ольги, уставший после двадцати четырёх часов на ногах, эхом разнёсся по пустой квартире. Она скинула на пол тяжёлую сумку и прислушалась. Тишина. Ни радостного цокота коготков по ламинату, ни заливистого лая, который обычно встречал её у самого порога. Странно. Арчи всегда чувствовал её за минуту до того, как ключ поворачивался в замке. Эта его способность была почти мистической, и сейчас её отсутствие ощущалось как пробоина в обшивке корабля — незаметная, но смертельная.
Из кухни, потирая заспанное лицо, вышел Виталий. На нём была вчерашняя футболка, а в воздухе висел кисловатый запах перегара и вчерашней пиццы. Он натянуто улыбнулся, избегая смотреть ей в глаза.
— О, привет. А ты чего так рано?
— Рано? Виталик, сейчас восемь утра. Я с суток. Где Арчи? Я его зову, а он не бежит.
Виталий отвёл взгляд в сторону, нервно почесал шею. Эта его привычка врать, известная ей до мелочей. Он всегда чесал шею, когда пытался что-то выдумать на ходу. Его ложь была такой же предсказуемой, как смена времён года, и от этого становилась только омерзительней.
— Да тут такое дело… — протянул он с фальшивым сочувствием. — Мы гуляли утром, а он… поводок дёрнул и рванул за кошкой. Я за ним, а он в подворотню шмыгнул, и всё. Искал его час, наверное, все дворы обежал. Не нашёл.
Ольга смотрела на него, и её усталость как рукой сняло. Её сменил неприятный, сосущий холод под ложечкой. Она знала, как сильно Арчи боится улицы без неё. Знала, что он никогда бы не убежал по своей воле. Он был трусишкой, который прятался за её ноги даже от чихуахуа. Она молча прошла в комнату. На кофейном столике стояла пустая бутылка из-под коньяка и несколько пустых банок из-под пива. Рядом валялся его телефон, на экране которого мигал индикатор уведомления.
— Ты его искал? — спросила она ровным голосом, не оборачиваясь.
— Конечно! Я ж говорю, весь район прочесал! Сам расстроился, ты же знаешь…
Она взяла его телефон. Экран загорелся, показывая последнее сообщение в мессенджере от контакта, цинично названного «Покупатель Шпица». Сообщение гласило: «Пёс супер, не брешет. Деньги перевёл».
Ольга почувствовала, как кровь отхлынула от её лица, а потом с гулом ударила в виски. Мир сузился до этих нескольких строк на экране. Она открыла чат. Там была вся история её личного апокалипсиса. Его короткое объявление: «Продам шпица, кобель, приучен к пелёнке». Фотография её Арчи, испуганно смотрящего в камеру. И переписка. «А чего продаёте?». Ответ Виталия: «Надоело лапы ему после каждой прогулки вытирать, да и вообще». «Пять тысяч, и забираю сегодня же». «По рукам».
Она медленно обернулась. Виталий всё ещё стоял в дверях, не понимая, что его жалкая ложь уже рассыпалась в прах. Он увидел телефон в её руках, и его лицо начало менять цвет, становясь сначала бледным, потом пятнисто-красным.
— Ты продал моего породистого шпица, моего любимца, за пять тысяч рублей первому встречному на «Авито», потому что тебе «надоело вытирать ему лапы»? Ты живое существо продал ради ящика пива! Я даю тебе полчаса, чтобы ты нашел покупателя и вернул собаку, иначе я выставляю тебя за дверь и меняю замки, живодер!
Слово «живодер» повисло в воздухе, как топор палача. Оно не было криком, оно было произнесено с ледяным спокойствием, и от этого стало в сто раз страшнее. Виталий вздрогнул, будто его ударили. На секунду в его глазах мелькнуло что-то похожее на обиду, но она тут же утонула в липком, животном страхе. Ольга не шутила. Она никогда не шутила, когда говорила таким голосом.
— Оля, да я… я сейчас всё исправлю! Это ошибка, я не подумал! — залепетал он, бросаясь к столу.
Она с презрением отшвырнула его телефон на столешницу. Виталий схватил аппарат дрожащими руками, его пальцы не сразу попали по иконке вызовов. Он нашёл контакт «Покупатель Шпица» и нажал на вызов. В динамике раздались длинные, безнадёжные гудки. Никто не отвечал. Ольга стояла, прислонившись к дверному косяку, и молча наблюдала за ним, скрестив руки на груди. Её взгляд был тяжёлым, как могильная плита. Она не торопила, не подгоняла. Она просто ждала, и это ожидание было хуже любых понуканий. Оно превращало его в насекомое под микроскопом.
Гудки сменились механическим голосом автоответчика. Виталий сбросил вызов и начал судорожно строчить сообщение, его большой палец то и дело промахивался мимо букв. «Это ошибка!!! Срочно перезвони!!! Я должен вернуть собаку!!!». Отправил. Ответа не было.
Тем временем Ольга молча прошла на кухню. Она не смотрела на него, её движения были выверенными и пугающе спокойными. Она открыла холодильник. На нижней полке, занимая всё пространство, стоял ящик пива. Двадцать четыре запотевшие стеклянные бутылки, его награда за предательство, купленная на те самые пять тысяч. Она без всякого усилия вытащила тяжёлый ящик и поставила его на пол рядом с раковиной.
— Оля, что ты делаешь? Прекрати! — его голос сорвался на жалкий писк. Он увидел её намерения, и новый виток ужаса охватил его.
Она взяла первую бутылку. Не за горлышко, а всей ладонью, крепко. Взяла с кухонного крючка открывалку и с резким, отчётливым щелчком сняла крышку. Шипение пены наполнило кухню. Она наклонила бутылку над раковиной и начала медленно выливать золотистую, пахнущую солодом жидкость. Пиво с утробным гулом уходило в сливное отверстие, образуя густую шапку пены.
— Я отменяю твою сделку, Виталик, — сказала она, не глядя на него. Её голос был ровным и монотонным, как у диктора, зачитывающего некролог.
— Не надо! Я же пытаюсь! Он не отвечает! — Виталий снова посмотрел на экран телефона. Тишина. Он набрал номер ещё раз. Снова длинные, издевательские гудки.
Ольга поставила пустую бутылку на пол и взяла следующую. Щёлк. Новая порция пива полилась в раковину, смешиваясь с остатками предыдущей. Запах в кухне стал густым и тошнотворным.
— Вот это, — сказала она, выливая третью бутылку, — его поводок, который ты поленился пристегнуть. А вот это, — она взяла четвёртую, — его миска, из которой он больше не поест.
Телефон в руках Виталия завибрировал. Сообщение! Он с надеждой впился в экран. «Ты кто?». Это был ответ от покупателя. Виталий быстро застучал по клавишам: «Я хозяин шпица! Произошла страшная ошибка, я должен его забрать! Верну деньги вдвойне!».
Ольга продолжала свой ритуал. Пятая бутылка. Шестая. Седьмая. Кухня наполнялась запахом дешёвого бара в три часа ночи. Пустые бутылки глухо стукались друг о друга у её ног. Она не разбивала их, не швыряла. Она методично опустошала их, одну за другой, уничтожая его жалкую прибыль. Каждый звук, каждый бульк был ударом по его самолюбию, по его мужской состоятельности.
Снова вибрация. «Слышь, мужик, иди проспись. Собака у ребёнка, он счастлив. Забудь номер».
Эти слова окончательно его добили. Он медленно поднял голову от телефона и посмотрел на Ольгу. Она как раз выливала последнюю бутылку из первого ряда. Она видела по его лицу, что всё кончено. Что его миссия провалена. Но она не остановилась. Она взяла следующую бутылку.
— У тебя осталось пятнадцать минут, — констатировала она, и новая струя пива полилась в раковину, смывая его последние надежды.
— Забудь номер.
Последние слова из динамика телефона прозвучали как приговор. Виталий опустил руку с аппаратом. Он смотрел на Ольгу, которая как раз выливала предпоследнюю бутылку пива, и в его голове не было ни одной мысли. Только гулкая, вязкая пустота. Она видела по его лицу, что всё кончено. Что его миссия провалена. Но она не остановилась. Она взяла последнюю, двадцать четвёртую бутылку. Щёлкнула крышка. Последняя струя пива с печальным шипением ушла в раковину, смывая его последние надежды.
Когда звук затих, он наконец нашёл в себе силы заговорить. Слова застряли в горле, сухие и колючие.
— Оля… послушай, я… это была глупость. Я найду его, клянусь! Я завтра поеду по адресу, если он есть… Я всё сделаю…
Она не ответила. Не удостоила даже взглядом. Она аккуратно поставила последнюю пустую бутылку в ящик к остальным. Затем подняла этот стеклянный, звенящий памятник его предательства, отнесла к мусорному ведру и начала методично, одну за другой, выбрасывать бутылки. Глухой стук стекла о пластик отмерял секунды его агонии. Он стоял посреди кухни, жалкий и беспомощный, а она просто игнорировала его существование. Будто он был предметом мебели.
Закончив с бутылками, она вымыла руки. Тщательно, с мылом, словно смывая с себя невидимую грязь. Его грязь. И после этого, не сказав ни слова, прошла мимо него в гостиную. Он, как побитый пёс, поплёлся за ней, не понимая, чего ждать дальше. Криков? Пощёчины? Он был готов ко всему, кроме этого ледяного, оглушающего молчания.
Она остановилась перед телевизором. Под ним, на специальной полке, стояло его святилище. Чёрный монолит игровой приставки последнего поколения, два аккуратно поставленных на зарядку геймпада, стопка дисков с играми в идеальном порядке. Это был его мир, его отдушина, место, куда он сбегал от реальности. Он потратил на этот комплект две зарплаты и гордился им, как ничем другим.
Ольга молча наклонилась. Её движения были неспешными, почти ритуальными. Она взяла в руки толстый кабель питания и с сухим щелчком выдернула его из задней панели консоли. Затем так же методично отсоединила HDMI-кабель. Виталий почувствовал, как у него внутри всё похолодело.
— Что ты творишь? Оля, это мое! Не трогай!
Она действовала так, будто не слышала его. Она взяла приставку, тяжёлую и гладкую, и положила её на ковёр. Затем забрала оба геймпада, отсоединила зарядную станцию. Собрала со стола его любимые наушники. Он бросился к ней, хотел схватить за руку, остановить, но замер в полушаге. В её глазах не было гнева. В них была пустота. Страшная, выжженная дотла пустота. Трогать её сейчас было всё равно что совать руку в жидкий азот.
Она прошла в коридор, вернулась с пустой коробкой из-под старого пылесоса и начала аккуратно укладывать всё внутрь. Приставку. Геймпады. Провода, которые она предварительно аккуратно свернула. Последними она взяла диски с играми. Она не бросала их, не царапала. Она складывала их ровной стопкой, один к другому.
— Оля, прекрати! Пожалуйста! Это не одно и то же! Это просто вещи! — его голос дрогнул, срываясь в мольбу.
Закончив упаковку, она достала свой телефон. Открыла камеру. Вспышка больно ударила ему по глазам. Она сделала несколько снимков коробки с разных ракурсов. Затем села на диван, открыла то самое приложение «Авито» и начала создавать новое объявление. Он стоял над ней, заглядывая через плечо, и читал текст, который появлялся на экране. «Продам игровую приставку, полный комплект, состояние идеальное. Срочно». А затем она перешла к полю «Цена». Её пальцы без колебаний набрали цифры: 5000.
Она нажала кнопку «Опубликовать». Через секунду на экране появилось уведомление: «Ваше объявление активно». Она подняла на него глаза. Впервые за всё это время она посмотрела прямо на него. И в её взгляде он не увидел ничего, кроме холодного, бесстрастного расчёта. Она не мстила. Она восстанавливала баланс.
Пять тысяч рублей. Цена, которую он назначил за живое, тёплое существо, теперь красовалась под фотографией его собственного сокровища, его цифрового алтаря. Виталий смотрел на экран Ольгиного телефона, и цифры «5000» пульсировали в его мозгу, как неоновая вывеска дешёвого мотеля. Он почувствовал, как земля уходит из-под ног. Это было не просто возмездие. Это было унижение. Холодное, математически выверенное, доведённое до абсурда.
— Оля, это безумие. Это просто кусок пластика, железо! — его голос звучал чужим, надломленным. — Арчи был живой! Нельзя… нельзя это сравнивать!
— Нельзя? — она медленно подняла на него взгляд, и в её глазах не было ни капли тепла, только арктический лёд. — Это ты их сравнял, Виталик. Ты установил курс обмена. Одна живая душа, которую я любила, равняется двадцати четырём бутылкам пива и трём тысячам на карманные расходы. Я просто… уравниваю счёт. Твоя любимая игрушка за мою любимую собаку. Всё честно.
Телефон в её руке коротко звякнул. Уведомление. Виталий вздрогнул. Его сердце заколотилось где-то в горле. Ольга посмотрела на экран, и по её губам скользнула едва заметная, жуткая усмешка. Она развернула телефон экраном к нему. Сообщение от потенциального покупателя: «За 4000 заберу прямо сейчас».
Виталий смотрел на это сообщение, и ему показалось, что его сейчас вырвет. Этот безымянный человек торговался за его мир так же цинично, как он сам пару часов назад торговался за жизнь Арчи. Ольга начала печатать ответ. Её пальцы порхали над клавиатурой.
— Что ты пишешь? Оля, прошу! Я всё верну! Я найду его!
Она не ответила, лишь снова показала ему экран. Её ответ покупателю: «5000. Это последняя цена. У меня уже есть желающие». Это была ложь, но ложь искусная, бьющая точно в цель. Она использовала его же грязные приёмы. Через несколько секунд пришёл ответ: «Ок, где и когда?».
— У тебя есть полчаса, чтобы собрать свои вещи, — сказала Ольга, вставая с дивана. — Только самое необходимое. Одежду. Зубную щётку.
— Куда я пойду? Оля, одумайся! Мы же семья!
— Семья закончилась в тот момент, когда ты оценил её в пять тысяч рублей, — отрезала она и начала печатать адрес. Их адрес. — Покупатель будет здесь через тридцать минут. Я не хочу, чтобы он видел тебя здесь.
Дверной звонок прозвучал ровно через двадцать восемь минут. Резкий, оглушающий, как выстрел в полной тишине. Виталий, который всё это время метался по комнате, как зверь в клетке, замер на месте. Ольга спокойно пошла открывать. На пороге стоял молодой парень в кепке, курьер или просто студент. Он неловко переминался с ноги на ногу.
— Здравствуйте, я по поводу приставки.
— Здравствуйте, проходите, — её голос был абсолютно ровным, почти дружелюбным. Она провела его в комнату, где на полу стояла коробка. Виталий стоял у стены, превратившись в тень, в часть интерьера.
Парень присел на корточки, открыл коробку, бегло осмотрел содержимое. Всё было на месте. Идеальное состояние, как и было обещано.
— Отлично. Вот, держите, — он протянул Ольге деньги. Пять купюр по тысяче рублей.
Она взяла их, пересчитала. Неторопливо, купюру за купюрой, на глазах у застывшего Виталия.
— Спасибо за покупку. Всего доброго.
Она проводила парня до двери и закрыла за ним замок. Щелчок механизма прозвучал как удар молотка по крышке гроба. Она вернулась в комнату. Виталий всё так же стоял у стены, его лицо было серым, как бетон. Он смотрел на неё, всё ещё надеясь на что-то. На чудо. На то, что это был просто страшный сон.
Ольга подошла к кофейному столику. Она не швырнула деньги ему в лицо. Она сделала хуже. Она аккуратно положила пять тысячных купюр на полированную поверхность. Ровно, веером.
— Вот. Это твоя прибыль, — сказала она тихо, но каждое её слово впивалось в него, как раскалённый гвоздь. — С продажи бесполезной крысы. А теперь забирай свои заработанные деньги и убирайся. Из моего дома. Из моей жизни…
