Леди Кармайкл долго засыпала. А по утрам была «немножко не в себе». По счастью, она знала, к кому обратиться. В Лондоне было много мест, где помогали «дамам в расстроенных чувствах». Графиня Редингтон и другие столичные леди не уставали хвалить восточные средства. В середине XIX века о последствиях такого увлечения еще ничего не знали.
«Чашка чая все исправит», — говорили в георгианскую эпоху. При королеве Виктории уже предпочитали использовать другие возможности. Лауданум поселился на туалетном столике многих знатных дам. Его выписывали при любой жалобе. Стоило леди заговорить о головной боли, или посетовать на усталость, как она могла заполучить бумажку с названием. И легко приобрести желаемое.
«Разум смешался, — писала Маргарет Олифант, писательница викторианской эпохи, — меня охватил восторг, словно я шла по воздуху». О таких же впечатлениях говорила известная французская актриса Сара Бернар. Она признавалась, что выходила на сцену, практически не осознавая, что делает. Только многолетняя привычка делать то, что требуется, поддерживала ее.
И блестящее знание роли. Но стоило занавесу опуститься – Бернар брела, как потерянная. Таким был эффект от популярного средства. Актриса не скоро спохватилась, что в погоне за модой она стала совершенно не в себе.
Все списывали на нервы. Каждый находил для себя оправдание, чтобы пойти за лауданумом. Поэтесса Элизабет Браунинг, как и леди Кармайкл, сетовала на плохой сон. Актрисы объясняли свой выбор стрессом от переутомления: спектакль за спектаклем…
Надо вживаться в роли… Знатные дамы из высшего света причину находили в равнодушии мужей и скуке. Так или иначе, к 1868 году сложилась огромная «прослойка» респектабельных и при этом зависимых людей. Тогда в Англии издали особый документ, запрещавший продажу без позволения врача.
Но и это легко обходили. По знакомству и за оплату добывали нужную рекомендацию. Был еще и теневой рынок. Но аристократ из благополучного пригорода не подался бы туда. Тогда делец Анджело Мариани решил создать напиток на основе листьев коки.
Упаковать так элегантно, словно он предназначен для короля. И чтобы совершенно безобидно – не придерёшься. Замысел был реализован без труда. Сам папа Лев XIII постоянно носил с собой фляжку «Мариани».
Дела в Англии, между тем, шли не слишком хорошо. «Немножко не в себе» время от времени оказывались Чарльз Диккенс, Томас де Квинси и Сэмюэл Колиридж. Плюс аристократы и богатейшие люди Лондона. А прекрасная Элизабет Сиддал, рыжеволосая муза прерафаэлитов, умерла как раз из-за… увлечения лауданумом. Не случайно её золовка, Кристина Россетти, написала поэму «Базар гоблинов». Любой, кто читал её в 1862 году, догадывался, о чём – на самом деле! — идёт речь:
Лиза, милая сестра,
Ты отведала плодов
Из запретных тех садов,
Ты зачахнешь, словно я,
Жизнь померкнет, как моя…
(перевод Б.Ривкина).
Во Франции ситуация была не лучше – «увлечённых» становилось больше день ото дня. В 1855 году от зависимости умер бывший премьер-министр граф Луи-Матье де Моле. Но большого значения этому событию не придали.
Ведь и Жорж Санд, и композитор Гектор Берлиоз считали, что исключения – они всегда бывают! Пресса писала только о положительных свойствах — и с нервами порядок, и дети засыпают лучше… Свои скудные знания тогдашние медики прикрывали пустой бравадой.
«Никто не подозревал о вредных последствиях, — в 1870 году писал врач Клиффорд Олбат из Йоркшира, — все мы назначали… как умиротворяющее средство…. Но вслед этому приходило привыкание и беспокойство».
Любопытно, что в Пруссии об этом догадались намного раньше – ещё в 1801 году там ввели жесткое ограничение на лауданум или похожие на него средства. Случаев привыкания там было в разы меньше, чем среди подданных королевы Виктории.
Английская литература поздней викторианской эпохи пройти мимо такого явления не могла. И в «Портрете Дориана Грея», и в произведениях о Шерлоке Холмсе есть упоминания о тех, кто был «немножко не в себе». Масштаб явления и его последствия осознавали не одно десятилетие.
Общество не было готово резко расписаться в собственных ошибках. Только в 1893 году правительство в Англии создало особую Комиссию по расследованию вопросов, связанных с употреблением дурманящих разум средств.
И лишь к концу 19-го века появились клиники уже для тех, кто слишком «увлекался». Произошел резкий разворот: от прославления к критике. А в 1912 году подписали соответствующую конвенцию, где тринадцать государств обязались бороться с явлением сообща.
