— Ты куда дел миллион восемьсот? — голос Татьяны звучал не громко, а плоско, как удар доской по воде. Она стояла посередине кухни, сжимая телефон так, что костяшки пальцев побелели, но экран продолжал светиться предательским серым нулем в графе «Накопительный счет. Полина. ВУЗ».
Игорь даже не обернулся. Он сидел за кухонным столом, сгорбившись над ноутбуком, и с аппетитом, чавкая, доедал разогретую котлету. Свет от монитора окрашивал его лицо в мертвенно-голубоватый оттенок, делая похожим на безумного ученого из дешевого кино. На экране дергались и ползли вверх какие-то непонятные графики, напоминающие кардиограмму человека в предсмертной агонии.
— Тань, не начинай, — пробормотал он с набитым ртом, отмахиваясь вилкой, как от назойливой мухи. — Это не «дел», это «вложил». Разницу чувствуешь? Работать они пошли, деньги твои. Хватит им пылиться под смешные пять процентов годовых. Инфляция их жрет быстрее, чем моль твою старую шубу.
Татьяна подошла ближе. Ей казалось, что пол под ногами стал ватным, а воздух на кухне загустел и пахнет не жареным луком, а надвигающейся катастрофой. Она смотрела в затылок мужу — в этот знакомый, уже начинающий лысеть затылок, и впервые за двадцать лет брака испытывала желание ударить его чем-то тяжелым.
— Ты снял все деньги с нашего депозита, чтобы инвестировать их в сомнительную криптовалюту по совету своего дружка-неудачника? Игорь, это были деньги на обучение дочери! Ты хоть понимаешь, что ты натворил?
Игорь резко развернулся на стуле. Его глаза лихорадочно блестели, на губах играла снисходительная, почти жалостливая улыбка, с какой смотрят на неразумных детей.
— Вот поэтому мы и живем в этой трешке с ремонтом от застройщика, Тань. Потому что ты мыслишь узко. Категориями зарплаты и аванса. А люди дела мыслят масштабно. Валера не неудачник, а человек, который умеет вертеться. У него сейчас тема верная, стопроцентная, инсайд от самих разработчиков. Это тебе не сберкнижка, Тань. Это «токенсейл». Будущее! Мы сейчас на низах зашли, на самом дне, понимаешь? А через неделю, когда листинг пройдет, там иксы будут такие, что ты мне ноги целовать будешь. Мы не просто обучение Полине оплатим, мы ей квартиру купим. Сразу. Без ипотек и рабства.
Татьяна слушала этот поток сознания и чувствовала, как внутри неё разрастается холодная ледяная глыба. Она перевела взгляд на экран ноутбука. Там, на черном фоне сайта с аляповатым дизайном, крутился счетчик с обратным отсчетом и пестрели лозунги на плохом английском про «ту зе мун» и финансовую свободу.
— Валера сидел за мошенничество с автостраховками, — напомнила она сухо. — Дважды. Игорь, ты в своем уме? Ты отдал наши сбережения, которые мы пять лет откладывали, отказывая себе в отпусках, уголовнику, который месяц назад у тебя же стрелял тысячу до зарплаты на пиво?
— Это были ошибки молодости! — Игорь стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнула тарелка с недоеденной котлетой. — Человек исправился, нашел нишу. И вообще, я не ему деньги отдал, а на биржу завел. Лично. Все под моим контролем. Вот, смотри, — он ткнул пальцем в экран, оставляя жирный след. — Видишь баланс? Он уже растет. Пока ты тут истеришь, мы уже заработали… — он прищурился, переводя цифры в уме, — …почти триста долларов за полчаса. Триста баксов, Таня! Ты столько за неделю в своей бухгалтерии получаешь, перекладывая бумажки.
Он снова отвернулся к экрану, полностью поглощенный созерцанием ползущей вверх зеленой линии. Его пальцы нервно барабанили по столу, выбивая какой-то хаотичный ритм. Он был похож на наркомана, который только что ввел дозу и ждет прихода.
Татьяна смотрела на него и не узнавала. Перед ней сидел не тот спокойный, немного ленивый мужчина, с которым она прожила полжизни. Это был чужой человек, зараженный вирусом легких денег. Он действительно верил в то, что говорил. Он искренне считал себя финансовым гением, который наконец-то, спустя сорок пять лет жизни, нашел кнопку «бабло».
— У Полины экзамены через месяц. Оплата первого семестра — в августе, — сказала Татьяна ровным тоном, словно зачитывала приговор. — Если этих денег не будет, она никуда не поступит. Бюджетных мест на её специальности нет. Ты понимаешь, что ты ставишь на кон будущее своего ребенка ради фантазий лысого зэка?
— Да замолчи ты уже про зэка! — взревел Игорь, вскакивая со стула. Лицо его пошло красными пятнами. — Ты меня достала своим нытьем! «Будущее, будущее»… Я это будущее сейчас своими руками строю! Пока ты сидишь и трясешься над копейками, я рискую, я беру ответственность! Да, это риск. Но кто не рискует, тот не пьет шампанское. Валера сказал — тема железобетонная. Он сам туда полмиллиона вкинул, кредит взял. Думаешь, он стал бы кредитные бабки палить, если бы не был уверен?
— Валера взял кредит? — переспросила Татьяна, чувствуя, как пазл в голове складывается в совсем уж страшную картину. — На каком основании ему дали кредит с его кредитной историей и судимостью?
Игорь на секунду замялся, отвел глаза, но тут же снова напустил на себя вид оскорбленного достоинства.
— В микрозаймах взял. Под залог ПТС. Потому что человек верит в успех! А ты? Ты в мужа родного не веришь. Смотришь на меня как на идиота. А вот когда я принесу тебе пять миллионов через неделю, ты по-другому запоешь. Сразу «Игорек, молодец», «Игорек, купи шубу». Знаю я вас, баб. Вам только результат подавай, а как этот результат добывается — нервами, потом, риском — вам плевать.
Он демонстративно сел обратно и громко щелкнул мышкой, обновляя страницу.
— Иди спать, Таня. Не мешай работать. Рынок не ждет. Сейчас в Азии утро начнется, торги пойдут, надо руку на пульсе держать.
Татьяна молча смотрела на его сгорбленную спину в растянутой домашней футболке. Никаких слез не было. Внутри было сухо и пусто, как в выжженной степи. Она поняла, что спорить с ним сейчас бесполезно. Он был в том состоянии аффекта, когда любая логика разбивается о стену жадности и надежды. Она медленно развернулась и вышла из кухни, аккуратно прикрыв за собой дверь, чтобы не слышать его тяжелого, возбужденного дыхания и щелчков клавиатуры, которые звучали как заколачивание гвоздей в крышку гроба их семейной жизни.
Прошло два часа, но воздух на кухне, казалось, только сгустился, пропитавшись запахом несвежего чая и электрическим напряжением. Игорь не отходил от ноутбука ни на шаг. Он то вскакивал и делал пару нервных шагов к холодильнику, то снова падал на стул, впиваясь взглядом в мерцающий монитор. Его лицо лоснилось от пота, а пальцы безостановочно теребили край футболки, скручивая ткань в тугой жгут.
Татьяна вернулась на кухню бесшумно. Она переоделась в домашний костюм, смыла косметику, но это не сделало её лицо мягче. Наоборот, без макияжа её черты заострились, став похожими на высеченную из камня маску. Она села напротив мужа, сложив руки на столе замком, и стала наблюдать.
— Коррекция пошла, Тань, это нормально, — забормотал Игорь, заметив её присутствие, но не глядя в глаза. — Это называется «откат». Сейчас слабые руки сбросят активы, а киты закупятся. Мы — киты, понимаешь? Мы держим строй. Тут главное — психологическая устойчивость. Волатильность — это хлеб трейдера.
— Игорь, — тихо прервала его Татьяна. — Покажи мне договор.
Муж замер, его палец завис над тачпадом. Он медленно повернул голову, и в его взгляде читалась смесь раздражения и искреннего непонимания.
— Какой еще договор? Ты в каком веке живешь? Это децентрализованные финансы, блокчейн! Тут нет печатей и подписей нотариуса бабы Зины. Тут смарт-контракты. Код — это закон. Ты переводишь USDT, получаешь токены. Всё прозрачно, всё в открытом реестре.
— Хорошо, — кивнула Татьяна, не меняя интонации. — А кому ты перевел рубли? Ты же рубли переводил, чтобы купить эти твои… ю-эс-дэ-тэ. Покажи чек перевода в Сбербанк Онлайн.
Игорь раздраженно цокнул языком, но телефон разблокировал. Он сунул экран ей под нос всего на секунду, но Татьяна успела заметить имя получателя.
— «Махмуд Оглы Б.»? — прочитала она вслух. — Ты перевел почти два миллиона рублей частному лицу? Некоему Махмуду? Игорь, это и есть твой «смарт-контракт»?
— Ты ничего не понимаешь в механике рынка! — взвился Игорь, убирая телефон в карман, словно прятал улику. — Это P2P-торговля! Пир-ту-пир, от человека к человеку. Биржи под санкциями, напрямую заводить нельзя. Есть специальные агенты, менялы, мерчанты. Валера дал контакт проверенного человека. У него рейтинг доверия сто процентов! Ты мыслишь, как старая бабка на лавке. «Где бумажка, где печать». Мир изменился, Таня! Пока ты сидишь в своем офисе и ждешь пенсию, люди делают состояния на воздухе!
— Вот именно, что на воздухе, — Татьяна говорила пугающе спокойно. — Ты отдал деньги за воздух Махмуду, который сейчас, скорее всего, снимает их в банкомате где-нибудь на окраине и выбрасывает сим-карту.
— Хватит каркать! — Игорь ударил ладонью по столу. — Ты токсичная, понимаешь? Ты не поддерживаешь, ты только топишь. Вместо того чтобы сесть рядом и сказать: «Игорь, давай, я в тебя верю», ты ищешь подвох. Поэтому мы и живем в болоте. Потому что ты боишься высунуть нос.
Он снова уставился в экран, где график, еще полчаса назад ползший вверх, вдруг замер и нарисовал длинную красную свечу вниз. Игорь сглотнул, кадык на его шее нервно дернулся.
— Звони Валере, — приказала Татьяна.
— Зачем? — Игорь напрягся, его голос дал петуха. — Человек занят, он крупными суммами ворочает. Неудобно дергать по пустякам.
— Звони. Поставь на громкую связь. Я хочу услышать этого финансового гуру. Если всё так чисто и прозрачно, ему нечего скрывать. Или ты боишься?
Игорь хотел огрызнуться, но, взглянув на красную полосу на экране, которая становилась всё длиннее, вдруг почувствовал острую необходимость услышать уверенный голос друга. Ему нужно было подтверждение, что он не идиот. Что всё идет по плану. Он дрожащими пальцами нашел контакт «Валера Брат» и нажал вызов.
Длинные гудки тянулись вечность. Игорь уже хотел сбросить, победно взглянув на жену — мол, занят человек, работает, — как вдруг трубку сняли.
Из динамика в кухню ворвался оглушительный грохот басов, пьяный смех и звон стекла. Казалось, Валера находится в эпицентре вечеринки года.
— Алло! Игорян! — заорал голос, в котором с трудом угадывались человеческие интонации. — Братан! Ты чего не спишь? Мы тут… это… отмечаем!
— Валер, привет, — Игорь наклонился к телефону, стараясь перекричать шум и придать голосу деловую твердость. — Слушай, тут вопрос возник. Я на график смотрю, там свеча красная пошла… сильная просадка. Это… это нормально? Мы же говорили про рост.
На том конце послышалось невнятное мычание, потом кто-то женским голосом что-то спросил, и Валера, хихикнув, ответил кому-то рядом: «Да ща, ща, инвестор звонит».
— Игорян! — снова заорал Валера в трубку. — Расслабь булки! Это рынок! Он дышит! Вдох-выдох! Мы сейчас стряхиваем лишних пассажиров. Всё по плану! Завтра проснемся в Дубае, понял? Не ссы! Главное — холд! Держи позицию! Всё, давай, тут шампанское греется!
Связь оборвалась. На кухне повисла тишина, нарушаемая только гудением старого холодильника. Игорь медленно поднял глаза на жену. На его лице застыла жалкая, кривая улыбка.
— Ну вот, видишь? — пробормотал он, но в голосе уже не было прежней уверенности. — Отмечают. Значит, профит уже есть. Люди отдыхают, умеют жить. Сказал же — стряхивают пассажиров. Это стратегия такая.
Татьяна встала. Она смотрела на мужа как на насекомое, которое бьется о стекло, не понимая, что выхода нет.
— Он пьян в стельку, Игорь. Он пропивает наши деньги в кабаке. Прямо сейчас. Пока ты пялишься в нарисованные картинки.
— Это его деньги! — взвизгнул Игорь, переходя на фальцет. — Он заработал и тратит! И я заработаю! А ты… ты просто завидуешь!
— Я не завидую, — Татьяна покачала головой. — Я считаю убытки. И понимаю, что ты не просто дурак. Ты опасен. Ты как наркоман, который вынес из дома последнее. Только наркоману нужен порошок, а тебе — иллюзия того, что ты «мужчина, который решает вопросы». Но ты ничего не решил. Ты всё разрушил.
Она вышла из кухни, оставив его наедине с краснеющим экраном и затихающим эхом пьяного смеха в ушах. Игорь остался сидеть, тупо глядя на график. Красная полоса ползла вниз, медленно, но неотвратимо, как уровень кислорода в тонущей подводной лодке. Но где-то в глубине его сознания всё еще тлела безумная, иррациональная надежда, что Валера прав, и это просто «вдох» перед прыжком в богатство.
Три часа ночи. Кухня напоминала рубку тонущего корабля, где капитан давно потерял рассудок, но продолжал отдавать безумные приказы в пустоту. Татьяна стояла у гладильной доски, методично, движение за движением, разглаживая складки на своих рабочих блузках. Шипение пара и глухой стук утюга были единственными звуками, нарушавшими тишину, если не считать тяжелого, сиплого дыхания Игоря. Он так и не встал из-за стола.
— Что за чертовщина… — пробормотал он, и в его голосе Татьяна услышала новую ноту. Не азарт, не раздражение, а липкий, животный страх, который возникает, когда земля уходит из-под ног.
Татьяна оторвала взгляд от воротника блузки. Игорь бил пальцем по клавише F5 с остервенением дятла.
— Почему висит? Почему не грузит? — он схватил мышку и начал яростно водить ею по столу, словно пытаясь реанимировать замерший экран. — Тань, посмотри у себя, интернет есть? Вай-фай горит?
— Интернет работает, Игорь. Я слушаю подкаст, — ответила она, не прекращая гладить.
— Да какой к черту подкаст! — рявкнул он, подскакивая. Стул с грохотом опрокинулся назад, но Игорь даже не заметил. — У меня биржа легла! Это провайдер, точно тебе говорю! Они режут трафик! Звони им, пусть перезагрузят порт!
Он заметался по тесной кухне, натыкаясь на углы. Подбежал к роутеру, висящему в коридоре, выдернул шнур питания, воткнул обратно. Лампочки моргнули и загорелись ровным зеленым светом. Игорь рванул обратно к ноутбуку.
Экран моргнул. Вместо графиков, черного фона и бегущих цифр, на белом поле высветилась короткая, безжалостная надпись: «Error 404. Page Not Found». А ниже, мелким шрифтом: «Доменное имя не существует или заблокировано регистратором».
Игорь замер. Он смотрел на эти цифры — 404 — так, словно это был диагноз неизлечимой болезни. Он медленно сел на корточки перед столом, чтобы глаза были на уровне монитора.
— Технические работы, — прошептал он, облизывая пересохшие губы. — Точно. Технические работы. Обновляют сервера. Нагрузка большая, все лезут покупать… Сейчас… Сейчас поднимут.
Он схватил телефон. Пальцы скользили по экрану, оставляя влажные разводы. Вызов.
— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, — равнодушный механический голос женщины прозвучал в тишине кухни громче, чем сирена воздушной тревоги.
Игорь сбросил и набрал снова. И снова. И еще раз.
— Валера, возьми трубку, сука… — шипел он, вжимая телефон в ухо так, что хрящ побелел. — Возьми, брат… Скажи, что это апдейт… Ну же!
Татьяна поставила утюг вертикально. Пар перестал идти. Она смотрела на мужа с каким-то исследовательским интересом, как энтомолог смотрит на жука, которому оторвали лапки. Ей не было его жаль. Жалость умерла еще час назад, когда он кричал про Дубай. Сейчас осталось только холодное понимание масштаба бедствия.
— Он не возьмет, Игорь, — сказала она. — Он выключил телефон. А скорее всего, выбросил симку.
Игорь медленно повернул к ней голову. Его лицо посерело, глаза ввалились, а под носом выступили капельки пота. Но вместо осознания в его взгляде вспыхнуло безумие загнанной крысы.
— Ты не понимаешь! — выдохнул он. — Это атака! DDoS-атака! Конкуренты валят биржу, чтобы закупиться дешевле! Валера предупреждал, что такое может быть. Это паник-сейл! Сейчас все хомяки сольют активы за копейки, а умные люди подберут!
Он вскочил, его движения стали дерганными, хаотичными. Он начал рыться в карманах своих шорт, вывернул их наизнанку, потом бросился к своей сумке в коридоре.
— Что ты ищешь? — спросила Татьяна.
Игорь вернулся на кухню, сжимая в руке свой паспорт.
— Верификацию! Надо пройти верификацию на резервном зеркале! Валера скидывал ссылку в телеграме… — он открыл мессенджер.
Татьяна видела, как меняется его лицо. Чата с «Валерой Брат» не было. Была надпись: «Удаленный аккаунт». И пустая история переписки.
Игорь стоял посреди кухни, глядя в пустой экран телефона. Его рот приоткрылся, он хватал воздух короткими глотками. Казалось, сейчас он упадет. Сейчас он поймет, что миллион восемьсот тысяч рублей — цена образования их дочери — растворились в цифровом небытии.
Но психика Игоря, защищаясь от чудовищной реальности, сделала кульбит.
— Это знак, — прохрипел он, поднимая на жену горящие, безумные глаза. — Таня, это знак! Они всё обрушили специально! Чтобы вытряхнуть слабых! Сейчас курс на самом дне! Это ноль! Понимаешь? Ниже некуда!
Он сделал шаг к ней, протягивая дрожащую руку.
— Таня, дай кредитку.
— Что? — переспросила она, не веря своим ушам.
— Твою кредитку Сбера! Там же триста тысяч лимит? Или пятьсот? Дай её сюда! Быстро! — его голос сорвался на визг. — Нам надо усредниться! Понимаешь? Купить сейчас, пока цена на дне! Как только сайт поднимут — мы отобьем всё! И миллион вернем, и сверху заработаем! Это единственный шанс, Таня! Если мы сейчас не докупим, мы всё потеряем! А так — мы усредним позицию!
Он наступал на неё, зажимая в угол между гладильной доской и холодильником. От него пахло кислым потом и страхом.
— Ты слышишь меня?! Дай карту! Я спасаю наши деньги! Валера выйдет на связь, у него просто батарейка села! Я знаю, я чувствую! Не будь дурой, Таня! Дай карту, я всё исправлю!
Татьяна смотрела в эти чужие, расширенные зрачки и понимала: перед ней не муж. Перед ней враг. Человек, который в своем безумии готов сжечь не только дом, но и её саму, лишь бы не признавать, что он лох.
— Усредниться… — повторила она тихо. — Ты хочешь загнать нас в долги, чтобы спасти то, чего уже нет?
— Есть! Всё есть! Это блокчейн, его нельзя удалить! — орал Игорь, брызгая слюной. — Дай карту, сука! Я муж или кто?! Я решаю!
Он протянул руку к её сумочке, лежащей на подоконнике. Это стало последней каплей. Внутри Татьяны что-то звонко лопнуло, как перетянутая струна. Но вместо истерики пришла абсолютная, кристальная ясность.
— Не смей, — сказала она. Голос был тихим, но в нем было столько стали, что Игорь инстинктивно отдернул руку.
Он отступил на шаг, тяжело дыша.
— Ты… ты всё губишь… — прошипел он, глядя на неё с ненавистью. — Я хотел как лучше. Я для семьи старался. А ты… зажала паршивую кредитку. Ну и живи на свою зарплату. Живи в нищете. А я… я найду деньги. Я сейчас в микрозайм подам заявку. Прямо онлайн. И без тебя справлюсь.
Он развернулся и снова плюхнулся за стол, начиная лихорадочно гуглить «займ на карту срочно без отказа».
Татьяна молча выдернула шнур утюга из розетки. Она аккуратно смотала провод. Посмотрела на спину человека, с которым делила постель двадцать лет. Человека, который прямо сейчас, на её глазах, оформлял кабалу под триста процентов годовых, чтобы отправить эти деньги мошенникам, которые уже пили шампанское за его счет.
Времени на раздумья больше не было. Жалеть было некого. Спасать было некого. Нужно было спасаться самой.
Татьяна вышла в коридор, двигаясь бесшумно, как тень. В голове, где еще недавно бушевал ураган отчаяния, теперь царила звенящая, хирургическая чистота. Она точно знала последовательность действий. Первым делом она подошла к вешалке, где висела куртка Игоря — та самая, кожаная, которую он купил с премии три года назад и считал символом своего статуса.
Она сунула руку в карман. Пальцы нащупали холодный металл и ребристый пластик брелока. Ключи от «Тойоты». Его любимой «ласточки», которую он натирал полиролью каждые выходные, даже если машина была чистой. Татьяна сжала ключи в кулаке так, что зубчики впились в ладонь. Боль отрезвляла. Она положила связку в карман своего халата, глубоко, надежно.
Затем она направилась к шкафу-купе в спальне. Открыла нижний ящик и достала рулон плотных черных мешков для строительного мусора. 120 литров. Самый подходящий размер для того, во что превратилась их совместная жизнь.
— Отказ… Опять отказ… Да что ж такое, у них там сговор, что ли? — донеслось с кухни бормотание Игоря. Он разговаривал сам с собой, не замечая, что происходит в квартире.
Татьяна вернулась в прихожую, рывком расправила первый пакет, наполнив его воздухом, и начала сбрасывать туда вещи с вешалки. Куртка Игоря полетела первой. Следом — его ветровка, шарф, кепка, которую он носил козырьком назад, когда пытался казаться моложе.
Звук шуршащего полиэтилена наконец привлек внимание «инвестора». Игорь появился в дверном проеме кухни. Он выглядел жалко: волосы всклокочены, глаза красные, в руке телефон, на экране которого светился очередной отказ от МФО «ДеньгиМигом».
— Ты чего делаешь? — спросил он, моргая. Его мозг, перегруженный стрессом и графиками, отказывался воспринимать реальность. — Уборку затеяла? Ночью? Тань, брось, давай лучше подумаем, у кого занять. Может, у твоих родителей? Скажем, на лечение. Или на ремонт.
Татьяна не ответила. Она открыла обувницу и начала методично, пару за парой, швырять в пакет его кроссовки, зимние ботинки и домашние тапочки. Грязь с подошв сыпалась на чистый ламинат, но ей было всё равно.
— Тань! Я с тобой разговариваю! — голос Игоря окреп, в нем появились нотки привычного раздражения. — Хватит шуршать! Ты меня с мысли сбиваешь. Я сейчас стратегию прорабатываю, как отбиться.
Татьяна завязала первый пакет узлом, с трудом затянув горловину. Она выпрямилась и посмотрела на мужа. В её взгляде не было ни ненависти, ни любви — только брезгливая усталость, с какой смотрят на нагадившего в тапки кота.
— Ты уже всё проработал, Игорь, — сказала она ледяным тоном. — Ты проработал наше будущее. Ты проработал образование дочери. Теперь пришло время фиксировать убытки.
Она пнула пакет ногой в сторону входной двери.
— Это твои вещи. Здесь самое необходимое. Остальное заберешь потом, когда найдешь, где жить. А сейчас — вон.
Игорь опешил. Он открыл рот, закрыл его, потом нервно хохотнул.
— Ты чего, мать? Белены объелась? Куда «вон»? Это моя квартира так же, как и твоя. Мы в браке, если ты забыла. И прописка у меня здесь. Ты не имеешь права.
— Имею, — спокойно ответила Татьяна. — Потому что я плачу за эту квартиру коммуналку. Я покупаю еду. Я одеваю дочь. А ты… ты сегодня обнулил свой вклад в эту семью. Полностью. До отрицательных значений.
Она шагнула к нему, и Игорь невольно отступил назад, наткнувшись спиной на косяк.
— Иди к Валере, — продолжила она, наступая. — Он же твой брат, твой гуру. У него наверняка найдется место для партнера по бизнесу. Будете вместе ждать, когда сайт поднимется. Вместе пить шампанское. Вместе бегать от коллекторов, когда придет срок отдавать твои микрозаймы.
— Да пошла ты! — взвизгнул Игорь, пытаясь вернуть контроль над ситуацией. — Истеричка! Ну и пойду! Подумаешь! Утром Валера выйдет на связь, мы поднимем бабки, и я сниму себе пентхаус! А ты приползешь ко мне, будешь прощения просить, но я не пущу! Поняла?
Он демонстративно развернулся и схватил свою сумку с ноутбуком.
— Я ухожу! Но машину я забираю. Мне колеса нужны, чтобы вопросы решать. Где ключи?
Игорь похлопал себя по карманам джинсов, потом метнулся к вешалке, где уже не было его куртки. Он начал рыться в пакете, разрывая полиэтилен.
— Где ключи, Таня?! — заорал он, разбрасывая ботинки по полу.
Татьяна сунула руку в карман и достала связку. Брелок тускло блеснул в свете лампы.
— Эти? — спросила она.
— Дай сюда! — Игорь бросился к ней, протягивая руку.
Татьяна резко отдернула руку и спрятала ключи за спину.
— Нет, Игорь. Машина остается. Это единственный актив, который у нас остался. Завтра утром я еду в «КарПрайс». Они забирают её быстро, за один день.
— Ты не посмеешь! — прохрипел он, его лицо налилось кровью. — Это моя машина! Я на неё три года копил! Я её выбирал! Она на меня оформлена!
— Она куплена в браке, — отчеканила Татьяна. — Это совместно нажитое имущество. И я продам её по генеральной доверенности, которую ты сам на меня написал два года назад, когда уезжал в командировку и боялся, что её эвакуируют. Помнишь? Бумага всё еще действительна.
Игорь застыл. Он помнил. Он сам, своими руками, отдал ей этот инструмент власти, потому что тогда ему было лень самому возиться со страховкой и техосмотром.
— Ты не продашь мою тачку… — прошептал он. — Это… это подлость.
— Подлость — это оставить дочь без образования ради своих понтов, — Татьяна подошла к входной двери и распахнула её настежь. Из подъезда потянуло холодом и запахом сырости. — Деньги от продажи пойдут на оплату семестра и репетиторов. А ты, великий инвестор, иди пешком. Прогуляйся. Проветри мозги.
Она схватила разорванный пакет с его вещами и с силой вышвырнула его на лестничную площадку. Ботинки с грохотом разлетелись по бетонному полу.
— Выметайся.
Игорь стоял, сжимая сумку с ноутбуком. Он смотрел на жену и видел перед собой чужого человека. В её глазах не было жалости, не было страха, не было даже злости. Там был калькулятор. Холодный расчет, который списал его как неликвидный актив.
— Ты пожалеешь, — бросил он, проходя мимо неё. Он старался держаться гордо, но плечи его были опущены, а походка была шаркающей, стариковской. — Когда я разбогатею, ты ни копейки не получишь. Слышишь? Ни копейки!
Он вышел на лестничную клетку и начал собирать свои разбросанные ботинки, ползая на коленях по грязному бетону.
— На развод подам сама, — сказала Татьяна ему в спину. — Документы пришлют по прописке. Ах да, ты же здесь прописан. Значит, найдешь их в почтовом ящике. Если, конечно, у тебя будет ключ от подъезда.
— Ключ отдай! — спохватился Игорь, оборачиваясь.
— Ключи от квартиры лежали на тумбочке. Я их забрала, — Татьяна положила руку на дверь. — Живи у Валеры. У него наверняка весело.
— Стерва! — крикнул он, прижимая к груди грязный ботинок. — Я тебя…
Дверь захлопнулась прямо перед его носом. Громкий, сухой щелчок замка прозвучал как выстрел в голову. Затем — второй оборот. И лязг ночной задвижки.
Игорь остался один в полутемном подъезде. Тишина навалилась на него тяжелым одеялом. Где-то внизу хлопнула дверь лифта. Он посмотрел на экран телефона. Сети не было. Заряда оставалось 4%.
За дверью Татьяна прислонилась лбом к холодному металлу. Она не плакала. Она слушала, как за дверью стихла возня, послышались удаляющиеся шаги и звук вызванного лифта. Когда кабина уехала вниз, она наконец выдохнула. Глубоко, с хрипом, выпуская из легких отравленный воздух прошлой жизни.
Она пошла на кухню, где на столе всё еще стояла тарелка с засохшей котлетой. Взяла тарелку и выбросила содержимое в мусорное ведро. Затем достала бутылку вина, которую берегла на выпускной дочери, налила полный бокал и села за стол.
Впереди была продажа машины, поиск подработки, объяснения с дочерью и суды. Но это были решаемые проблемы. Главную проблему — балласт, который тянул их на дно, — она только что сбросила. И впервые за этот бесконечный вечер Татьяна почувствовала, что, возможно, у них всё будет хорошо. Просто цена за этот урок оказалась чуть выше, чем они планировали…
