— Ключ заело. Опять.
Даша стояла перед дверью собственной квартиры, чувствуя, как пластиковая ручка автолюльки врезается в локтевой сгиб, пережимая вены. Пальцы левой руки онемели, удерживая два тяжелых пакета с вещами, которые она сама же и собирала в роддом пять дней назад. С мокрых волос на воротник куртки капала холодная, грязная вода — осенний ливень не щадил никого, даже молодых матерей, которых некому встретить.
Она прислонилась лбом к холодному металлу двери, пытаясь перевести дыхание. Внизу, в животе, всё ещё тянуло тупой, ноющей болью после швов, а спина, казалось, вот-вот переломится пополам. В подъезде пахло жареной картошкой с луком и старым мусоропроводом — запах, который раньше казался ей просто бытовым фоном, сейчас вызывал приступ тошноты.
— Ну же, давай, — прошептала она замку, с силой проворачивая ключ.
Механизм поддался с сухим щелчком. Даша толкнула дверь бедром и шагнула в темноту прихожей.
Ее никто не встречал. Не было ни включенного света, ни запаха приготовленного ужина, ни даже элементарной тишины, которую обычно хранят в доме, ожидая появления младенца. Вместо этого из глубины квартиры, из комнаты, которую они по привычке называли «залом», доносился ритмичный, агрессивный шум. Клик-клик-клик. Гул кулеров, работающих на предельных оборотах. И голос.
— Хил! Хил давай! Куда ты лезешь, днарь?! Танка держи! Справа адды! Справа, мать вашу!
Даша аккуратно опустила автолюльку на грязный коврик. Сын спал, смешно надув губы, укутанный в теплый конверт с медвежьими ушками. Он был единственным чистым и светлым пятном в этом мраке. Даша выпрямилась, стянула мокрую шапку и посмотрела на свои руки — красные полосы от пакетов горели огнем.
В квартире было душно. Воздух здесь стоял плотный, спертый, пропитанный кислым запахом немытого тела, дешевого энергетика и чего-то сладковатого, вроде жидкости для вейпа. Окна были плотно зашторены, создавая искусственную ночь, необходимую для полного погружения в виртуальную реальность.
Она не стала разуваться. Прямо так, в грязных ботинках, оставляя на ламинате мокрые черные следы, она прошла в комнату.
Сергей сидел к ней спиной. Его широкая, сутулая фигура в компьютерном кресле напоминала бесформенную гору. На нем были только растянутые серые трусы и майка-алкоголичка, пропитавшаяся потом насквозь. На затылке волосы примялись, повторяя форму оголовья массивных наушников с неоновой подсветкой.
Вокруг него царил хаос, который можно было бы назвать творческим беспорядком, если бы он не был так отвратителен. Стол был завален банками из-под «Адреналина», пустыми пачками из-под чипсов и тарелками с засохшими корками пиццы. Какая-то кружка опрокинулась, и бурая жижа давно высохла на столешнице липким пятном, к которому прилип провод от мышки.
Даша смотрела на это зрелище, и внутри у неё происходило что-то странное. Она ожидала, что будет плакать. Она репетировала в такси, как будет кричать, как швырнет ему в лицо обвинения. Но сейчас, глядя на потного мужчину, который яростно насиловал клавишу пробела, она чувствовала только ледяную пустоту. Словно кто-то выключил рубильник с надписью «Эмоции» и включил аварийное освещение с надписью «Брезгливость».
— Сереж, — позвала она. Голос прозвучал хрипло, чужой для неё самой.
Он не отреагировал. Его правая рука металась по коврику с такой скоростью, будто от этого зависела жизнь всего человечества, а не кучки пикселей на экране.
— Дайте БР! Ресайте меня! — заорал он в микрофон, брызгая слюной в монитор. — У него пять процентов! Давите его! Бурст! Все бурсты сдавайте!
Даша подошла ближе. Теперь она видела его профиль. Небритая щетина, красные, воспаленные глаза, бегающие по экрану, полуоткрытый рот. Он выглядел одержимым. Больным.
Она протянула руку и коснулась его плеча. Холодная, мокрая ткань её куртки коснулась его горячей кожи.
Сергей дернулся, как от удара током, и резко смахнул её руку, даже не поворачивая головы.
— Не сейчас! — рявкнул он, не прекращая кликать. — Не видишь, у нас энрейдж? Уйди!
— Сергей, я приехала, — сказала Даша, не отступая. — Я дома. С сыном.
Он наконец-то соизволил повернуть голову. На секунду его взгляд расфокусировался, пытаясь выхватить из реальности фигуру жены. Один наушник он сдвинул на висок, но второй продолжал транслировать в его ухо вопли сопартийцев.
— Даш? — он моргнул, словно увидел привидение. — Ты чего так рано? Врачи же сказали…
— Врачи сказали сегодня, — перебила она его, чувствуя, как внутри закипает холодная ярость. — Я звонила тебе тридцать раз. Я писала сообщения. Ты не отвечал.
— Да ладно тебе, — он скривился и тут же снова уставился в монитор, потому что там что-то мигнуло красным. — Телефон на беззвучке, рейд важный. Мы этого босса месяц траим. Пацаны не простят, если я ливну.
— Ты не приехал в роддом, — чеканя каждое слово, произнесла она. — Я стояла под дождем с ребенком. Такси не ехало сорок минут. У меня швы болят так, что я стоять не могу. А ты сидишь здесь, в горе мусора, и убиваешь драконов?
Сергей раздраженно цокнул языком.
— Даш, ну не начинай, а? Ну, перепутал я дни, с кем не бывает? Я думал, завтра. Чё ты драму разводишь на ровном месте? Доехала же? Нормально всё? Ща, пять минут, босса добьем, лут разроллим, и я помогу. Чайку тебе сделаю. Просто сядь, посиди пока. Не стой над душой, сбиваешь концентрацию.
Он отвернулся. Вернул наушник на место и снова погрузился в свой мир, где он был героем, паладином 80-го уровня, спасителем мира. А здесь, в прокуренной комнате, сидело лишь жалкое, инфантильное существо, для которого нарисованные достижения значили больше, чем живой человек.
Даша посмотрела на его сутулую спину. Посмотрела на мигающий экран, где разноцветные фигурки бегали вокруг огромного чудовища.
В этот момент она поняла: никакого «потом» не будет. Никакого «чая» не будет. Этот человек не отец. И даже не муж. Это просто сосед по квартире, который занимает слишком много места и потребляет слишком много кислорода.
Любовь к этому переростку умерла не в муках. Она умерла мгновенно, тихо и безболезненно, как лампочка, которая просто перегорела.
Даша медленно стянула с себя мокрую куртку и бросила её прямо на пол, поверх кучи его грязного белья.
— Значит, пять минут? — переспросила она, но он уже не слушал, выкрикивая очередные команды.
Она обошла стол, осторожно переступая через провода, змеящиеся по полу. Её взгляд упал на массивный черный системный блок, гудящий под столом, как маленькая электростанция. Сердце его мира. Источник всех его побед и её поражений.
— Хорошо, — сказала она в пустоту. — Будет тебе пять минут…
— Что? Ты о чём?
— Ты не поехал встречать меня из роддома с сыном, потому что у тебя был важный рейд в клане, и ты не мог подвести пацанов в игре? Я стояла с младенцем на крыльце под дождем, вызывая такси, пока ты убивал драконов? Знаешь что, герой? Гейм овер!
Сергей дернул головой, словно отгоняя назойливую муху. Его пальцы продолжали отбивать сумасшедшую чечетку на механической клавиатуре, издавая громкий, сухой треск.
— Даш, ты можешь не нагнетать? — раздраженно бросил он, даже не повернувшись. — Я же объяснил: это статик. У нас расписание. Если я не приду, двадцать четыре человека обламаются. Ты понимаешь, что такое ответственность? Это не твои сериалы смотреть. Тут командная работа.
— Ответственность? — переспросила она. Слово повисло в воздухе, тяжелое и неуместное в этой комнате, пропахшей потом и несвежим бельем. — Сережа, твоему сыну пять дней. Он сейчас лежит в коридоре на грязном коврике. Ты его даже не видел. Ты даже не спросил, как его зовут, хотя мы спорили об имени полгода.
— Да знаю я, знаю! — взревел Сергей, когда на экране его персонажа накрыло огненной волной. — Никита! Или Матвей! Какая разница сейчас?! У меня мана на нуле, ты меня отвлекаешь!
Он сорвал с себя один наушник и наконец обернулся. Его лицо было красным, влажным от напряжения. В глазах не было ни капли раскаяния — только искреннее возмущение тем, что его прервали в критический момент.
— Слушай, — он попытался придать голосу наставительный тон, но вышло жалко. — Ты же взрослая баба. Сама доехала? Доехала. Ключи есть? Есть. Что тебе, оркестр нужен был? Я зарабатываю голду, между прочим. Я этот аккаунт потом продам за нормальные бабки, нам на памперсы хватит. Ты вообще не выкупаешь фишку, да?
Даша смотрела на него и видела, как стремительно меняется её восприятие реальности. Ещё утром она думала, что у них временные трудности. Что он просто перенервничал перед родами. Что он станет отцом, возьмет ребенка на руки, и этот морок компьютерной зависимости рассеется.
Но сейчас она поняла: никакого морока нет. Это и есть его суть. Перед ней сидел тридцатилетний мужчина, у которого эмоциональный интеллект застрял на уровне прыщавого подростка. Он искренне верил, что «рейд» важнее выписки. Что виртуальные «пацаны» ближе и роднее, чем жена и сын.
— Ты серьезно считаешь, что это нормально? — тихо спросила она, обводя взглядом комнату. — Ты неделю не выносил мусор. В раковине гора посуды с плесенью. В холодильнике, я уверена, повесилась мышь. А ты сидишь здесь и качаешь эльфа?
— Это не эльф, это орк-шаман, тупица! — огрызнулся он, снова отворачиваясь к монитору. — И не надо мне тут бытовухой тыкать. Я устаю! Я тоже работаю, по-своему. Ты думаешь, управлять рейдом легко? Это тактика, это стратегия! А ты пришла и ноешь над ухом. Иди на кухню, разбери сумки, приготовь пожрать. Я освобожусь через час и помогу тебе с твоим… с мелким.
Он надел наушник обратно, отрезая себя от реальности.
Даша почувствовала, как внутри лопнула последняя, самая тонкая струна терпения. Это было не разочарование. Это было омерзение. Такое чувство испытываешь, когда наступаешь в грязь в новых туфлях. Хочется не плакать, а вымыться. Отмыться от этого брака, от этого человека, от этой квартиры.
Она сделала шаг вперед. Шум кулеров казался ей теперь ревом взлетающего самолета. На экране мелькали вспышки заклинаний, цифры урона, полоски здоровья. Весь этот яркий, цветной мусор, который заменял ему жизнь.
— Сережа, — сказала она громче, перекрывая его вопли в дискорде.
— Да отвали ты! — заорал он, ударив кулаком по столу так, что подпрыгнула пустая банка. — Мы вайпнулись из-за тебя! Ты довольна?! Я пропустил кд на сейв! Тварина! Теперь всё заново начинать!
Он развернулся на стуле, и его лицо исказила гримаса неподдельной ненависти. Не к врагам в игре, а к ней. К женщине, которая посмела войти в его святилище и нарушить священный ритуал нажатия кнопок.
— Выйди из комнаты! — прошипел он, брызгая слюной. — Закрой дверь! И чтоб я тебя не слышал, пока мы не добьем ласта! И ребенка заткни, если орать начнет!
Это была точка. Жирная, черная точка в конце их истории.
Даша посмотрела на его трясущиеся руки, на сальные волосы, на безумный взгляд. Она вспомнила, как стояла у роддома, прижимая к себе сына, как ветер бил в лицо, а таксист помог ей загрузить вещи, сочувственно качая головой. Чужой мужик пожалел её. А родной муж сейчас готов был ударить её за то, что она помешала ему играть.
— Знаешь, — сказала она совершенно спокойным, ледяным голосом. — Ты прав. Надо заканчивать.
Сергей уже не слушал. Он снова уставился в экран, готовясь к новой попытке.
— Ребафф! Все ребафф! Едим, пьем химию! Готовность чек! — командовал он, чувствуя себя полководцем великой армии.
Он не видел, как Даша обошла стол. Он не видел, как её рука потянулась не к его плечу, а ниже, туда, где змеился клубок черных проводов, питающих его иллюзию. Туда, где в сетевой фильтр был воткнут шнур от мощного блока питания на 850 ватт.
Она нащупала толстый кабель. Пальцы крепко обхватили вилку.
— Гейм овер, Сережа, — повторила она шепотом.
И резко дернула руку на себя.
Гул кулеров оборвался мгновенно, словно кто-то перерезал горло огромному зверю. Разноцветная подсветка, озарявшая комнату кислотными всполохами, погасла, и мир погрузился в серую, унылую полутьму. Только монитор еще секунду светился мертвенно-бледным светом, показывая застывшую картинку: орк-шаман замер с поднятым топором, а надпись «CONNECTION LOST» (Связь потеряна) мигала красным, как приговор.
В комнате повисла тишина. Тяжелая, ватная, неестественная. Она длилась ровно секунду, пока мозг Сергея обрабатывал произошедшее. А потом тишина взорвалась.
— ТЫ ЧТО НАДЕЛАЛА?! — взревел он нечеловеческим голосом, вскакивая с кресла. Кресло отлетело назад, врезалось в шкаф и с грохотом опрокинулось. — Ты что, больная?! Ты совсем поехала?! Врубай! Врубай обратно, быстро!
Он бросился под стол, путаясь в собственных ногах, схватил валяющийся на полу шнур и трясущимися руками попытался воткнуть вилку в розетку. Его движения были хаотичными, паническими, как у наркомана, у которого отобрали дозу.
— Там лут! Там ачивка! Мы его почти дожали! — орал он, ползая на коленях. — У меня дисконнект! Меня кикнут! Ты понимаешь, что ты натворила, дура?! Это статик! Меня больше не возьмут!
Даша стояла над ним, сжимая в руке черный, толстый кабель, который она так и не выпустила. Она смотрела на мужа сверху вниз. На его потную, трясущуюся спину, на жирные складки на боках, выпирающие из-под майки. Он даже не посмотрел на неё. Он смотрел на розетку.
— Врубай, я сказал! — он наконец поднял голову. Лицо его было багровым, вены на шее вздулись канатами, глаза вылезали из орбит. Изо рта летели брызги слюны. — Ты мне всю стату запорола! Ты мне жизнь испортила!
— Жизнь? — переспросила Даша. Её голос был пугающе спокойным. — Твоя жизнь — это вот этот ящик с проводами?
— Это деньги! Это время! — визжал Сергей, поднимаясь с колен. Он двинулся на неё, сжимая кулаки. — Ты хоть знаешь, сколько стоит видеокарта? Ты хоть представляешь, сколько я в этот аккаунт вложил? Да ты за всю жизнь столько не заработаешь, курица!
Он замахнулся, но ударить не решился. Что-то в глазах Даши — какая-то ледяная, мертвая решимость — остановило его. Вместо удара он схватился за голову и начал метаться по комнате, пиная разбросанные вещи.
— Тварь… Какая же ты тварь… Я для нас стараюсь! Я хотел продать золото! А ты… Приперлась со своим выводком и всё сломала! Ненавижу!
Слово «выводок» ударило Дашу сильнее пощечины. В коридоре, почувствовав напряжение и услышав крики отца, заплакал ребенок. Тонко, жалобно, требуя защиты. Но Сергей даже ухом не повел. Для него этот плач был лишь досадным фоновым шумом, мешающим думать, как объяснить клан-лидеру свой вылет.
— Ты не отец, — сказала Даша, делая шаг к столу. — Ты пустое место.
— Заткнись! — рявкнул он, пытаясь включить компьютер кнопкой на корпусе, надеясь на чудо. Но чудо не происходило. Черный ящик молчал. — Вали отсюда! Вали к мамочке, куда хочешь! Дай мне инет наладить!
Даша положила ладони на тяжелый, горячий корпус системного блока. Стекло боковой панели было теплым. Внутри, в темноте, виднелись дорогие компоненты, которыми он так гордился. Его «прелесть». Его идол.
— Наладить? — усмехнулась она. — Нет, Сережа. Ничего ты уже не наладишь.
Она резко рванула корпус на себя. Тяжелый ящик со скрежетом проехал по столу, царапая поверхность, и накренился над краем.
Сергей замер. Его глаза расширились от ужаса. Он понял, что она собирается сделать, но его мозг отказывался верить в такую святотатственную жестокость.
— Не смей… — прошептал он, побелев. — Не смей, сука! Он двести тысяч стоит! Не трогай!
— Гейм овер, — повторила Даша.
И с силой толкнула системный блок вниз.
Грохот был чудовищным. Тяжелая махина рухнула на пол с высоты стола. Звук разбивающегося закаленного стекла смешался с хрустом пластика и звоном металла. Корпус перевернулся, боковая панель разлетелась на тысячи мелких осколков, усеяв пол блестящей крошкой. Что-то тяжелое внутри оторвалось и звякнуло — скорее всего, массивный кулер процессора или та самая драгоценная видеокарта, вырванная с корнем из материнской платы.
В комнате снова стало тихо. Только ребенок в коридоре продолжал плакать, да где-то под столом жалобно скрипнула отвалившаяся деталь.
Сергей смотрел на груду железа так, словно Даша только что убила живого человека. Он медленно опустился на колени перед останками своего компьютера. Его руки дрожали, пытаясь собрать осколки стекла, он порезался, но даже не заметил крови.
— Ты… Ты убила его… — пробормотал он, поднимая обломок видеокарты, висевший на проводках. — Ты убила мой комп…
Он поднял на неё взгляд, полный чистой, незамутненной ненависти. В этом взгляде не было ничего человеческого. Только звериная злоба загнанной в угол крысы, у которой отобрали кусок сыра.
— Ты мне заплатишь за это, — прошипел он, поднимаясь. — Ты за каждую копейку ответишь. Я тебя по миру пущу. Я тебя…
— Собирайся, — оборвала его Даша. Она не чувствовала страха. Она чувствовала прилив адреналина, который делал её движения четкими и быстрыми. — Вон отсюда.
— Что?! — он поперхнулся воздухом. — Это моя квартира! Я здесь прописан! Ты никуда меня не выгонишь!
Даша шагнула к нему вплотную. Сейчас она казалась выше, сильнее, опаснее.
— Квартира куплена моими родителями до брака, — напомнила она ледяным тоном, глядя ему прямо в переносицу. — Ты здесь никто. Ты просто паразит, которого я терпела из жалости. Но жалость кончилась. У тебя ровно одна минута, чтобы исчезнуть. Или я помогу тебе так же, как помогла твоему компьютеру.
Сергей открыл рот, чтобы возразить, чтобы снова заорать, но, взглянув на разбитый корпус у своих ног, понял: она не шутит. Эта женщина, которая еще вчера приносила ему чай к компьютеру, исчезла. Вместо неё стоял враг. Опасный и безжалостный босс, которого нельзя победить, просто нажав кнопку.
Он дернулся, пытаясь схватить Дашу за руку, но она ловко увернулась и толкнула его в грудь. Он пошатнулся, наступил пяткой на осколки стекла, взвыл от боли и попятился к двери.
— Ты пожалеешь! — заорал он, хватаясь за косяк. — Ты приползешь ко мне! Кому ты нужна с прицепом?!
— Вон! — рявкнула Даша, указывая на коридор.
Война перешла в финальную фазу. Дипломатия закончилась. Осталась только грубая сила и инстинкт самосохранения — её и её ребенка.
— А ну отошел от железа! — рявкнула Даша, хватая Сергея за плечо. Ее пальцы с силой впились в его дряблую, влажную от пота руку. — Я сказала — вон! Время вышло!
Сергей, все еще стоявший на коленях над останками своего компьютера, попытался отмахнуться, как от назойливого комара. В его глазах, прикованных к развороченной материнской плате, стояли настоящие, неподдельные слезы ужаса. Не потому, что рушилась семья, а потому, что он видел, как кулер процессора вырван «с мясом», и понимал, что восстановить данные с жесткого диска, который принял на себя основной удар, скорее всего, невозможно.
— Ты диск убила… — просипел он, хватая воздух ртом. — Там архив… Там скрины за пять лет… Там пароли от кошельков… Ты хоть понимаешь, сколько там бабок?!
— Встать! — скомандовала она, дергая его вверх с такой силой, которую сама от себя не ожидала. Адреналин бурлил в крови, превращая усталость и боль после родов в холодную, расчетливую энергию берсерка.
Сергей, потеряв равновесие, неуклюже поднялся, наступая босой ногой в тапке на очередной осколок стекла. Он взвыл, но Даша не дала ему времени на жалость к себе. Она толкнула его в спину, направляя к выходу из комнаты.
— Ты ненормальная! Психопатка! — заорал он, пытаясь упереться руками в дверной косяк. — Я никуда не пойду! Это мой дом! Я вызову…
— Кого ты вызовешь? — перебила она, проталкивая его тушу в коридор. — Гейм-мастера? Техподдержку? В реальной жизни нет админов, Сережа. Здесь тебя никто не забанит, тебя просто вышвырнут.
В коридоре плач ребенка перешел в надрывный, хриплый визг. Младенец чувствовал хаос и агрессию, исходящую от родителей. Но Сергей, пролетая мимо автолюльки, даже не опустил глаз. Он смотрел только на полку под зеркалом, где лежал его смартфон — последняя ниточка, связывающая его с виртуальным миром.
— Телефон! — взвизгнул он, рванувшись к тумбочке. — Отдай телефон!
Даша оказалась быстрее. Она опередила его на долю секунды, смахнув гаджет с полки. Смартфон с глухим стуком упал на ламинат. Сергей, забыв о гордости, бросился за ним, как собака за костью, падая на четвереньки.
— Не трогай! — визжал он, прижимая аппарат к груди. — Только попробуй!
Даша смотрела на это ползающее в майке-алкоголичке и семейных трусах существо и чувствовала, как к горлу подступает желчь. Это был не мужчина. Это был даже не человек. Это был придаток к цифровой системе, биомасса, потребляющая ресурсы и выделяющая агрессию.
— Вставай и уходи, — сказала она тихо, но так, что он замер. — Или я сейчас вышвырну тебя вместе с этим телефоном в мусоропровод.
Сергей вскочил, прижимая мобильник к уху, судорожно пытаясь разблокировать экран трясущимися пальцами.
— Алло! Пацаны! Я тут! У меня ЧП! Жена комп разбила! Слышите?! — заорал он в трубку, не обращая внимания на то, что Даша уже открыла входную дверь. Холодный сквозняк из подъезда ворвался в душную квартиру, смешиваясь с запахом пота и детской присыпки.
— На выход, — Даша уперлась ладонями ему в спину и толкнула изо всех сил.
Сергей, не ожидавший атаки в момент «важных переговоров», вылетел на лестничную площадку. Его тапки проскользили по грязному бетону. Он едва удержал равновесие, хватаясь свободной рукой за перила.
— Ты что творишь?! — он развернулся к ней, и его лицо перекосило от злобы. Теперь, когда между ними был порог, он почувствовал себя смелее. — Ты сдохнешь тут одна! Ты же ничего не умеешь! Кому ты нужна с прицепом?! Ты приползешь ко мне, будешь умолять, чтобы я вернулся!
Он стоял на холодном бетоне в одних трусах и растянутой майке, с телефоном у уха, и выглядел настолько жалко и нелепо, что это было даже не смешно.
— А ты? — спросила Даша, держась за ручку двери. — Куда ты пойдешь, герой? В таверну? Сохраниться не забудь.
— Да пошла ты! — он сплюнул на пол. — Я сейчас к маме поеду! Она тебе устроит! Она тебя с говном смешает! Ты мне за комп ответишь! Я на тебя в суд подам за порчу имущества!
— Вперед, — кивнула Даша. — Только сначала штаны надень. Ах да, они же остались у меня.
Сергей опустил взгляд на свои голые, волосатые ноги, и до него наконец дошел весь ужас ситуации. Он стоял в подъезде полуголый, без ключей, без денег, без документов. Только с телефоном, зарядки на котором оставалось процентов пятнадцать.
— Даш… — его тон резко сменился с агрессивного на заискивающий. — Даш, ну ты чего? Ну погорячились и хватит. Дай хоть джинсы забрать. Холодно же. Ну серьезно, не будь стервой.
— Стервой? — Даша усмехнулась. — Нет, милый. Я просто удаляю лишние файлы из своей жизни. Очистка корзины.
— Стой! Не закрывай! — он бросился к двери, пытаясь вставить ногу в проем, но опоздал.
Тяжелая металлическая дверь захлопнулась с лязгом, который прозвучал как финальный аккорд в их браке. Даша тут же провернула замок на два оборота. Потом задвинула ночную задвижку.
Снаружи тут же раздались удары. Сергей колотил в дверь кулаками, пинал её ногами, орал матом, срывая голос.
— Открой, сука! Открой, я сказал! Я полицию вызову! Я дверь выломаю!
Даша прислонилась спиной к холодному металлу двери и закрыла глаза. Сердце колотилось где-то в горле, руки дрожали мелкой дрожью, но внутри, под слоем стресса, разливалось удивительное, пьянящее чувство свободы.
Она слышала, как за дверью Сергей продолжает бесноваться, выкрикивая проклятия и угрозы про «слитую жизнь» и «испорченный рейд». Но эти звуки доносились словно из другого мира. Из прошлого уровня, который она только что прошла.
Даша оттолкнулась от двери и посмотрела на коридор. На полу валялись грязные следы его тапок. В комнате лежала груда искореженного железа. В автолюльке, надрываясь, плакал сын.
Она медленно выдохнула, подошла к ребенку и взяла его на руки. Малыш, почувствовав тепло матери, начал затихать, всхлипывая и тычась носом ей в шею.
— Всё, — тихо сказала она ему, покачивая на руках. — Всё хорошо. Мы выиграли.
Удары в дверь стихли. Послышались удаляющиеся шлепки тапочек по ступеням и приглушенный голос Сергея, который, видимо, снова кому-то звонил, жалуясь на несправедливость вселенной и «багов» в системе.
Даша прошла на кухню, переступая через разбросанные вещи, и включила чайник. Жизнь продолжалась. Только теперь в ней не было места для игроков…
