Вокруг неё постоянно гремели скандалы. Перед ней постоянно гремели овации. Она стала легендой театра: с ней сравнивают поколения и поколения спустя, как с образцом.
Какой была в жизни легендарная Сара Бернар, легенда театрального мира, и её гордость?
Рыжая-бесстыжая
Бесстыжей Сара была уже по своему происхождению. Она была одной из незаконнорождённых дочерей портнихи Юдифь Бернар. На то, чтобы вырастить Сару так, чтобы она вырвалась из мира содержанок и куртизанок, в котором застряла сама Юдифь, мать положила все силы. До пяти лет — у хороших кормилиц. Потом немного дома: девочка упала неудачно, сломала руку и ногу, и мать выхаживала её.
В должном возрасте учёба — сначала в светском пансионе, потом в школе при монастыре. Наконец, в тринадцать или четырнадцать Сара приезжает домой, в Париж, где ей нанимают ей лучшую учительницу, которую может себе позволить. И после этого Сара поступает в консерваторию.
Впрочем, не стоит расслабляться. В девятнадцатом веке артистки были социально совершенно незащищены и фактически были куртизанками более высокого класса — с шансом войти в историю за своё основное, сценическое искусство.
Покровители откровенно выбирали за кулисами, кому будут покровительствовать, и отказать было очень трудно — ведь свою долю получал владелец театра, которому, естественно, строптивые актрисы были не нужны. Так что Сара оставалась бесстыжей — но смогла выйти на иной уровень. В парижской консерватории учили не только петь и играть музыку. Там был и драматический класс. Его-то Сара и посещала.
Саре повезло: у её матери было много влиятельных знакомых. Среди её клиентов были Дюма-отец и герцог де Морни. Они-то и составили Саре протекцию после выпуска, обеспечив ей место в Комеди Франсез, легендарный театр, известный ещё как Дом Мольера. Восемнадцатилетняя девушка дебютировала сразу в главной роли в одной из классических пьес Расина и — оправдала протекцию полностью.
Публике дебютантка очень понравилась. Красивая, высокая (на сцене это важно), с безупречной дикцией и с ролью своей справилась.
Но в Комеди, тем не менее, Бернар удержаться не могла. Не прошло и года, как вспыльчивая Сара подралась с другой актрисой — и с треском вылетела из коллектива. Её перехватил было театр Жимназ, но перед самой премьерой спектакля она написала короткую записку (»Простите бедную сумасшедшую») и укатила в путешествие по Франции.
«Ничего святого!» качают головами актёры и режиссёры. Перед самой пре-мье-рой! Рыжая-бесстыжая… С таким подходом будущего у неё в театре не будет.
Будущее в театре
Уже через несколько лет Сара блистает в шекспировском «Короле Лире», а Дюма-отец проталкивает её на роль в пьесе своего авторства и всем нахваливает результат такого сотрудничества. В двадцать пять Бернар впервые исполняет мужскую роль — менестреля Занетто, и с той поры возвращается к мужским ролям раз за разом.
Её зовут обратно в Комеди Франсез, она играет и на других сценах, а после пятидесяти начинает коллекционировать театры новым способом: покупает их. Один из купленных ею театров сейчас так и называется — театр Сары Бернар.
В легенду она превращалась постепенно, на глазах, ещё живая, из плоти и крови. Сыграла Гамлета — и Гамлета в исполнении Бернар стало увидеть обязательно для всякого истинного поклонника театра. Сыграла сына Наполеона и даму с камелиями. Гастролировала по Европе, Америке, России. В Бразилии опять повредила ногу. Не раздумывая, потребовала ампутации ноги — боль мешала играть на сцене.
Играла прямо так, без ноги. Зрители неистовствовали. Зрители изумлялись. Зрители поклонялись. До века «всеобщей толерантности», когда будут спрашивать, зачем показывать калек на экранах телевизоров и давать мужские роли женщинам, было ещё сто лет.
Когда началась Первая мировая, Саре исполнилось семьдесят. Конечно же, она сразу поехала на фронт. Медсестра из неё не получилась бы — она выступала. Перед солдатами, ничего не понимавшими в театральном искусстве, равнодушными к громким именам и аплодировавшим или освистывавшим только смотря по тому, зацепишь их или нет.
Сара цепляла. Аплодировали ей с воодушевлением. Вот таким было будущее бесстыжей Сары в театре.
Не только театр
Сара любила подчеркнуть, что живёт искусством. Почти так же любила, как лежать в гробах и фотографироваться в них. В юности она была крайне худа, и её мать пугали: ваша девочка умрёт от туберкулёза. Саре сладко плакалось, когда она представляла себе похороны себя, бедной и прекрасной, умершей так рано, и она потребовала себе гроб.
После того, как стало ясно, что в гробу она намерена полежать не разок, мама задалась вопросом, не подыскать ли ей поскорее жениха, чтобы она бросила беситься. Сара возвела очи горе и серьёзно, с глубоким, искренним надрывом, сообщила, что создана для служения Господу и замуж не пойдёт ни-ког-да. Уйдёт в монастырь.
Присутствовавший при сцене де Морни покатился со смеху — он успел уже узнать характер девочки — и, собственно, предложил Юдифь отдать её в драматический класс учиться, пообещав, что похлопочет об этом.
Сару любили рисовать художники. Она обожала позировать художникам. После неё осталось много больше сотни портретов, причём… около сотни создал ровно один человек, Жорж Клерен. Он был Сарой одержим. Любил ли он её? Любила ли она его?
Никто не знает, потому что одержимость его была того рода, когда это неважно. Он рисовал Сару на сцене. Сотню Сар в сотне разных сцен. Это не было для него повтором — она в каждой пьесе была разная. Поэтому портретов требовалось много.
Надо ли говорить, что, стоило появиться немому кино, и Бернар принялась сниматься? И Гамлетом снялась, и дамой с камелиями, и английской королевой Елизаветой — в этой роли она каким-то образом смогла передать, что и она, и Елизавета рыжие. На чёрно-белой плёнке.
Ну и, конечно, Сара меняла любовников. От одного из них родила сына — от принца де Линя. Сына назвала Морисом. Сына она обожала без меры, баловала, потакала. Была той самой сумасшедшей мамочкой. Когда Бернар стала знаменита, отец Мориса пожелал дать ему свою фамилию.
Не тут-то было! И Сара была наотрез против, и сына уговорила отказаться. Когда-то, оставшись без средств, без театра, с малышом на руках, она к отцу Мориса приехала в особняк. И тот, багровый от ярости, потребовал, чтобы она не смела его беспокоить. Ни-ког-да.
Теперь это ни-ког-да с наслаждением сказали ему всё те же женщина и мальчик. Кто такой принц де Линь и кто такая великая Сара Бернар? «Не беспокойте нас отныне». Сын поддерживал мать всю её жизнь, до самой смерти. Управлял театрами, держал в больнице за руку.
Бросал камелии на дорогу, когда её понесли в гробу, из которого ей уже не суждено было встать и кокетливо улыбнуться. Вот это было для него самое страшное ни-ког-да, куда страшнее того, что сказал отец, обрекая его когда-то на голодную смерть.
