Георгий Бурков с детства «болел» театром. В своих дневниковых записях он вспоминал, как не пропускал ни одного оперного или балетного спектакля Ленинградского Кировского театра, как был горд тем, что видел Дудинскую, Сергеева, Вячеслову.
Сам он проучился два года на юридическом факультете, пока не понял окончательно, что его дорога лежит в театр. И он стал актером!
Не получив специального театрального образования, он прорвался на сцену провинциального театра. Там он делал первые шаги, мучительно задумываясь о своей дороге в будущее. Он строил планы.
«У меня возник грандиозный замысел, который я вряд ли выполню за всю свою жизнь. Моя идея: написать четыре цикла романов. Первый цикл будет рассказывать о событиях, которые произошли и произойдут в период моей жизни. Вторая эпопея будет захватывать не больше 10 лет по времени. Эта эпопея будет носить международный характер, мировой масштаб.
Третья эпопея — об Урале. Ура в 1900-1936 гг. Основная тема — «рождение нового мир». Четвертая эпопея — 1800-1840 гг. «Колыбель свободы». Это повествование о декабристах и Пушкине, о царе, помещиках, о войне 1812 г. и о многом другом.
Вот план на всю мою жизнь. Теперь, когда все определилось в моем замысле, приступаю к его осуществлению. Только большое бедствие или смерть могут помешать мне в моей работе по осуществлению этого «безумного» (пока) замысла.
И пусть 4 октября 1955 г. будет условно считаться днем моего вторичного рождения. этот день я по-настоящему осмыслил цель моей жизни и решил, что у меня хватит сил для осуществления замысла».
«Три дня тому назад начали играть в Новосибирске. Сегодня мне стыдно. Стыдно за себя, стыдно за театр, в котором я работаю. Жалкий провинциализм нашего театра, убожество мысли, беспомощность в средствах выражения не могут не сказаться и на людях, которые работаю в этом театре.
Двойной жизнью жить нельзя. А я все-таки попробовал. Я стал жить той жизнью, от которой бежал. Компромиссы сказались сразу же. Я стал уходить от самого себя. Потерял себя. И стал заурядным провинциальным актером. Это катастрофа.»
Но решение сделать что-то масштабное, необычное, чтобы проявить свои способности, не оставляла молодого артиста.
«Сегодня приступаю к работе, к осуществлению плана, намеченного на 1969 г.
1. Народ. Книга о русском народе.
2. Пророк. Или книга об искусстве. Раньше основная идея книги — а возникла эта идея очень давно — была для меня предельно ясна. Что такое искусство? В чем его назначение? Что такое творчество зрителя, читателя?
3. Пьеса о Ван Гоге. Условно называю ее «Арльская трагедия». Это трагедия, которая произошла в короткий отрезок времени между Ван Гогом и Гогеном.
4. «Москва-Берлин. Я еще не знаю, что это будет — сценарий, пьеса, повесть».
Когда он играл в Кемеровском театре, спектакль с участием актера посетила московская журналистка, которая своей публикацией о заинтересовала режиссера московского театра им. Станиславского Бориса Львова-Анохина. Тот решил присмотреться к провинциальному артисту (а артисту было уже тридцать два года). На показе Бурков буквально сорвал аплодисменты, а Львов-Анохин пригласил его в Москву, в труппу.
В Москве Бурков поселился в общежитии, исправно посещал репетиции театра, старался. И надо бы такому случиться, чтобы накануне дня премьеры к артисту на «огонек» заглянул старый товарищ. Встреча сопровождалась возлияниями, на следующий день Бурков никак не мог играть премьеры…
Администратор рвал на себе волосы, Львов -Анохин мрачно размышлял над собственным выбором, а зрители в недоумении посмотрели другой спектакль. Буркова из театра уволили.
Но Борис Львов-Анохин не хотел расставаться с подающим надежды артистом, даже несмотря на такой фальстарт. Он пригласил артиста к себе и долго с ним беседовал. Бурков был готов провалиться сквозь землю от стыда. В конце беседы Львов-Анохин предложил поработать в театре «на общественных началах». То есть репетировать и играть, не будучи зачисленным в штат.
Артист согласился, но, краснея, спросил, а на что он будет жить? И Львов-Анохин в течение двух месяцев исправно платил Буркову по сто рублей в день зарплаты из собственного кармана.
В результате артиста снова приняли в труппу театра. Григорий был разносторонним и начитанным человеком. Он не любил больших компаний, предпочитал провести вечер дома с семьей, нежели сидеть в ресторане.
Он играл много, но ролей, о которых мечталось, не получал. Его амплуа — недалекие, простоватые парни, а ведь талант артиста был многогранный, его творческая палитра насчитывала множество разнообразных красок.
После нескольких эпизодических ролей в кино, Бурков встретил «своего» режиссера — Эльдара Рязанова, с котором его свяжет творческая дружба на долгие годы . Впервые он появился в фильме «Зигзаг удачи». Последней его ролью должна была стать роль президента в фильме «Небеса обетованные».
А между этими фильмами — «Старики-разбойники», «Ирония судьбы», «Служебный роман», «Гараж»…
В жизни своим настоящим другом Бурков признавал только одного человека — Василия Шукшина. Он был верен его памяти и после смерти артиста и режиссера — основал Центр культуры имени В. М. Шукшина, был его художественным руководителем. Кстати, свою сказку «До третьих петухов» Шукшин писал по просьбе и при участии Георгия Буркова.
«Сегодня ночью долго размышляли с Макарычем о будущей стдиии. С первых шагов очень высокий нравственный камертон. Преданностить идее, идеалу искусства. Но не ограничиваться разговорами о высоком искусстве и о нравственности, а сразу же намертво увязать это с конкретным повседневным трудом. В литературе я удивляюсь художническому чутью Шукшина. Вася работает рядом.
Я прикоснулся к истинному чуду. Почему в свое время в театре много играли Немировича, Пшебышевского или сейчас — Радзинского, Зорина и др. Признаки времени в пьесах этих авторов бросаются в глаза современникам, и проблема проглатывается с удовольствием. Верность природе, родниковая простота и «неумелость» могут не присутствовать»
У каждого из нас хранится свой образ этого артиста — кто-то помнит его в рязановских комедиях, кто-то по фильму «Они сражались за Родину», кто-то по фильму «Профессия -следователь».
Самое главное — артист всю жизнь, и об этом свидетельствуют его дневниковые записи, оформленные после его смерти в книгу «Хроники сердца», — размышлял о роли русского актера, о нравственности, о государстве и позиции честного патриота. В записях много боли и вопросов, на которые актер мучительно искал ответы всю жизнь.
«Жизнь у нас вовсе не та, для которой мы рождены. И лишь иногда, когда мы волею случая собираемся вместе в большом коллективе и начинаем петь, в наших душах зарождается радость от предчувствия великой цели жизни Человеческой».
