Господин Лебрен настаивал, что свадьбу следует пока держать в тайне. Он уже обещал жениться на другой и опасался, что новости могут повредить его делу.
Но сплетни по Парижу разносятся быстро. «Вам лучше утопиться, чем выходить за него!» — убеждали молодую художницу знающие подруги. Но было уже слишком поздно, Элизабет уже принесла клятву у алтаря. Что ей теперь делать?
Знай она заранее, что будущий муж обладает репутацией повесы и картежника, не торопилась бы.
Элизабет Виже-Лебрен с детства показывала таланты в рисовании, отец поощрял ее и позволял учиться. После его смерти мать вновь вышла замуж, но отчим не был ласков с девушкой. Все деньги, которые ей удавалось заработать портретами, он забирал себе, а она мечтала вырваться из дома и обрести свободу.
Предложение художника, коммерсанта и продавца произведений искусства Жан-Батиста Лебрена она встретила с сомнениями, но все же решилась. Он был старше ее, но все еще привлекателен и обладал приятными манерами.
Большой любви оба супруга не испытывали. Для молодой художницы брак означал большую свободу, а для господина Лебрена это была выгодная сделка. Он сразу понял, что Элизабет Виже может получать за свои работы хорошие деньги и собирался помочь ей в этом, а средства использовать по своему.
И его планы вполне осуществились. Слава портретистки росла, она стала любимой художницей Версаля, писала Марию-Антуанетты и королевскую семью, к ней стояла очередь желающих заказать портрет.
Гонорарами занимался господин Лебрен, предоставляя супруге полную свободу для творчества. Элизабет не занималась финансовыми вопросами, она была поглощена своим творчеством. Она была слишком цельной натурой, чтобы «топиться» из-за такого пустого человека, к тому же у нее были краски и кисти.
На ее работах все были прекрасны, окутаны светом и теплом. Приукрашенная реальность, где каждая девушка нимфа, а кавалер красив и благороден, очень нравилась заказчикам и слава Элизабет Виже-Лебрен распространилась по всей Европе. Художница сама придумывала наряды и прически своим моделям, отказываясь от париков и пудры, драпируя их в причудливые шарфы и шали.
Семейная жизнь текла размеренно, хотя все чаще Элизабет интересовалась, куда деваются средства. Она уже не имела иллюзий, относительно щедрости супруга к легкомысленным подругам и его карточных долгов. Единственная дочь пары была отрадой для матери. А измены и скандалы, это все земное. Пусть живет, как хочет.
С началом Революции художнице пришлось покинуть Францию. Она не была аристократкой, но была обеспечена и обласкана дворцом, имела множество знакомств и вращалась в высшем обществе. Дом Лебренов подвергался обыскам, а самой Элизабет запретили уезжать.
Но и остаться было нельзя, если не хочешь оказаться в тюрьме и на эшафоте. С совсем небольшой суммой денег художница с дочерью бежала из Парижа.
Господин Лебрен остался. Ему удалось уцелеть после революции и даже продолжить свое дело, но долги его были огромными. А уехавшая Элизабет вовсе не скучала по супругу и теперь сама занималась своими гонорарами.
В Риме, Неаполе, Вене, Берлине и других городах ее ждали новые и новые заказчики. В конце концов она приехала в Российскую Империю и шесть лет прожила в Санкт-Петербурге, где заработала большое состояние.
Вернувшись через много лет уже в другую Францию, Элизабет продолжала работать. Ее дочь, вернувшаяся в Париж ранее, потратила все свои средства, чтобы покрыть долги, доставшиеся ей в наследство от отца. К этому моменту Элизабет уже развелась с мужем, промотавшим все ее состояние.
«Все, что я пережила, убеждает меня в том, что мое единственное счастье заключено в живописи» — так оценила итог своей жизни Элизабет Виже-Лебрен в своих мемуарах.
