Она была не только красива, но и богата и очень, очень счастлива. Выйдя замуж по любви, юная Маша стала жить в огромной квартире на Невском проспекте, имела собственный выезд, а в гараже у них с мужем был один из первых в Петербурге автомобилей. Имелась также и прекрасная дача в Крыму.
Маша блистала на петербургских балах и казалась королевой: высокая, пышноволосая, стройная. Правда, светские дамы на нее косились — выскочка, парвеню, не хватает изящества… Но ей не было дела до их перешептываний. Она видела, как горели глаза мужчин, вальсировавших с ней.
Муж, Григорий Спиридонович Петров, публицист и педагог, славился красноречием и огромным обаянием. Его родители считались крестьянами, но на самом деле дед Григория Спиридоновича был польским графом, сосланным в Сибирь за участие в восстании.
Он бежал, жил по подложным документам и женился на крестьянке. Его сын взял в жены дочь богатейшего нарвского помещика, унаследовавшую все его состояние.
Так что Григорию не нужно было думать о хлебе насущном. Молодой человек стал заниматься публицистикой. Вскоре он стал одним из самых известных литераторов, выпуская книги нравственно-духовного содержания. Слава ему открыла двери в высшее общество.
Свою молодую жену Григорий обожал и стремился удовлетворить ее малейшие прихоти. Вскоре у молодоженов родился сын Борис. Но все закончилось для Марии в один миг…
Григорий Спиридонович ей изменил, она узнала об этом случайно, от общего знакомого их семьи, оказавшегося родным братом пассии мужа. Позже муж каялся, говорил о минутной слабости, о том, что его «бес попутал». Они помирились, но былая идиллия рухнула навсегда.
Мария оскорбилась — да так, что решила стать современной и прогрессивной, независимой от мужа женщиной. По моде начала прошлого века такой даме следовало быть курсисткой или врачом. Для поступления в Петербургский Женский медицинский институт требовались знания, а их не хватало. За плечами у Маши была лишь провинциальная гимназия да раннее замужество.
Латынь она выучила с репетитором, днем и ночью корпела над учебниками, делала конспекты, зубрила — и сдала-таки вступительные экзамены. Маша занималась с таким фанатизмом, что Григорий пришел в ужас. За каждый сданный экзамен муж обещал ей два флакона французских духов, а за каждый проваленный — тридцать… Но было уже поздно.
Училась Мария Капитоновна с большим рвением, а отношения с мужем давно сошли на нет. Они жили как брат с сестрой под одной крышей. У Маши появились поклонники, но она так была увлечена наукой, что не подозревала, что ее судьбой станет знаменитый на весь мир академик Павлов. Тогда, в 1908 году, во время их первой встречи он был уже немолодым человеком.
Но крестьянская закваска Павлова оказалась крепкой: годы шли, а Иван Петрович оставался крепким, бодрым и трудоспособным. Ясные глаза, громкий, уверенный голос… В 1904 году Иван Павлов стал нобелевским лауреатом. Премия «За работу в области физиологии пищеварения» сделала Ивана Петровича звездой научного мира.
Он разрешил Марии Капитоновне работать в своем институте и она была счастлива. Много позже, вспоминая те дни, она поймет, что Иван Петрович смотрел на нее как-то необычно, то и дело старался коснуться ее руки. Потом Павлов ей признается, что полюбил ее с первого взгляда.
Она оказалась воплощением его идеала — высокая, статная, глаза с поволокой, румянец во всю щеку — настоящая богиня плодородия. Встречи в лаборатории приносили обоим столько радости, так волновали, что Маша летела на работу как на крыльях.
Они гуляли по улицам, и Иван Петрович все порывался отобрать у нее большую сумку, сверху до низу набитую книгами и записями, а она упиралась, не хотела отдавать. По брусчатке цокали копыта лошадей, с Невы дул холодный влажный ветер.
Рослый, широкоплечий Павлов ловко обходил прохожих, охраняя Марию от случайного толчка, нежно поддерживал за руку. А когда пришло время проститься, взглянул в глаза и сказал: «Никогда меня не забывайте, никто на свете не будет любить вас так, как я…»
На работу в институт Мария пришла сама не своя. Перепутала колбы с растворами, а во время обеда в столовой по растерянности взяла не компот из сухофруктов, а кисель, который терпеть не могла. Как же так?
Ученый-бессребреник, гениальный физиолог, отличный семьянин, женившийся по страстной любви на учительнице Серафиме Карчевской. Строгий, заботливый, великодушный, он был добр к детям — Владимиру, Веруше, Всеволоду и Виктору, нежен с женой и о себе не думал.
Годами ходил в мешковатом, сшитом домашним портным костюме и стоптанных башмаках, носил одно и то же, чуть ли не до дыр затертое пальто…
Когда он признался, что любит ее, Мария ничего не ответила. Не дождавшись ответа, Павлов ссутулился, помрачнел и быстро пошел прочь. Как бы ей хотелось, чтобы эта сцена повторилась еще раз и она сказала бы ему «да»!
Вскоре один из профессоров Медико-хирургической академии предложил Марии Капитоновне стажироваться у него. Узнав об этом, Иван Петрович страшно переполошился и долго уговаривал ее не оставлять институт. Когда она согласилась, то он от всей души обнял ее и внезапно поцеловал.
Ситуация была довольно глупой, но она об этом не думала. Так хорошо и уютно в объятиях ей не было никогда. Потом Павлов проводил ее до дома. И это вошло в традицию: они гуляли и разговаривали обо всем на свете. Иван Петрович рассказал ей, что давно остыл к жене.
Ему было важно, чтобы близкая женщина была так же охвачена страстью к исследованиям, новому, экспериментам. Он уверял, что без Марии ему нет жизни, что она — его свет, радость и утешение…
Он назначал свидания, а она не приходила. Было страшно и неловко: их отношения не могут ограничиваться ни к чему не обязывающей интрижкой, и если они станут близки, навсегда изменится все его и ее жизнь — налаженная и устроенная.
Однажды «это» произошло. У нее были муж и сын, у него — жена и четверо детей. Между ними была разница в возрасте около тридцати лет. Теперь Павлов каждую свободную минуту проводил с ней и каждый день провожал — нес сумку и держал над ней зонтик, заботливо закрывал от дождя и ветра.
Муж Маши знал, что между ними происходит, но он давно дал ей волю. Все узнала и жена Ивана Петровича. Как-то на Рождество, устраивая гостей за столом, жена Павлова, Серафима Васильевна усадила их рядом.
Возле тарелки каждого гостья лежала кружевная салфетка, а под ней открытка, с подходящим к случаю изречением. Мария взяла открытку и прочла остроумную колкость, которую супруга Павлова позволила всего один раз:
«И кому какое дело,
Что кума с кумом сидела?»
Иван Петрович и Мария были вместе двадцать пять. Имела ли она право на счастье? Мария Капитоновна осталась совсем одна. Муж после революции из Крыма в трюме теплохода добрался до Константинополя и осел потом в Болгарии, где повторно женился. Единственный сын Борис воевал в составе Белой армии у Деникина и погиб в 1920 году под Керчью.
Ее квартира, в которую Мария перебралась после революции была очень скоромной. Быстрый завтрак, несколько минут перед зеркалом, дорога на работу. Опыты, аспиранты. Она была прекрасным ученым и талантливым врачом. В институте к ней относились по-разному: кто-то уважал и ценил, кто-то ненавидел. Пока Павлов был жив, Мария Капитоновна находилась на особом положении.
Несколько дней в неделю она пользовалась «Линкольном», который академику Павлову выделило советское правительство, и зарплату ей привозили домой. Многие писали на ее доносы, но им не давали хода. Павлов был визитной карточкой советской науки, власти делали все, чтобы знаменитому ученому было комфортно, а посему его любимая женщина находилась под надежной защитой.
Гениальность ученого была большевикам очевидна, «на поклон» к Павлову приезжали мировые знаменитости, и упавший с его головы волос мог вызвать в мире бешеную реакцию.
Спецпаек, который советская власть готова была выписать Павлову, включал в себя «70 фунтов пшеничной муки, 25 фунтов мяса, 12 фунтов свежей рыбы, 3 фунта черной икры, 10 фунтов бобов, 4 фунта сыра, 5 фунтов сухофруктов, 750 папирос».
Но Павлов отказался от пайка. Вернее, поставил условие: приму, но если такие привилегии получат и все сотрудники его лаборатории. Да, что позволял себе ничего и никого не боящийся Павлов, кажется ныне невероятным.
Как относились к Марии Капитоновне окружающие? Мягко говоря, не очень…
«Это была большого роста, плечистая, краснощекая особа, говорила громко, грубым голосом, смеялась, скаля свои крепкие зубы; одетая по-барски в манто, в элегантной шляпке дореволюционной моды, она олицетворяла собой своеобразную помесь здоровой деревенской бабы и культурной, бывавшей за границей барыни.
От нее шел дух смеси французских духов и запаха павловского собачника. Мне она казалась жизнерадостной дамой, какие встречались когда-то в Красном Холме…» — из воспоминаний академика А.Л. Мясникова.
За ее спиной шипели: «Вы помните, как она узнала о том, что ее единственный сын Борис погиб? Ведь месяц провалялась в постели, не приходила в институт, всем тыкала в нос своей потерей?»
Доктор наук Петрова проходила между шушукающихся институтских дам, гордо выпрямив спину и улыбалась им. В двадцатые годы они были лаборантками. Они улыбались ей в ответ.
Все говорили, что Павлов был у нее под каблуком. Вера, дочь академика, называла ее исключительно «эта женщина» и ненавидела ее. С тех пор, как у отца появилась Мария, все в их семье пошло не так.
Вера не могла простить Марии Капитоновне, что та однажды сказала при посторонних о ее брате Всеволоде, талантливом юристе и переводчике, страшную вещь: «Он может наделать много зла, но к общему благу, не проживет и года…»
Что тут сказать? Она была блестящим клиницистом и могла поставить диагноз по одному лицу, не осматривая пациента. Всеволод умер через год от рака поджелудочной железы. Ему был 41 год. Иван Петрович, для которого сын был личным штатным секретарем, после этого сильно сдал и прожил недолго.
…Теперь, после смерти Ивана Петровича, в институте висел его портрет. Благообразный седобородый ученый строго глядел с него. Мария Капитоновна любила его так же сильно, как и в то время, когда он был рядом. Но только образ любимого человека превращался в тень, и она боялась, что потеряет его окончательно.
На склоне лет она начала писать книгу «Воспоминания об академике И. П. Павлове (моя исповедь)». В мае 1948 года ее — серьезного ученого, автора более 150 научных трудов — не стало.
1 декабря 1949 года секретарь Ленинградского обкома Андрианов отправил на имя Маленкова письмо, в котором сообщал, что в рукописный отдел Государственной публичной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина еще в 1947 году был сдан на посмертное хранение пакет от Марии Петровой, «который в настоящее время находится в горкоме ВКП (б)».
Добавив, что Петрова «свыше 25 лет была в интимных отношениях с Павловым», бдительный партсекретарь просил дать указания по поводу дальнейшей судьбы рукописи.
Изученная партийным руководством, она была отправлена в Центральный партархив под грифом «Секретно». Академик Павлов, гордость советской науки, нельзя допустить, чтобы в его биографии появились пятна.
Только рукописи, как известно, не горят… Мария Петрова мучилась: имела ли она право написать о Павлове всю правду? Но она сделала это, искренне любя своего Ивана Петровича. Она поставила условие: опубликованы рукописи могут быть только после ее смерти и смерти Серафимы Васильевны, жены Павлова.
Говорят, Павлова как-то спросила одна сотрудница его лаборатории, а может ли мужчина любить двух женщин. Иван Петрович ответил: «Если вы спрашиваете меня как физиолога, отвечу — может».
