Поляк Леонид Филозов приехал в Свердловск в 1933 году. В Советском Союзе он встретил свою единственную любовь, но не догадывался, что его ожидает скорая смерть! Его сын, известный актёр Альберт Филозов, был уверен, что тоже долго не проживёт, а сгинет на «зоне». Из-за того, что был сыном «врага народа», или сам занимался чем-то непотребным?
Леонид был одним из руководителей кондитерской фабрики, там он и встретил шестнадцатилетнюю красавицу Катю.
— Мама была украинкой, — рассказывал Альберт Филозов. — Семья матери — из-под Мелитополя, отец Кузьма Алексеевич был зажиточным крестьянином. Но в начале 30-х деду пригрозили: «Уезжай-ка, покуда жив, Кузьма! Всё равно раскулачим!» И семья уехала в Свердловск.
Альберт не помнит отца. В ноябре 1937 Леонида забрали, в том же году его расстреляли.
— Мне тогда было 4 месяца, — рассказывал Филозов, — поэтому об отце я больше ничего сказать не могу. Даже фотографий его нет — они затерялись.
Екатерина работала, где могла: бухгалтером, разнорабочей в музее, киномехаником. Дед Альберта умер, помогать было некому.
— Жили мы бедно. Воспитывала меня бабушка. Маму я почти не видел и звал её Катей, потому что воспринимал, как старшую сестру. Только лет в двадцать осознал, что это неправильно. Но слово «мама» произнести так и не смог.
Только когда уже стал учиться в Москве, понял, что так все-таки неловко, и стал говорить «мать». И когда Кати не стало, я испытал чудовищную боль, потому что дал этому человеку так мало нежности и любви!
Сын Альберта от первого брака Андрей Филозов считал, что отец очень сухо относился к своей матери. Дело в том, что отец Альберта предлагал Екатерине уехать в Москву, там он был бы не на виду и, возможно, репрессии его не коснулись бы, но она воспротивилась.
— У папы отношения с его матерью, которая, надо прямо сказать, была женщиной недалёкой, были не очень тёплыми. По-моему, он так и не смог простить ей ту роковую роль, что она невзначай сыграла в судьбе отца. Впрочем, бабушка нас часто навещала, жила в Москве подолгу, а когда состарилась, папа перевёз мать сюда.
На скопленные по грошику деньги сначала купил ей квартиру на окраине Москвы, потом получше, в районе «Сокола». Причём сам он тогда жил в гримёрной театра, так как ушёл от нас с мамой, чтобы жениться на другой женщине. Но я никогда не слышал доброго слова в адрес бабушки, он обращался к ней «мать», разговаривал прохладно и не принимал всерьёз.
Альберт Филозов хорошо помнил тяжёлое военное время, в 1941 году ему было 4 года.
— Война запомнилась изнуряющим, непреходящим чувством голода,—вспоминал Народный артист России. — Если удавалось добыть хотя бы картофелину, это считалось невероятной удачей! И её сосали, как сладкий леденец!
Я наелся хлебом лишь в 1947 году, когда отменили карточки. И не поверите! Почти до середины семидесятых меня мучил панический страх: вот приду домой, а кушать нечего и купить негде.
Альберт любил проводить время на улице, несмотря на то, что рос очень болезненным ребёнком. Мальчишки даже дали ему прозвище «Мимозов».
— То, что я был сыном врага народа, никак не сказывалось, — вспоминал актёр. — Ведь в то время Свердловск был полон ссыльными, отщепенцами, бандитами, беспринципным хулиганьём. Поэтому в школе к моему происхождению отнеслись спокойно.
Рос я в уркаганистой атмосфере. Дружил с шушерой, и сам был шушерой. Дрался, воровал, стоял на стрёме и с придыханием слушал рассказы блатных о тюремной жизни и романтике. Каждому пацану было ясно: рано или поздно он сядет. И я тоже был уверен: сгину на «зоне»!
Компания, с которой дружил Альберт, любила бить стёкла в новеньких каменных домах. Пацанов обуревала зависть и чувство несправедливости по отношению к «богатеньким». Кто-нибудь кидал клич: «Пошли буржуев казнить!», и хулиганы отправлялись кидать камни. Филозов не отставал от дружков и действительно попал бы в колонию, если бы не … литература!
— Читать я научился лет в пять, — вспоминал Альберт. — И год от года мир книг затягивал всё сильнее. Подростком, когда жизнь гопоты должна была окончательно засосать, я понял, что мне интереснее в библиотеке, чем на улице с дружками.
И хорошо, что так случилось, потому что позже Филозов узнавал о том или ином дружке, что один спился, другой погиб в тюрьме, третий надолго сел. Его самый близкий друг из этой компании Витька стал карманником и умер от гангрены. Дал стрекача от милиционеров, прицепился к буферу трамвая, но нога соскользнула… Ступню пришлось ампутировать, но это Виктора не спасло.
— Горький урок! — вспоминал актёр. — Отрезвивший меня навсегда.
В учёбе Альберт звёзд с неба не хватал и в 16 лет устроился на завод токарем.
— Я желоба в подшипниках делал. Станки были ужасные — руки у меня пестрели металлическими заусенцами. Боль страшная! И долго потом я ещё вытаскивал из кожи эти железные занозы.
Но летом 1955 года его жизнь круто изменилась. На гастроли приехал МХАТ, а представители Школы-студии МХАТа объявили о наборе студентов. Альберт же славился среди друзей тем, что разыгрывал перед ними целые представления, рассказывая занимательные истории в лицах. Товарищи буквально под руки потащили его сдавать экзамены.
— Махнул рукой. «А почему бы и нет?!» Пошёл, — вспоминал Филозов. — Никакого мандража перед комиссией не испытывал. Дескать, возьмут — хорошо. А не возьмут — ну и ладно! Может, поэтому легко прошёл все три тура?
А когда объявили: «Вы приняты!» — Господи, Боже мой! Да ведь жизнь круто меняется! Я буду заниматься тем, что интересно! И не где-нибудь, а в Москве! И в страшном возбуждении кинулся собирать вещи.
Надо ли говорить, как счастлив был Альберт учиться! На нём не было никакого клейма сына «врага народа», никто и никогда об этом не вспоминал, и он сделал превосходную карьеру в театре и в кино. Пожалуй, актёр больше любил театр, он просто боготворил его. Тем не менее, в памяти зрителей остались и его превосходные роли в кинематографе!
