— Не реви, — в исступлении кричал князь на сжавшуюся на постели жену. — Крутить шашни с дворовыми ты так не сопротивлялась!
Марфа могла только плакать и стискивать руками живот, пытаясь защитить его от ударов. Как оправдываться, что говорить мужу — она не знала, могла только молиться, чтобы он, наконец, успокоился и заснул хмельным сном. А на завтра её ждало все то же самое…
Иван Михайлович Сурмин был человеком видным — солидным, на неплохой должности — служил при Патриаршем приказе и происхождением похвастаться не мог, зато имений, конных заводов и золота имел всем на зависть. Да вот что-то все равно не давало незнатному костромскому дворянину покоя — мучило его и грызло.
Бывает, смотрел он на своих сверстников, которым удалось подняться с самых низов и дослужиться до должностей и титулов ему даже не снившихся — и завидовал. Завидовал страшно, потому и решил во что бы то ни стало единственную дочь — любимую Марфушеньку — выдать за человека с такой фамилией, чтобы знали о ней во всей Руси, а не только в Костроме.
Потому, когда посватался к его девочке молодой князь Юрий Долгоруков, Сурмин долго не размышлял. Отмахивался он и от непрошенных советов: Марфушенька же слишком мала, только несколько лет назад молоко кормилицы пить перестала и до сих пор с куклами спит!
«Вырастет, вырастет!» — только и кряхтел Иван Михайлович, сам уже представляя, как станет его Марфушенька княгиней…Теперь-то уж не будут говорить, что Сурмины титулов не достойны!
Впрочем, свадьбу отец семейства на несколько месяцев все же отложил — но по просьбе жениха, а не для того, чтобы 11-летняя Марфа смогла хоть немножко ещё подрасти. Князь Долгоруков возраст невесты помехой тоже не считал, по-хорошему, ему и до самой Марфушеньки никакого дела не было.
Жениться на ней Юрий надумал от отчаянья: повести под венец свою возлюбленную он не мог — та была уже обещана другому, — и кого брать в жены, если не её, было ему, по большому счету, все равно. Откладывал свадьбу он в последней надежде, что не все ещё потеряно…Но увы: чужая невеста принадлежать ему никак не могла, и князю пришлось с этим смириться.
Правда, теперь венчание молодых пришлось перенести по поводу еще более трагическому: скончался отец Марфушеньки, Иван Михайлович. Вдова его, Феодосия Артемьевна, со свадьбой все же решила долго не затягивать — да и как-то страшновато ей было совсем без защитников оставаться, — так что, едва вышел положенный по трауру срок, как начали готовить празднество.
Недолго уже оставалось до долгожданной свадьбы, как поползли о Марфушеньке слухи — слухи нехорошие, что недосмотрела за малолетней барышней приставленная к ней девка, что воспользовался её наивностью обычный дворовой парень, которого, как обо всем известно стало, так высекли, что вряд ли уж оправиться смог…
Феодосия Артемьевна, конечно, любые разговоры об этом пресекала, а глупых сплетников высмеивала, но шепотки все не стихали. Не слишком ли свободным было свадебное платье Марфушеньки? От скромности ли она не могла поднять на жениха свои прекрасные очи или от стыда?
А сам князь Долгорукий, чего был на собственной свадьбе так невесел, будто не желал видеть ни Марфу, ни гостей?
Семейная жизнь сразу же не сложилась: князь был к молодой жене жесток до крайности, вымещая на ней то ли свой гнев, то ли отчаяние. Даже слуги уже боялись подходить по ночам к господским покоям, откуда доносились то крики, то женский плач, то пьяный безумный смех…
Поговаривали, что таинственной возлюбленной Юрия была его дальняя родственница — тоже княжна Долгорукая, невеста Петра II.
И когда император, в январе 1730 года неожиданно скончался, Екатерина в одночасье стала свободна, и князь Долгоруков ещё мог хотя бы попробовать на ней жениться, да только…сам он уже был повязан узами брака с ненавистной ему Марфушенькой, которая только и могла, что плакать, да обнимать своих никчемных кукол.
Смириться с этим Юрию было нелегко особенно после того, как его любимую Екатерину отправили в ссылку. Днями и ночами князь кутил, пытаясь забыться, после — мучил свою несчастную жену, которая от бесчисленных побоев уже не могла держаться на ногах.
Однажды Марфа не выдержала и сбежала к матери — не взяв с собой ни одежды, ни вещей, чуть ли не босиком запрыгнула в карету…Феодосия Артемьевна не могла поверить, что за несколько месяцев ее жизнерадостную девочку могли превратить в бледный скелет с огромными заплаканными глазами — только живот вызывающе торчал из под тоненькой рубашки.
Узнав о бегстве Марфы, князь, не отошедший от своих бурных возлияний, решил действовать на опережение и запросил развода, оговорившись слухами о неверности жены. Марфушеньку, по приказу императрицы Анны Иоановны, даже допрашивали — хранила ли она верность до свадьбы? — но бедная девочка от ужаса не знала, что говорить: то соглашалась со всем, то все отрицала, поэтому следствие зашло в тупик.
На время разбирательства приостановили: быть может, и для того, чтобы Марфа смогла спокойно разрешиться от бремени. Но ребенок скончался сразу после рождения, напрасно Долгоруков писал государыне прошения, малыша на его имя не записывать.
К тому времени, о налаживании семейных отношений речи уже не шло: сама матушка Марфушеньки желала, чтобы её дочь поскорее развели с её мучителем. Дело неожиданно двинулось с мертвой точки, когда князя вместе с дядей обвинили в заговоре — не ради ли своей любимой Юрий пошел против императрицы? — и сослали в Сибирь.
Марфе особым императорским дозволением были разрешено за ним не ехать: Анна Иоанновна лично подписала документы о разводе, и несчастная княгиня, наконец, получила свободу от страшного мужа.
Однако недолго Марфа была одинока. Матушка, опасаясь, что после скандального развода её дочери во веки веков грозит остаться одной, быстро устроила ей свадьбу — с Романом Илларионовичем Воронцовым, приближенным цесаревны Елизаветы Петровны.
С новым мужем, практически своим ровесником, 17-летняя Марфа быстро нашла общий язык. За девять лет брака она родила мужу пятерых детей, среди которых была и знаменитая княгиня Екатерина Романовна Дашкова.
Постоянные роды измучили организм Марфы, и подхваченный тиф она победить так и не смогла. Скончалась Марфушенька в возрасте всего лишь 26 лет.
