— Либби, ты посмотри! Твой «табачный принц» опять сидит в первом ряду.
— Ах, опять он! Я уже со счета сбилась. По-моему, он смотрит шоу уже двухсотый раз.
Темноволосая девушка в блестящем платье без бретелек (говорят, что именно она ввела в моду и популяризировала этот наряд) готовилась к выступлению. Ее личико нельзя было назвать идеальным, но публику завораживал ее голос, оливковая коза, зеленые глаза, великолепная фигура и дерзкие манеры.
Она была звездой Бродвея, популярной певицей и ее звали Либби Холман.
Закари Смит Рейнольдс, младший сын американского бизнесмена и миллионера, авиатор и наследник табачной компании, был очарован Либби Холман, ее выступлением и потрясающим блюзом «Moanin ‘Low»в ее исполнении.
И вот луч прожектора осветил Либби: ее тщательно уложенные волосы, яркий рот, полуприкрытые глаза и обнаженные руки, поднятые в приветственном жесте. Весь зал закачался под замирающий и вновь взмывающий ритм и только юнец в первом ряду продолжал неподвижно сидеть и смотреть, не отрываясь, на сцену.
Чуть надтреснутый голос Либби с низким тембром, ее ножка, появившаяся из разреза концертного платья, вся ее фигура, интимно чуть изогнувшаяся перед микрофоном сводила юношу с ума.
Впервые Закари Смит Рейнольдс, для друзей просто Смит, увидел выступление мисс Холман в Балтиморе, штат Мэриленд, в апреле 1930 года в The Little Show. На нее смотрели сотни глаз и это было несправедливо. Это была его женщина и она должна принадлежать только ему.
Ради нее он, одержимый авиацией, даже отложил свой давно задуманный кругосветный перелет на биплане, чтобы полностью посвятить себя ухаживанию за Либби Холман. Смит в семнадцать лет получил лицензию транспортного пилота и стал самым юным человеком в США, получившим это достижение.
Он был своего рода местным героем и одним из самых известных спортивных авиаторов штата во времена «Золотого века» авиации.
Худощавый светловолосый юноша с высокими скулами и раскосыми глазами, с манерами избалованного мальчишки, не тронул сердце Либби. Но Смит упорно ходил на ее шоу почти каждый вечер и всегда сидел на одном и том же месте в первом ряду у прохода.
После этого он тащился за Либби в ночной клуб или в «Тони», модный вест-сайдский бар, несмотря на то, что ненавидел это место и угощал ее друзей дорогими напитками и ужином.
Он ненавидел окружение Либби, особенно ее театральных друзей — Клифтона Уэбба, Говарда Дитца, Би Лилли, Дороти Паркер и Таллулу Бэнкхед. Они, в свою очередь, платили ему той же монетой: находили его скучным и невнятным, признавая его только тогда, когда он угощал их выпивкой (а это были времена сухого закона!), да и то с трудом.
На одной из таких вечеринок Либби тихонько шепнула Таллуле Бэнкхед:
— Смит мне сделал предложение.
Бриллианты в ее колечке на тоненьком пальчике игриво блеснули.
Подруга прыснула:
— Чем он тебя привлек? По-моему, он просто сопливый избалованный мальчишка.
— Ты неправа. Узнав его ближе, я поняла какой богатый у него внутренний мир.
— Да, ты права, милая. Его богатство слишком очевидно даже для меня.
…Либби родилась 23 мая 1904 года в Цинциннати в богатой семье биржевого маклера, но в том же году родной брат ее отца обманом присвоил миллион долларов из семейного бизнеса — огромную сумму по тем временам. Отец Либби Альфред, будучи честным человеком, согласился вернуть инвесторам каждый цент из пропавших средств — даже если за это поплатятся его дети.
В семье их было трое — Либби, Марион и Альфред. С самого детства Либби слушала причитания свой матери Рейчел о былом богатстве и несчастье, постигшем их семью в связи с неблаговидным поступком дяди. Может быть тогда впервые в жизни в хорошенькой головке малышки появились мысли о том, что нужно правильно распорядиться своей молодостью и привлекательностью.
После окончания школы Либби поступила в Университет Цинциннати, который окончила в 1923 году со степенью бакалавра искусств. Мисс Холман рассуждала здраво: в читальном зале и в студенческой аудитории миллионера не встретишь… Тогда она решила стать актрисой. Девушка отправилась в Нью-Йорк попытать счастья.
Квартиру снять не получилось — ее сбережения иссякали с каждым днем. Ради места в женском общежитии она снова стала студенткой, на этот раз Колумбийского университета, но учеба в ее жизни не занимала приоритетного места. Либби записалась на курсы актерского мастерства.
В порыве отчаяния и оставшись совсем без средств, Либби случайно познакомилась с владелицей элитного борделя Полли Адлер и поддалась на ее уговоры. Либби и раньше не отличалась скромностью, а в студенческие годы и вовсе слыла оторвой.
Бойкая и харизматичная Либби каждый день приходила в заведение Полли после занятий с учебниками и конспектами, одетая в короткую клетчатую юбку, ботинки-оксфорды и берет, которые были в моде среди студенток и обслуживала vip-клиентов мисс Адлер, среди которых были и банкиры, и политики.
Полли дала малышке Либби самые лестные характеристики:
— Мисс Холман была приятной, улыбчивой и практичной в том, что касалось этого способа зарабатывания на жизнь. Независимо от того, какую сумму денег ей клиенты не предлагали, после 23 часов (начала комендантского часа в общежитии), ее ответ всегда был «Нет».
Холман больше не бедствовала. Но все же мечтой Либби оставалась сцена. Небольшие роли, которые доставались ей в театральных постановках, выходы в массовках — таков был ее удел. В 1925 году Холман дебютировала на Бродвее в первой заметной роли в пьесе «Сапфировое кольцо», но вскоре постановка была закрыта.
Успех к Либби пришел спустя четыре года в бродвейском The Little Show, в котором она впервые исполнила блюзовый номер «Moanin’ Low» Ральфа Рейнджера. Прежде всего, ее общительность на вечеринках, а также находчивость и острый язык сделали ее звездой модных вечеринок Нью-Йорка.
В это же время с ней познакомился Смит. Его приятель Дуайт Виман был продюсером шоу. По настоянию Смита Виман представил его мисс Холман. Цветы, подарки, комплименты…
Ее было этим не удивить: Холман не скрывала, что ее привлекают и мужчины, и женщины. Чего только стоил ее роман с эпатажной Луизой д’Андело Карпентер, наследницей империи Дюпон, появлявшейся на людях в мужском костюме! Девушки вместе ходили по ресторанам, путешествовали на яхте и не скрывали свою связь. Правда, у них часто случались размолвки.
Наследник крупной табачной империи, Смит, оказался наиболее настойчивым поклонником мисс Холман и предложил ей руку и сердце. Он словно сошел со страниц романа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда и был воплощением всех излишеств бурных 30-х, воплощенных в одном человеке.
Либби было уже двадцать шесть, а юноше на семь лет меньше. Когда мисс Холман отправилась в тур по стране, а Рейнольдс, прекрасный пилот, сел за штурвал личного самолета и полетел вслед за ней.
Ухаживания и сумасшедшая преданность поклонника не впечатляли Либби. Она открыто высмеивала Смита, а он вел себя как идиот: напивался, устраивал ей сцены, нанял детективов для слежки за Холман. Но было еще одно обстоятельство, из-за которого Либби плевать хотела на наследника миллионов: он был уже женат!
Да, за несколько месяцев до встречи с Либби Смит женился. Летом 1929 года Рейнольдс начал ухаживать за Энн Ладлоу Кэннон, наследницей текстильного состояния. Строгий отец девушки, скопрометировавшей себя близким знакомством со Смитом, полетами на его личном самолете и прочей молодежной чепухой, настоял на браке.
16 ноября 1929 года пара поженилась и практически с первых дней жизнь молодоженов не задалась. Первое же совместное Рождество закончилась дракой мужа и жены, а тарелки с ужином полетели в окно.
К началу 1930 года Энн и Смит разъехались, несмотря на то, что молодая жена была в положении. В августе 1930 года Энн родила дочь. В это время Смит продолжал настойчиво добиваться Либби:
— Прошу тебя, стань моей женой! Я скоро получу развод. У меня никогда в жизни не было любви и я очень хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Я был одинок всю свою жизнь.
Когда Либби сказала Смиту, что отправляется в шестинедельный круиз по Великим озерам с Луизой д’Андело Карпентер, он пришел в ярость:
— У меня есть собственная яхта, стоящая на якоре прямо у берега. Если тебе так нравится путешествовать, мы можем поехать прямо сейчас в порт.
— Нет.
Строптивая Либби была непреклонна и отправилась с Луизой. Шесть недель, проведенных на лодке с д’Андело Карпентер, привели к ссоре девушек. По возвращении из круиза Луиза отправилась на Кубу вопреки желанию Либби, и Холман вернулась домой.
Однажды днем, когда Либби и Таллула Бэнкхед загорали недалеко от дома Либби на Лонг-Айленде, Смит сделал круг над пляжем на своем самолете и усыпал песок лепестками желтых роз.
Таллула ахнула:
— Кажется, что-то сделало из мальчика мужчину. Дорогая, возможно, мы недооценивали его.
Либби, у которой разлука с Луизой оставила в сердце занозу, согласилась. Она была тронута вниманием Смита, его страстными речами о том, что только она может помочь ему реализовать его несбывшиеся желания и обрести любовь.
Более того, Либби чувствовала себя одинокой, потому что Луиза решила остаться в Гаване еще на несколько недель. Осенью 1931 года, когда Холман гастролировала в турне, предложение Смита больше не казалось ей чем-то из ряда вон выходящим.
Рейнольдс пустился в долгие уговоры:
— Любимая, послушай. Америка находится в затяжной депрессии, театры закрываются. Ты зарабатываешь всего пятьдесят долларов в неделю. Вдруг ты лишишься работы?
Если ты будешь благоразумна, то переживешь надвигающуюся бурю дома со мной в Северной Каролине, в моем родовом поместье. Бросай свою работу и ты ни в чем не будешь нуждаться. Я тебе обещаю.
Наконец Либби согласилась. 26 ноября 1931 года они тихо поженились в Монро, штат Мичиган. В книге для записей бракосочетаний Либби назвала свое имя как Элизабет Холман, а в графе род занятий написала «домохозяйка». Смит представился как Закари Рейнольдс, род занятий — студент.
Он только что подал документы в Нью-Йоркский университет на факультет авиационной инженерии.
Рейнольдс назвал свой настоящий возраст: двадцать лет. Либби, однако, обеспокоенная тем, что она намного старше, слукавила и сказала, что ей двадцать пять. На самом деле ей было двадцать семь, но с того дня она всегда будет утверждать, что ей на два года меньше.
Шикарные, богатые, знаменитые молодожены отправились в Европу на медовый месяц. Как только волнение от свадебных хлопот и первых недель брака утихло, им пришлось столкнуться с реальностью. Они были совершенно несовместимы. Долгое время Смит был влюблен в мечту о Либби.
Рейнольдс хотел, чтобы Холман бросила работу и стала хозяйкой поместья. Она вначале думала, что тоже этого хочет. Но на самом деле она жаждала сценической славы, блеска и гламура. Пара поселилась в поместье Рейнольда близ Уинстон-Сейлема в Северной Каролине летом 1932 года.
Друзья Либби ужаснулись, когда узнали о браке. Одна коллега Холман сказала, что Либби вышла замуж скорее из сострадания, чем по любви, а Говард Дитц угрюмо произнес:
— Боюсь, что этот брак связал тебя иррациональным узлом, Либби. Мне думается, что это большая ошибка.
Конечно, главным критиком была Луиза. Она считала, что Либби повела себя глупо и злобно заявила, что их браку скоро придет плачевный конец. Надо отметить, что родственники Смита (дядя, братья и сестры) тоже были против их брака, но повлиять на его решение не смогли.
Отец Смита, один из богатейших людей Америки, умер еще в 1918 году, оставив сыну огромное наследство: к 28 годам Рейнольдс должен был унаследовать 20 миллионов долларов, которые сегодня оцениваются более чем в 300 миллионов долларов; а мать скончалась когда ему исполнилось тринадцать.
После женитьбы Смит почувствовал себя собственником Либби. Он продолжал настаивать на том, чтобы она бросила театр и однажды, размахивая «маузером» 32-го калибра, грозил застрелиться, если она не согласится. В конце концов Либби согласилась оставить сцену на год, чтобы полностью посвятить себя ему.
Либби жила в роскошном особняке с полем для гольфа, теннисным кортом, прудом и бассейном. Поначалу ей пришлось по душе быть хозяйкой загородного поместья, но через месяц она стала раздражаться. Она скучала по Нью-Йорку, театру, друзьям. У Смита обнаружились странности. Например, он очень боялся похищения и не расставался с оружием, которое клал под подушку.
5 июля 1932 года супруги устроили вечеринку в поместье и пригласили нескольких лучших семей Уинстон-Сейлема. В начале вечера Либби была оживленной и разговорчивой, но постепенно стала погружаться в дурное расположение духа и налегать на алкоголь. Потом она на некоторое время покинула вечеринку без объяснения причин.
К 23 часам большинство гостей откланялись и в загородном доме остались только двое близких пары: Эб Уокер, лучший друг Смита, и актриса Бланш Юрка, приятельница Либби. Вскоре после полуночи 6 июля 1932 года Смит был застрелен в собственной спальне.
Либби, находившаяся с мужем, сбежала вниз и закричала:
— Эб, Смит застрелился!
Бланш Юрка, которая уже спала, была разбужена криками. Смит лежал на кровати. Он был без сознания, кровь сочилась из раны у него на голове. Либби, Эб и Бланш Юрка отнесли его в машину и отвезли его больницу в Уинстон-Сейлеме, где четыре часа спустя молодой человек скончался, не приходя в сознание.
Неожиданная смерть Смита Рейнольдса потрясла всех: убийство или самоубийство? Либби и Эба Уокера считали главными подозреваемыми в этом деле. Общественность видела в Уокере любовника Либби и рисовала в воображении сюжеты, достойные Голливуда. Неслучайно об этом эпизоде из жизни актрисы потом снимут два фильма.
Поскольку Эб и Либби были пьяны, их показания об этом событии были противоречивыми и путаными. Либби ничего не могла вспомнить: у нее якобы была амнезия. «Я была так пьяна прошлой ночью, — сказала она, — я не знаю, стреляла я в него или нет».
В дело вмешался Уилл Рейнольдс, дядя Смита и председатель исполнительного комитета Reynolds Tobacco Company. Он, пользуясь своими связями, попросил оградить семью от порочащих обвинений в адрес его погибшего племянника: Смита называли алкоголиком, психом, кутилой и жалким импотентом.
Смысл высказываний Уилла был таков: юношу уже не вернуть, а полоскать его имя он не позволит. Опасаясь дальнейшего скандала, семья Рейнольдсов связалась с местными властями и добилась снятия обвинений с Либби Холман и Эба Уокера.
Дело было закрыто с пометкой, что может быть возобновлено в любое время. Смерть Смита признали самоубийством. Родственники вздохнули. Но потрясения для них на этом не закончились: после смерти Рейнольдса выяснилось, что его вдова беременна.
15 ноября 1932 года Либби и Эб Уокер были освобождены. Спустя шесть месяцев после смерти Смита, 10 января 1933 года, Либби Холман родила сына Кристофера и вступила в битву за наследство.
Либби получила 750 000 долларов, а ее ребенок унаследовал 6 250 000 долларов. Либби была вне себя от радости — она была сказочно богата, как всегда мечтала. Но ее карьера рухнула, и с тех пор почти каждый мужчина, которого она любила, умирал насильственной смертью.
