Это история о гадком утенке, не превратившемся в прекрасного лебедя, однако сумевшем покорить все мыслимые вершины шоу-бизнеса.
Трудное детство, бедность, некрасивое лицо, тощая фигура, вздорный характер — неплохой набор предпосылок, чтобы стать кумиром всей планеты. И главное достижение суперзвезды театра, кино и музыки Барбры Стрейзанд в том, что она доказала: путь в сверкающий мир шоу-бизнеса не заказан и некрасивым.
Нелюбимое дитя
…Полуторагодовалая девочка, большеголовая и большеглазая, с трудом забирается в кресло. Она долго и грустно смотрит в окно. У матери сжимается сердце — это продолжается уже несколько месяцев. Девочка ждет папу, который все не приходит и не приходит домой…
Барбра Стрейзанд родилась во вполне благополучной семье. Бабушки и дедушки со стороны отца и матери были еврейскими эмигрантами из России и Восточной Европы. Отец будущей звезды Эмануэль — сын эмигранта из Львова, всю жизнь едва говорившего по-английски — был одним из самых выдающихся учителей английского языка в США.
Мать Барбры Диана не отличалась честолюбием и вполне довольствовалась тем, чтобы ее дом сиял чистотой, а муж был накормлен отличной кошерной пищей.
Диана и Эмануэль поженились в 1930 году. Через пять лет у них родился сын Шелдон. Учебник английского языка, составленный Эмануэлем, удостоился самых высоких похвал, и талантливый учитель был внесен в почетный список «Лидеры образования».
Казалось, семье Стрейзанд обеспечено комфортное будущее. Однако на самом пике карьеры у Эмануэля случился первый припадок эпилепсии — болезни, которая в те времена считалась «стыдной», и которую приходилось скрывать.
В мире шла война и царил хаос. США вступили в войну против Германии, Италии и Японии, и американцы начали с удвоенным вниманием слушать сводки с фронта.
Эмануэля избавили от призыва в армию как отца двоих детей — 24 апреля 1942 года в ухоженной бруклинской квартирке семьи Стрейзанд появился новый обитатель — крепкая, здоровая, улыбчивая девочка.
Диана вспоминала, что маленькая Барбра была так захвачена происходящим вокруг, что плакала очень редко. Несмотря на то, что у девочки была несоразмерно большая голова, и до двух лет она была почти лысая, все гости неизменно сходились в том, что более прелестного создания просто свет не видел.
Летом 1943 года Эмануэлю предложили поработать в летнем лагере для детей. Диана, которую мучили дурные предчувствия, поехала с ним вместе в детьми.
В жаркий августовский день у Эмануэля начался эпилептический припадок, и его на «скорой» доставили в больницу. Врач вколол ему морфин, от которого Эмануэлю стало еще хуже. Через несколько часов он умер — остановилось дыхание.
Убитая горем Диана продала мебель, упаковала вещи и переехала вместе с детьми к своим родителям, сомневаясь, что у нее и детей будет хоть какое-то будущее. Дед Луис, полный и нездоровый, уже в преклонном возрасте, хотел от жизни лишь покоя и тишины. Как вспоминал брат Барбры,
«в том доме не было любви. В столовой стоял большой стол и мы с Барброй прятались под ним, чтобы нас не били».
Диана не уделяла много внимания детям — она была абсолютно выбита из колеи и, как считала Барбра, «эмоционально покинула нас тогда же, когда умер отец».
Мать постоянно оставляла дочку с друзьями и родственниками, и каждый уход Дианы из дома на работу сопровождался истериками — девочка боялась, что мама тоже не вернется, и она останется «совсем одна в этом мире».
Кроме того, к тому времени Барбру уже никто не называл прелестным ребенком. Ее тело, худое и неоформленное, казалось, двигалось в разных направлениях одновременно. Ее голова оставалась такой же непропорционально большой, левый глаз постоянно съезжал к переносице, а нос начинал приобретать вызывающие размеры.
Дети во дворе смеялись над Барброй, изощряясь в придумывании кличек, среди которых «большой клюв» и «косая уродина» были далеко не самыми обидными.
Матери Барбры исполнилось 40 лет, но вокруг нее продолжали увиваться кавалеры, которых Барбра ненавидела всей душой. Особенно – одного мясника:
«Когда он целовал мою мать, я каждый раз думала, что он ее убивает».
В конце концов на горизонте остался только один ухажер — портной Луис Кайнд, зарабатывавший на жизнь сдачей в аренду меблированных комнат. Барбра была в ужасе от того, что этот мужчина претендовал на место ее отца.
Все стало совсем плохо, когда в 1951 году Диана родила еще одну девочку. Луис обожал свою дочь и терпеть не мог Барбру. «Красавица и чудовище» — так он называл сестер. Барбра тщетно пыталась понравиться ему. Он был груб и кричал на нее. Когда она просила купить ей мороженое, отчим отвечал, что она недосточно привлекательна для этого.
Когда он сидел и смотрел телевизор, Барбра так боялась нарушить его покой, что проползала по полу, если ей нужно было пройти в другую комнату. Тем не менее, девочке так хотелось иметь «настоящего» отца, что она долго скрывала, что Луис ее приемный отец.
Когда же ее спрашивали, почему у него другая фамилия, она врала — «он использует фамилию Кайнд для бизнеса».
У Барбры развилась ипохондрия. Она читала статью о раке, и ей тут же казалось, что у нее налицо все признаки болезни, и через полгода она умрет. Мать отмахивалась от страхов дочери. Ее основной заботой была худоба Барбры, и дело доходило до принудительного кормления с ложки.
«Когда мне нужна была любовь, мне давали еду», — с горечью говорила она позже.
Единственным светлым пятном в жизни юной Барбры был крохотный экран соседского телевизора. Жившая в том же доме Тоби Бороков прониклась симпатией к странной и несчастной девочке, с которой любил играть ее сын Ирвинг. Она стала забирать Барбру к себе, и дети часами просиживали у экрана телевизора. Барбру восхитили старые голливудские фильмы, где все было так красиво и была такая замечательная музыка. Она любила петь песни из фильмов в холле их дома — там были очень высокие потолки и это создавало красивое эхо. Чистый и звонкий голос девочки был так хорош, что соседи открывали двери и просили: «Еще, Барбра, еще».
