Сара Розовская, несмотря на фамилию, столь похожую на польскую, была чистокровной еврейкой, и ее соседи прекрасно это знали. Отец Сары, Абрам Розенбаум, называвший себя Анджеем Розовским, «перевел» свою фамилию на польский: кстати сказать, перевел почти дословно, ведь на иврите «Розенбаум» — это «розовое дерево»..
Матерью Сары была Луиза Розовская, или, о чем, опять же, соседи прекрасно знали, Циля Розенбаум.
Семья Розовских жила в Польше, в местечке под названием Едвабне, что по русски значит «Шелковое». В городке 70% населения, то есть, примерно две тысячи человек, были евреями. С поляками уживались вполне мирно, можно сказать, были добрыми соседями. Абрам Розенбаум был парикмахером и стриг всех подряд, в паспорт никому не заглядывал.
Но вот подули холодные ветры. В Германии к власти пришел Гитлер, объявивший евреев врагами своей страны и всей Европы. В Польше тоже произошли изменения.
Клиенты-поляки вдруг перестали ходить в парикмахерскую Розенбаума, некоторые соседи здороваться перестали, а на улице иной раз и шипение за спиной раздавалось: «У, пархатый, недолго тебе осталось!».
Абрам подумал-подумал, да и сменил фамилию, стал называть свою жену и дочь Розовскими. Тем более, что семья, по сути дела, была польской. Розенбаумы, как и большинство едвабненских евреев, считали себя патриотами Польши.
Сара после школы мечтала поступить в университет в Варшаве, работать на благо родины.
1 сентября 1939 года, когда Саре исполнилось 15 лет, началась Вторая Мировая война — немцы вторглись в Польшу.
Едвабне был занят гитлеровцами, но через шестнадцать дней ими оставлен, и в городок вошли советские войска в соответствии с заключенным ранее между Германией и СССР пактом о ненападении с секретным протоколом о разграничении сфер влияния.
Следует отметить, что быстрое и резкое нападение Гитлера на Польшу, вне зависимости от заключенного пакта, стало для советского руководства неприятным сюрпризом: граница Третьего Рейха внезапно приблизилась вплотную к советским границам. Реакцией на это обстоятельство стал ввод советских войск в Польшу.
Впрочем, Сара мало знала о политической обстановке. Зато она знала, что, когда гитлеровцы были в Едвабне, поляки стали волками смотреть на своих соседей, регулярно раздавались угрозы. При Советах все успокоились, присмирели.
Евреи, слышавшие о страшных событиях, разворачивавшихся в Германии, относились к советским гораздо лояльнее, чем поляки, некоторые даже стали коммунистами, сотрудничали с советской администрацией.
Парикмахер Розовский, впрочем, предпочитал оставаться в стороне от политики, чего требовал и от жены с дочерью.
В 1941 году Саре исполнилось семнадцать лет. Девушка выросла поразительной красавицей — высокая, глазастая, с великолепной фигурой. Многие мужчины на нее заглядывались.
Но вот настало 22 июня 1941 года. Гитлеровцы внезапно, без объявления войны, напали на СССР. Уже 23 июня немцы снова маршировали по Едвабне. К этому маршу присоединились и многие поляки. Евреи сидели по домам, объятые ужасом. Предчувствие беды нарастало.
25 июня в Едвабне состоялось первое антиеврейское выступление. На площади кричали, что «соседи» сотрудничали с Советами, что все евреи — коммунисты. Все громче и громче раздавались призывы к погрому.
На следующий день, 26 июня, пролилась первая кровь. Польские молодчики нападали на мужчин, женщин. Грабили, избивали. Немцы наблюдали, фотографировали происходящее, но сами, по большому счету, в погроме не участвовали. Поляки же, напротив, требовали от оккупационной администрации «новых полномочий» и оружия.
28 июня в дом Розовских ворвались несколько поляков с дубинками. Абрам и Циля Розенбаум были убиты. Сара в это время находилась во дворе, ей удалось спрятаться в сарае.
Ни жива ни мертва девушка просидела в сарае до темноты, а затем огородами попыталась уйти в лес, чтобы там схорониться. Но ее приметил сосед-поляк по фамилии Возняк. Возняк жил бобылем, жены и детей у него не было. К Саре относился всегда по-доброму, когда она была ребенком, угощал ее яблоками из своего сада.
Возняк приглушенно окликнул Сару и жестами показал ей, что она может схорониться у него в доме. Бедная сирота возблагодарила небо за милосердие соседа.
Мужчина поселил девушку в чуланчике, приказал ей быть тише воды ниже травы. Да Сара и сама знала, что ей нельзя высовываться — на улицах на нее и на таких, как она, шла самая настоящая охота.
В ту же ночь Возняк по-хозяйски пришел в чуланчик и совершил ужасное. Девушке он снова приказал помалкивать, иначе выдаст ее полицаям.
Кроме того, бобыль потребовал у Сары рассказать, где в доме Розовских спрятаны все ценности. Наутро Возняк сходил к соседям и принес все, что ему попалось под руку.
Жизнь Сары приобрела некоторый распорядок. Днем она сидела в чуланчике, дрожа от страха, слушая раздающиеся на улице крики. Ночью к ней приходил Возняк.
Казалось, что конца этому не будет. Но конец настал. Утром 10 июля 1941 года Возняк заявил Саре, что в Едвабне произойдет «окончательный погром». Евреев уже собирали в центре города, а по всем домам, даже по домам поляков, шлындали погромщики.
Возняк боялся, что его могут наказать за то, что скрывает Сару, поэтому, поразмыслив, бобыль решил ее выдать.
Девушка, рыдая, умоляла соседа не делать этого, но Возняк был непреклонен. Вытащив Сару на улицу, он повел ее к центральной площади Едвабне.
А там уже все было готово! Почти все оставшиеся в живых евреи сидели на земле под деревьями в окружении погромщиков.
«Повели!», — крикнул кто-то. И людей повели. Мужчин, женщин, стариков, детей. Всего около 1500 человек. И Сару — тоже.
Повели к овину. Плеснулся бензин, чиркнула зажигалка — и никого не стало. Мужчин, женщин, стариков, детей… И Сары — тоже.
А Возняк остался. Позднее он даже рассказывал, как героически спасал Сару, и ему даже верили.
И страна Польша создала государственную идеологию, согласно которой, поляки — единственная абсолютно невинная жертва Второй Мировой войны.
Эта идеология была разрушена после публикации книг двух смелых польских писателей — «Соседи» и «Золотая жатва» Яна Томаша Гросса, а также «Охота на евреев» Яна Грабовского.
Гросс и Грабовский документально подтвердили, что погром в Едвабне, как и десятки других погромов — дело рук далеко не одних только немцев. Парадоксально, но в Едвабне единственным способом для еврея уцелеть было оказаться в тюремной камере у гитлеровцев…
Сбежать в леса удалось единицам, да и то их вскоре поймали. Все остальные остались в том овине. 1500 человек. Мужчины, женщины, старики, дети.
И Сара — тоже.
