«Едет, едет, барин едет!», — крикнула девка лет пятнадцати и первой юркнула в избу. Бежавшая следом соседская девчушка чуть замешкалась у калитки. «Не успела! Не повезло девке, уволок ее ирод», — охнула смотревшая в окно бабка. Забившаяся в дальний угол на печи внучка шумно выдохнула, в этот раз пронесло…
Много сказано и написано о том, как тяжело жилось крестьянам на Руси, и сколько приходилось простому люду терпеть от своих господ. Боялись крепостные барского гнева, но порой еще больше страшила барская милость, особенно такая, как у Страшинского…
Дело Страшинского
Чем благородному дворянину заниматься в деревне? Борзых разводить, на охоту ездить, да деревенских девок портить. Девкам лестно — приглянуться самому барину, а последнему не сложно «осчастливить» пару-тройку деревенских красавиц.
Нередко от таких «романов» и отпрыски появлялись, а некоторые особенно везучие барышни умудрялись стать невенчанными женами. На такие связи в светском обществе смотрели сквозь пальцы, не придавая им большого значения.
Но были и те, кто для собственного удовольствия и забавы заводили целые гаремы. Жительниц барских гаремов называли «серальки». Одним из таких «султанов» был Виктор Страшинский.
Во владении Страшинского было несколько деревень, но больше других он любил Мшанц. Здесь он и жил, и девок для своего гарема из этой же деревни набирал.
Наличие гарема как такового — еще полбеды. Такие у многих были. Но Страшинский не любил однообразие, поэтому девушки в его гареме постоянно менялись.
Кандидаток для гарема отбирал специальный мужичок, служащий при барине. Приедет он в Мшанц и начинает по избам ходить, да тех, что посимпатичнее в свою повозку усаживать. И тут уж ни отцы, ни мужья слова поперек сказать не смели. Побаивались.
Страшинский не любил ждать. И если посыльный с девушками по каким-то причинам задерживался, сам садился в повозку и ехал в деревню. И тут уж не разбирая возраста, первых встречных увозил с собой.
Долго тиранил барин мшанцев. Тем и пожаловаться было некому. Царь — далеко, Бог — высоко. Барин даже запретил деревенским к исповеди ходить, чтобы местный священник не узнал про Страшинские похождения.
Мучения мшанцев продолжались несколько десятилетий, пока Бог весть какими путями, настоятель местного храма не узнал про любовные подвиги великовозрастного ловеласа. Начались разбирательства.
Процесс шел долго и муторно. Сначала все как один крестьяне изливали свои жалобы на помещика. После все свидетели изменили свои показания, побоявшись барской расправы. Жена подследственного и вовсе уверяла, что ее муж — достойный семьянин и самый верный супруг в мире. Да и куда ему по девкам, ведь уж 70 годков!
Тем не менее, следствию все же удалось собрать более сотни свидетельств, по которым было установлено, что во всем селе Мшанцы не осталось даже малолетних девиц, не тронутых барином, а две девочки даже погибли от полученных увечий.
Суд вынес весьма мягкий приговор: у Страшинского забрали крестьян под государственную опеку. Произошло это в 1857 году. К слову, первые жалобы на произвол самодура поступили еще в 1832 году. Разбирательства длились четверть века.
А основной статьей обвинения были не многочисленные факты изнасилований, а именно те два случая с гибелью девочек. Возможно, будь Страшинский более разборчив, то и вовсе бы избежал наказания.
Страшинский — не единственный
Не чурались вольностей по отношению к крепостным и представители движения декабристов. Осип-Юлиан-Горский имел небольшой гарем из трёх молодых девушек. В конце концов они не выдержали и бежали, но дело замяли.
Помещик Кошкарев в свои 70 лет собрал коллекцию из 20 девушек. Он славился особым гостеприимством, и после сытного обеда каждому гостю в покои отправлялась одна из его подопечных.
Не слишком отстал и генерал Измайлов, который в своих кругах прослыл ярым патриотом, а в обществе своих крепостных был известным любителем девичьей нетронутой красоты.
Кандидаток в свой гарем он отбирал, когда тем едва исполнялось восемь лет. Взращивал и воспитывал девиц на свое усмотрение.
Своих “наложниц” он держал в оборудованном под темницу бараке с решётками. Им запрещалось общаться с родственниками и другими крепостными, и выводили их оттуда только для непродолжительной прогулки в сад и к барину в баню.
Но правосудие добралось и до него, хотя, как и в случае со Страшинским, наказание было непомерно мягким. Генерала признали безумным, крепостных передали на попечение государства, а его самого оставили в имении под опекой.
