В её судьбе неизменными было две вещи: любовь и стихи. Она никогда не переставала любить и не могла прожить ни дня, не складывая слова в замысловатые рифмы. В её жизни было множество романов и три брака.
И была последняя любовь, превратившая её жизнь в филиал ада на земле. Они встретились, когда Анне Ахматовой было 56, а Исайе Берлину – 36.
Но это не помешало вспыхнуть чувству сродни горячке, от которой Исайя довольно быстро исцелился. А вот Ахматовой не позволили забыть о том роковом дне, когда в Фонтанном доме появился молодой англичанин.
Первая встреча
В 1945 году Анна Ахматова жила довольно уединённо, гостей почти не принимала. Но готовились к изданию сборники её стихотворений, стали проводиться встречи с читателями и это было пусть маленькое, но признание для поэтессы, которую много лет не печатали.
К этому моменту её отношения с Владимиром Гаршиным закончились, и она уже готова была поставить крест на своей личной жизни, но в ноябре 1945 года в её квартирке раздался звонок. Она ответила коротко и назначила встречу звонившему в 15 часов прямо у себя дома.
Поэтесса (она, кстати, очень не любила женскую версию обозначения поэта) ещё не знала, как изменит всю её жизнь этот телефонный звонок.
Исайя Берлин, молодой английский дипломат, родившийся в Риге и живший одно время в Петрограде, в сентябре 1945 года прибыл в Москву. Там он провёл два месяца и отправился в Ленинград, где сбирался побродить по улочкам своего детства.
Наведался он и в книжный магазин неподалёку от Аничкового моста. Там у сопровождавшего его критика Владимира Орлова Исайя Берлин поинтересовался судьбами ленинградских писателей, Зощенко и Ахматовой. Для него было удивительно узнать, что поэтесса ещё жива и с ней даже можно вот так запросто познакомиться.
В 15 часов Владимир Орлов и Исайя Берлин уже стояли на третьем этаже флигеля Фонтанного дома перед квартирой № 44. Дверь им открыла одна из приятельниц Анны Ахматовой, сама же она ждала гостей в комнате.
Берлин несказанно удивился почти спартанской обстановке в комнате, где на стене висел портрет Ахматовой кисти Модильяни. Поэтесса поднялась навстречу гостям, завела светскую беседу, но её неожиданно прервали громкие крики за окном.
Кричавший на английском незнакомец разыскивал гостя Ахматовой, Исайю Берлина. Тот незамедлительно вышел и увёл нарушителя тишины. Им оказался Рузвельт Черчилль, сын английского премьер-министра, узнавший, где искать своего старого приятеля.
Позже Исайя позвонил Ахматовой и попросил разрешения нанести ей ещё один визит. И она снова назначила встречу, в тот же день в 9 часов вечера.
Слияние душ
В девять часов он снова входил в квартиру № 44 на третьем этаже Фонтанного дома. В этот раз они были вдвоём, поэтесса и молодой английский дипломат, страстный любитель литературы, жаждавший общения с той, перед чьим талантом он преклонялся.
Она читала ему стихи. Сначала с чувством Байрона на английском, правда, собеседник её разобрал только отдельные слова, столь непонятным для него оказалось её произношение.
После она декламировала и свои произведения. А Исайя Берлин, затаив дыхание, наблюдал за её неторопливыми движениями, любовался женщиной с королевскими манерами и едва уловимой печатью скорби на благородном лице.
Их беседа продлилась до самого утра. Поэтесса расспрашивала его о судьбах тех людей, которые эмигрировали из России после революции в надежде, что Исайя их знает. Они говорили о творчестве, о судьбах творцов, Анна Андреевна рассказывала о своём посещении Парижа, о встречах и прощаниях, о её портрете кисти Модильяни, висевшем тут же в комнате.
Исайя поддерживал разговор, но, по словам Анны Ахматовой, он «не говорил с ней ни о чём земном». Нельзя сказать наверняка, закончилась ли эта встреча близостью, по крайней мере, сам Исайя Берлин долгое время отрицал этот факт.
После возвращения в номер он ещё долго метался по комнате и в восторге говорил о том, что влюблён. Дипломата и поэтессу разделяла 20-летняя разница в возрасте, но, кажется, их это не особенно заботило. Следующие несколько ночей, до самого отъезда Берлина из Ленинграда, они провели вместе.
Позже дипломат напишет в своих воспоминаниях о том, что Анна Ахматова очень подробно расспрашивала его о личной жизни, словно имела право знать о нём абсолютно всё. И он рассказал всё, ничего не скрывая и не пытаясь казаться лучше, чем он есть на самом деле.
Между ними установилось полное доверие, как между очень близкими людьми, но вскоре Исайя Берлин уехал. А в жизни Анны Ахматовой началась очередная чёрная полоса.
Наказание
Несомненно, тайные встречи поэтессы с иностранцем не остались без внимания со стороны «заинтересованных» лиц. Последствия наступили очень быстро. Сначала в доме Анны Ахматовой начались какие-то очень странные ремонтные работы.
Впрочем, ремонт этот завершился также внезапно, как и начался, а его итогом оказалась всего лишь установка прослушивающих устройств. У подъезда стали дежурить люди в чёрном, которые всюду сопровождали поэтессу, стоило только ей выйти из дома.
Анна Андреевна, как ни старалась молчать о своём новом знакомом, удержаться не смогла. Борис Пастернак в письмах Исайе Берлину отмечал, что поэтесса говорит только о нём. И это в то время, когда уже состоялось собрание, на котором по Анне Ахматовой прошлись безжалостным катком и было принято соответствующее постановление.
Её исключили из союза писателей, разобрали набор уже готовившихся к изданию книг, в газетах одна за другой выходили статьи обличающие, порицающие и критикующие. Поэтесса месяц не выходила из дома из страха ареста. Ей позволили поначалу остаться в своей квартире, но лишили карточек на получение продуктов. Анна Ахматова очень нуждалась, а потом и квартиры она лишилась.
Она написала цикл «Слава миру», посвященный Сталину, но лишь потому, что ей настоятельно рекомендовали это сделать. Она надеялась спастись и спасти от ареста сына, но его всё равно взяли под стражу и отправили в лагеря.
Она выстояла и в этот раз. Спасли её переводы, которые она делала блестяще, и за которые издательства были готовы неплохо платить. Их печатали под другой фамилией, но Анне Ахматовой это было не так важно, главное, она могла жить. И вспоминать те несколько счастливых ночей, что она провела с Исайей Берлином.
Последняя встреча
Он приехал в Москву в 1956 году и позвонил Анне Ахматовой, которая в то время жила в столице у своих друзей Ардовых. И несказанно удивился, услышав её отказ с ним встретиться. Но как она могла, если только недавно над ней перестал давлеть страх ареста?
К тому же Исайя Берлин, словно оправдываясь, сообщил поэтессе о том, что лишь год назад женился. Сразу после этого её голос стал ледяным и вскоре разговор был завершен.
И всё же они встретились, спустя два десятилетия после своего знакомства, в Оксфордском университете, куда пригласили Ахматову на торжественное мероприятие. Он подарил ей записную книжку, украшенную золотом, а она ему – несколько страниц своих стихов, вырезанных из журнала «Новый мир», с собственноручно дописанным четверостишьем:
Очнулась — это Страшный суд
И встречи горестней разлуки,
Здесь мертвой славе отдадут
Меня твои живые руки.
Они поговорили совсем немного. Анна Ахматова была уверена, будто это из-за их «несанкционированной встречи» началась холодная война, якобы Сталин на них разозлился, вот и начались с этого все последующие события. Она придумала себе этот миф и свято в него верила.
Поэтесса рассказала Исайе Берлину о том, как пострадала из-за своих встреч с ним. И всё же осталась холодна. В то время, как она хранила бережно воспоминания о каждой секунде рядом с Берлином, он имел неосторожность жениться. Разве это можно было как-то оправдать?
Впрочем, он и не оправдывался. Она имела право порицать его, ведь она была готова почти на всё ради этих крохотных искорок своей поздней любви, а он не смог оценить и не размениваться на другие чувства. Что с того, что их разделяли границы и тысячи километров, если она посвящала ему стихи и терпела лишения? Она его любила, а он женился на другой.
