Выглядела она гораздо моложе своих лет — на вид ей было не больше двадцати. Красивая, бледная, худенькая русоволосая девушка. Название горы Unnütz в Альпах, на которую она отправилась и пропала, с немецкого переводится как бесполезная, никчемная, ненужная, напрасная…
Каждый турист, приехавший в эти края, считал своим долгом посетить гору Unnütz, но как правило, они шли с опытным проводником, запасом еды и питья.
Все родственники уговаривали Елизавету остаться, потому что портилась погода. Тетка не хотела отпускать Лизу и окликнула ее на пороге:
— Лиза, остановись! Не дай Бог, заблудишься.
Девушка упрямо возразила:
— Не переживайте! В Лондоне не заблудилась и тут не заблужусь!
Тетка только всплеснула руками:
— Ну и характер! Гордая, своевольная…
Над долиной и озером сгустились облака. Чем выше Лиза поднималась, в своем дождевике и легких английских ботинках, тем хуже становилась видимость. Местами стоял такой густой туман, что нельзя было увидеть собственную руку перед глазами.
Она шла, оставляя на свежевыпавшем снегу легкие следы. Заморосил дождь, но это не остановило девушку.
29 июля (11 августа) 1902 год. Австрия, Тироль… 27-летняя русская студентка Сорбонны Елизавета Дьяконова, гостившая у своей богатой тетушки, ушла одна гулять в горы и не вернулась. Выйдя из отеля прогуляться, она пропала.
Ее долго искали родственники, местные проводники и полиция, пока пастух через месяц случайным образом не наткнулся на тело в пятистах метрах от отеля рядом с небольшим водопадом Luisenbach.
Девушка была полностью раздета. Рядом лежал узелок с одеждой, словно она хотела искупаться. Но температура воды в день была не больше двух градусов выше нуля.
Родственники обнаружили в дорожном сундучке Лизы Дьяконовой рукопись, озаглавленную «Дневник русской женщины».
Пронзительный и искренний дневник, который девушка вела почти шестнадцать лет, будет опубликован посмертно. Василий Розанов назовет его лучшим произведением в отечественной литературе, написанным женщиной. Что же произошло с Лизой?
Последняя запись в ее дневнике датирована январем 1902 года — за семь месяцев до описанных событий:
«Страшно…
Чего я боюсь? Боюсь перешагнуть эту грань, которая отделяет мир живых от того неизвестного, откуда нет возврата…
Если бы он мог быть моим, моя измученная душа воскресла бы к новой жизни, но этого быть не может, следовательно, незачем и жить больше…
Но если выбирать между этой жизнью, которая вся обратилась для меня в одну страшную темную ночь, и этим неизвестным…
Жить? Нет, нет и тысячу раз нет! По крайней мере, покой и забвение… Их надо мне.
А долг? А обязанности по отношению к родине? Все это пустые слова для тех, кто более не в силах быть полезным человеком…
Родина, милая, прости…
И ты, любовь моя, прощай!»
Нерехта — городок между Костромой и Ярославлем, в котором в августе 1874 года родилась Лиза, старшая из пятерых детей Дьяконовых. После Елизаветы рождаются Валентина, Володя, Надя и Саша.
Глава семьи, Александр Дьяконов, был фабрикантом, совладельцем льняной мануфактуры и почетным гражданином города. Однако к моменту рождения Лизы финансовое благополучие семейства сильно расстроилось. Дом Дьяконовых на Никольской улице сохранился до наших времен — ныне улица Володарского, 12.
Мать Лизы, Александра Георгиевна происходила из династии ярославских купцов Горошковых. Ее сестра, Евпраксия Георгиевна, была замужем за крупным ярославским промышленником Иваном Порфирьевичем Оловянишниковым, владельцем миллионного состояния.
Александра Георгиевна была женщиной со сложным характером — ревнивая, подозрительная, склонная к истерикам и требовавшая беспрекословного повиновения детей. В восьмилетнем возрасте Лизу определили в Нерехтскую Мариинскую прогимназию.
Девочка училась легко, отличаясь огромным интересом к знаниям. С одиннадцати лет Лиза вела тайный дневник.
«Как хороши были вечера, которые я проводила одна в Нерехте. Бывало, встанешь перед окном своей комнаты наверху и смотришь: внизу раскинулся темною массой город, не видно реки из-за темноты, за городом молчаливо чернеет лес. Нерехта спит, кругом все тихо, в маленьких домишках почти нигде нет огня».
Вскоре тяжело заболел отец и это стало семейной трагедией. Сохранилась запись Лизы в дневнике об отце: «Он был четыре года душевнобольным. Ясно помню, что в это время он ходил по дому, не узнавая уже никого из окружавших…
Но папа продолжал любить нас: я его не боялась даже в самые ужасные моменты его буйных припадков и неистовых метаний».
Матери девочка боялась и, чем дальше, тем сильней чувствовала отчуждение. 12 января 1887 года отец скончался. Мать Лизы, оказавшаяся в трудной жизненной ситуации — с пятью малолетними детьми на руках, решила отправить тринадцатилетнюю дочь в Ярославль под опеку родной бабушки и тетки Евпраксии.
Научившись разбираться во взаимоотношениях родственников, Лиза поняла, что по большому счету до нее никому из них дела нет.
«Судьба дала мне огромное честолюбие, большие планы… Но совсем не дала данных для исполнения их и удовлетворения зверя, грызущего мое сердце… Я никогда не выйду замуж, в чем не вижу беды.
Мое одиночество в семье заставляет меня сильно страдать, меня никто не любит. Должно быть — лишний человек в семье», — пишет Лиза.
В Ярославле Лиза была принята в четвертый класс Екатерининской гимназии. Это элитное учебное заведение было основано в 1865 года на базе губернского Сиротского дома.
Елизавета быстро освоилась на новом месте: «Я не испугалась множества девочек; напротив, мне стало легче, но все-таки без мамы жить трудно и скучно».
Девочка много читала и уже в пятнадцать лет мечтала иметь собственный журнал, отправляла письма известному публицисту Владимиру Сергеевичу Соловьеву.
Круг интересов барышни широк: от «Исторического вестника» до романов Толстого, Руссо, Золя и Жюль Верна, от стихов Надсона до важных политических событий — ее интересует отставка Бисмарка и загадочная смерть венгерского кронпринца Рудольфа.
Огромное впечатление на юную девушку производит «Крейцерова соната» Льва Толстого и оказывает сильнейшее воздействие на ее моральные представления.
«Однажды я подумала, что мне можно выйти замуж за старика, не моложе 67 лет, очень богатого, умного, образованного, тонкого эстетика, знатока всего изящного, который бы меня вполне понимал и относился бы скорее как отец, нежели муж.
По-моему, с таким человеком можно рассчитывать на 10 лет полного счастья, а потом… пожалуй, мне больше и не надо. Счастье очень хрупко, и если выпадет его лет 10, — и этим человек должен быть доволен. Но… нет идеалов в наш век, о них можно лишь мечтать, — так и мне не найти моего идеала…»
В 1891 году Елизавета окончила гимназию с серебряной медалью и решила поступить на Высшие женские курсы. Мать была категорически против — она предпринимает попытки сосватать Лизу, но своенравная девушка не соглашается и поступает в Петербурге на Бестужевские курсы.
«Лекции, науки! Все к чему я так стремилась, наконец, было достигнуто! Я на курсах!», — восторженно пишет Елизавета.
К тому времени Лиза превратилась в хорошенькую девушку с правильными чертами лица и стройной фигурой, но с подростковой категоричностью считала себя дурнушкой и «гадким утенком».
Дьяконову не могло переубедить даже то, что многие находили в ней сходство с теткой Евпраксией, в молодости слывшей первой красавицей Ярославля.
Возможно, в этом была виновата ее развивающаяся неврастения и дисморфофобия. Каким-то образом Лизе стало известно, что отец до брака с ее матерью был болен венерической болезнью, которую получил от связи с красивой разбитной девушкой с фабрики и умер от прогрессивного паралича.
Дьяконовы потратили огромное количество денег на лечение главы семейства. Елизавета считала, что и ее собственная болезнь, которая открылась еще в гимназии, была «отраженным заболеванием», то есть наследственным сифилисом. Из дневника Лизы:
«Я сейчас раздевалась, чтобы лечь спать. Заплетая косу, я подошла к зеркалу, зажгла свечку. Рубашка нечаянно спустилась с одного плеча… Боже мой, какая жалкая, уродливая фигура! Худые, детские плечи, выдавшиеся лопатки, вдавленная, слабо развитая грудь, тонкие, как палки, руки, огромные ноги, неприличных для барышни размеров.
Такова я на 20-м году моей жизни. Я чуть не плакала от отчаяния. За что я создана таким уродом? Почему у сестер красивые, прелестные плечи, шея, волосы, маленькие ножки, а у меня — ничего, ничего?! И ведь никто не верит, что я считаю себя совершенно искренно уродом. О, дураки! они судят только по лицу, пока не обезображенному оспой…»
В ее дневнике появляются настойчивые жалобы на мигрени и угнетенное душевное состояние. Но тем не менее, учась на курсах, девушка активно участвует в общественной жизни, знакомится с писателем Владимиром Короленко и начинает публиковаться.
Из под ее пера выходят публицистические статьи о женском образовании и рассказы «Сватовство», «Выстрел».
Впрочем, жизнь и молодость иногда брали свое, и иногда Лиза не могла удержаться от искушения покрасоваться перед зеркалом, примеряя модную шляпку присланную тетушкой:
«Как женщина я не существую для мужчин. Но не могу удержаться от удовольствия, которое мне доставляют надетые новые платья, шляпы, и всегда с интересом пробегаю хроники моды. А почему? Да потому что я… все-таки же женщина»
По окончании Высших Бестужеских курсов Лиза решает посвятить себя юриспруденции. В 1899 году она добивается приема у министра юстиции Муравьева с просьбой разрешить ей адвокатскую деятельность.
Николай Валерьянович Муравьев разводит руками:
— Женщинам в Российской Империи заниматься судебной адвокатурой не дозволено!
Тогда Лиза, проявив характер и настойчивость, уезжает во Францию на деньги, оставленные ей в наследство отцом. В декабре 1900 года она успешно выдерживает экзамены и поступает на юридический факультет Сорбонны с честолюбивым намерением «пробить женщинам открытую дорогу в адвокатуру».
Она — единственная девушка на первом курсе, причем весьма хорошенькая.
Лиза пишет рассказ «Под душистою ветвью сирени», который получает серебряную медаль на конкурсе парижских студентов. Первая парижская зима далась ей непросто. Лиза экономит на еде, мерзнет от холода в маленькой съемной комнатке.
Одиночество и тяготы жизни усугубляет болезнь, точный диагноз которой затруднялись определить даже медицинские светила.
К тому времени прибавились душевные терзания из-за неразделенной любви к французскому доктору Ленселе, молодому красавцу-французу, который взялся ее лечить. Лиза часто прогуливается возле дома Ленселе и страдает.
Она пишет отчаянное письмо объекту своей страсти и приходит к нему за рецептом. Врач не выходит из образа, даже когда Лиза говорит ему:
— Да, да, месье, вы безупречны, потому что мое поведение по отношению к вам таково. Не уверена, что вы вели бы по отношению ко мне так же, явись я к вам напудренная, с виднеющимся розовым бельем…
Господин Ленселе усмехнулся — эта русская большая оригиналка:
— Я дам вам лекарство! Будете вы принимать в течение десяти дней, а потом — микстуру. А после десяти дней вы приходите.
— О, нет, нет, я больше не приду.
Он быстро начал писать, покрывая бумагу своим мелким бисерным почерком. Лиза понимает: все кончено.
«Если бы даже он и полюбил меня? Что ж, поехал бы он, этот изящный парижанин, со мной в нашу русскую деревню лечить баб и мужиков? Согласился бы променять весь блеск, всю прелесть цивилизации «города-светоча» на нашу русскую тьму и бедность?»
Август и сентябрь 1901 года Лиза проводит в Англии, пытаясь отвлечься, потом возвращается в Париж. Вскоре она узнает, что доктор Ленселе помолвлен и скоро женится. Проговаривается один знакомый:
— Между прочим, знаете? Месье Ленселе женится на родственнице доктора Д., на племяннице его жены. Очень хорошенькая, воспитывалась в монастыре. Очень его любит и ревнива страшно.
Эта новость приводит девушку в отчаяние. Деньги у Лизы заканчиваются и родственники ей советуют вернуться в Россию. Дьяконова продолжает обучение, зная, что работать в России по специальности она не сможет.
Однако ни зимой, ни весной Елизавета так и не уехала из Франции. И лишь летом 1902 года она собралась побывать на родине, воспользовавшись студенческими каникулами.
В июле 1902 года, Лиза неожиданно появилась у своей тетки-миллионерши Евпраксии Георгиевны Оловянишниковой, которая вместе с дочерью Машей (кузиной и подругой Лизы) и зятем отдыхала в Альпах в отеле «Seehof» на берегу Ахензе — окруженного горными вершинами озера в австрийской части Тироля. Лиза объяснила, что хотела бы занять немного денег.
Тетка расцеловалась с племянницей и усадила за стол. Девушка мило пообщалась с родственниками и ушла спать в выделенную ей комнату. Утром после завтрака, около 10:30 Лиза, надев дождевик, сказала, что хочет прогуляться одна по альпийской тропе к горе Unnütz.
Маршрут особой сложности не представлял и у девушки была с собой карта местности, купленная на вокзале. Переубеждать своенравную Лизу было бесполезно.
Известно, что Елизавета дошла до горной хижины пастуха, где обычно туристы покупали для подкрепления парное молоко и хлеб. Пастух подтвердил, что девушка купила у него молоко и заплатила 1 крону. Он еще пытался отговорить ее от прогулки, заверяя, что слишком туманно, но барышня не понимала по-немецки.
В итоге Лиза обратно домой не вернулась. К 19 часам тетка запаниковала и заявила в полицию. Организованные полицией поиски никаких результатов не дали. На помощь ринулись зять и местные жители. Тетка пообещала вознаграждение.
Обстоятельства исчезновения девушки и по сей день представляются необъяснимыми и загадочными. Лишь через месяц, несмотря на то, что местность прочесывали с собаками, тело случайно было найдено пастухом в заболоченной заводи между двух водопадов в пяти сотнях метров от отеля.
Лиза была полностью раздета и лежала лицом вниз. На ней были дорогие серьги. Рядом находился узелок с одеждой и сумочка с небольшой суммой денег. Обе ноги девушки были сломаны в голеностопных суставах, других травм и повреждений выявлено не было.
Следствием было выдвинуто несколько версий: cамоyбийство, yбийствo и несчастный случай — якобы Елизавета захотела искупаться и прыгнула в воду, сломав ноги. Хотя купание при температуре воды около двух градусов по Цельсию было маловероятным.
В итоге следствие остановилось на версии самоубийства. Причиной тому могла стать безответная любовь к французскому врачу и депрессия. Конечно же, возникал вполне резонный вопрос — зачем для сведения счетов с жизнью ей нужно было снимать одежду?
Возможно, девушку кто-то преследовал, а в тумане она споткнулась и упала. Кто-то подошел к ней и воспользовался ее беспомощностью, раздел и поглумился.
Версию самоубийства решительно отвергал брат Елизаветы — Владимир. По его убеждению, это противоречило ее волевому характеру. Он настаивал, говоря, что страницы дневника Елизаветы были наполнены мечтами о материнстве и жизнелюбием.
Лиза писала:
«Я не хотела бы умереть, не оставив след на Земле».
«Я уверена, что в будущем в России роль женщины будет интересной: в стране утвердится мысль о высшем женском образовании, и явится миру целый ряд женщин, способных к участию в управлении страной».
По воле родных тело Елизаветы было кремировано, а прах перевезен на ее родину в Нерехту, где захоронен возле Крестовоздвиженской церкви.
До сих пор люди продолжают думать, что же могло произойти с Елизаветой Дьяконовой тем ненастным утром. Многие склоняются к тому, что Лиза была странной девушкой и кроме того, у нее было заболевание психиатрического характера.
