Сердце принцессы Марии переполнялось радостью, пока её подбрасывал в воздух отец-король. Её звонкий смех эхом разносился по парадному залу дворца, пока мать с улыбкой просила короля Генриха быть осторожнее с дочкой.
Не напугать её так просто! — смеялся Генрих и, подкинув Марию высоко в последний раз, раскинул руки для того, чтобы поймать её.
На самой вершине полёта Мария увидела внизу не отца, а уродливого хохочущего монстра с волосатыми лапами, тянущимися к ней. Она испуганно закричала… и проснулась.
Открыв глаза, принцесса Мария настороженно прислушалась… Царившая кругом тишина говорила о том, что придворные ещё спят. Это значило, что сегодня судьба подарила ей несколько драгоценных минут уединения, которые она могла потратить на то, чтобы собраться с мыслями и силами, подготовиться к предстоящим испытаниям.
Неужели это она когда-то беззаботно резвилась с отцом, великим королём Генрихом VIII? Неужели это её он с такой гордостью кружился с ней, называя «самой драгоценной жемчужиной своего королевства»? Неужели именно ей он обещал оставить трон Тюдоров и сделать первой женщиной, удостоенной титула принцессы Уэльской?
Сглотнув слёзы, Мария тяжело вздохнула. Лучше бы ей вообще не снились такие сны. Воспоминания счастливого детства, всплывающие в её видениях, лишь тревожили душу.
Звук открывающейся двери и громкие шаги леди Шелтон заставили Марию быстро зажмуриться и притвориться спящей. Она не могла позволить гувернантке увидеть свои слёзы!
Принцессе из рода Тюдоров полагается быть сильной и стойкой. Хотя теперь её уже не считают принцессой. «Бастардка», «незаконнорожденная» — вот как её зовут теперь все… И даже он, родной отец.
Резко раздвинув полог кровати, леди Шелтон холодно произнесла: «Пора вставать, леди Мария». Ни капли тепла не было в её голосе, к которому так истосковалась бедная девушка.
Жёсткость и строгость — вот чего требовал король, назначая леди Шелтон гувернанткой своей старшей дочери. А королева Анна добавила ещё откровеннее: «Не останавливайтесь ни перед чем, даже перед пощёчинами. Этой несносной испанке они не повредят».
В глубине души леди Шелтон даже жалела Марию. Нелегко в семнадцать лет оказаться совсем одной, окружённой недоброжелателями и унижениями.
Особенно тяжело, если ты провела детство в атмосфере всеобщего обожания и поклонения.
Из более чем полудюжины детей, которых родила первая жена Генриха VIII Екатерина Арагонская, только Марии повезло остаться в живых. Остальные или рождались мёртвыми, или умирали в младенчестве. Неудивительно, что король, страстно мечтая о сыне, безумно любил свою умную и живую дочку.
Он осыпал Марию подарками, брал на охоту, с гордостью демонстрировал иностранцам её мастерство в музыке и латыни.
И вот теперь всё так резко изменилось. Комната во дворце Хэтфилд, отведённая Марии, не сравнится и с покоями служанки. За столом её место вместе с титулом принцессы Уэльской отдано маленькой Елизавете — дочери Генриха и Анны Болейн.
У Марии не осталось даже платьев. Всё — драгоценности, лошади, слуги — отобрано. Из дворца изгнаны все, кто любил её с детства, в том числе её любимая няня леди Маргарет. С матерью Мария не виделась месяцами — разгневанный Генрих запретил бывшей жене даже писать дочери.
Леди Шелтон с досадой поджала губы. Эти гордячки сами виноваты в случившемся. Их надменная испанская кровь! Именно она мешает им смириться и принять волю короля. Когда Генрих объявил Екатерине о намерении аннулировать их восемнадцатилетний брак, та ответила: «Никто не заставит меня отречься от мужа, которого я почитаю и считаю данным мне Богом».
Но наивная Мария, вместо того чтобы дистанцироваться от опальной матери и пойти на поклон к отцу и его новой фаворитке Анне Болейн, с гордостью заявила, что и далее считает себя законной принцессой и наследницей английского престола..
Какая упрямица! Она ещё думает, что все образумится?
Может, она думает, что Папа Римский не даст Генриху развод? Но разве она не в курсе, что королю плевать на все, кроме собственных желаний?
Не получив из Ватикана бумагу о разводе, Генрих просто объявил, что Англия больше не подчиняется Риму, и отныне все религиозные вопросы он будет решать сам. Ради Анны король готов переступить не только через церковь, но и через собственную дочь!
Или Мария рассчитывает, что отец одумается и вернётся к Екатерине? Смешно. За восемнадцать лет с первой женой у Генриха бывали фаворитки, но ни одна не могла рассчитывать стать королевой. Анна — первая, кому это удалось.
Все при дворе знали, что Анна Болейн крепко держит короля в ежовых рукавицах. Семь лет она завлекала Генриха, кокетничая и отталкивая, распаляя страсть и отказывая. Те, кто плохо знал Анну, не понимали, что король нашёл в этой пучеглазой брюнетке.
Но более проницательные шептались о связях Анны с колдунами, раскрывшими ей рецепты любовных напитков и ядов. Хотя никто ничего не знал наверняка, многие видели по ночам Анну в саду с букетами трав.
Так что Марии лучше не шутить с мачехой. Недаром королева настояла на удалении от падчерицы и человека, пробовавшего её еду. Глупой девчонке не на что рассчитывать — никогда ей не видать ни титула, ни трона. Значит, жалость тут ни к чему. С «бастардкой», как теперь зовёт Марию король, церемониться нечего.
Сегодня завтрак будет подан вам в комнаты. Весь день вы останетесь здесь, — холодно сказала леди Шелтон, дважды повернув ключ в замке.
- «Значит, сегодня приедет отец», — поняла Мария. В последнее время Генрих, навещая младшую дочь, отказывался видеть Марию. В дни его визитов ей запрещалось даже выходить в сад. Несколько раз она передавала через слуг отцу записки, но ответа так и не получила…
Мария присела к столу и, обмакнув перо в чернила, задумалась. Какие чувства вызывает в ней отец теперь? Страх? Да, пожалуй. Что будет, если терпение Генриха истощится? Мария лучше многих знала силу его гнева. Может быть, стоит, пока не поздно, отступить?
Признать брак родителей незаконным, помириться с отцом и его фавориткой? Генрих щедро наградит за столь долгожданное послушание…
Но одна мысль о матери, томящейся в сыром замке где-то в болотах, прогоняет эти мысли. Предательство дочери добьёт Екатерину. Обретя отца, Мария потеряет мать, чья смерть будет на её совести.
Страх сменился негодованием. Как мог отец ради собственной похоти так унизить семью? Мерзкий развратник! Пусть милуется со своей пассией — она не станет заискивать перед ним. Он сам учил её быть гордой и сильной. Пусть знает — его дочь не пропадёт зря! Они ещё померяются силами!
Звуки фанфар с улицы заставили Марию броситься к окну. В окружении свиты ко дворцу приближался король. Роскошная золочёная сбруя его скакуна сверкала на солнце. Малиновый бархатный камзол Генриха, расшитый драгоценностями, переливался всеми цветами…
Сердце Марии сжалось от тоски. Зачем обманывать себя — она всё ещё обожает отца. Никто не ездит верхом лучше него, никто не умеет быть таким очаровательным и грозным одновременно. Она отдала бы что угодно за тот детский миг, когда его объятия защищали её от всех бед. Нет, она не даст ненависти иссушить своё сердце. Она будет любить!
Любить отца и бороться за место рядом с ним. И однажды Господь обязательно изменит её жизнь — отец стряхнёт чары Анны Болейн и вновь захочет защитить дочь.
- Мария торопливо настрочила записку с просьбой о встрече. Один поцелуй его руки способен осветить её жизнь. Подпись: «Ваша любящая дочь и послушная подданная Мария, принцесса Уэльская».
Прочитав записку, Генрих скрипнул зубами. Эту девчонку явно надо посадить в тюрьму! Какая любовь, когда она отказывается подчиниться ему и называет себя принцессой? Разве он не объяснял, что после аннулирования брака с Екатериной не может считать Марию наследницей? Разве не предлагал смириться и жить спокойно?
- Живёт же его внебрачный сын Генри Фицрой, которому Генрих дал земли, свиту и всегда милостив. Но этой гордячке мало милостей — ей нужна «справедливость». А в королевстве Генриха существует лишь его воля.
В глубине души король знал, что поступает с Марией скверно, и злился ещё сильнее. Отшвырнув записку, он с натянутой улыбкой потрепал по щеке маленькую Елизавету. В конце концов, он лучше знает, кому из дочерей достанется трон.
В ответ Елизавета взвыла. Чёрт, его старшая дочь никогда не плакала при виде отца! Признаться, эта девчонка очень на него похожа. Во всяком случае, он сам ни за что не отрёкся бы от титула.
Генрих хмыкнул. Попробуй кто намекнуть на сходство отца и дочери — тому не поздоровится. Да и самой Марии порой хочется отрубить голову за то упрямство, которым она уже не первый год изводит короля.
Весь день король был рассеян, и Анна Болейн гадала, кто из слуг осмелился помочь падчерице и передать её записку.
- Клянусь, я доберусь до этой девчонки! — злобно шипела она.
Вечером, садясь на коня, Генрих почувствовал, будто мимо пролетела птица. Вздрогнув, он поднял голову и увидел в окне тонкую руку с платком, машущую ему вслед. Волна жалости к дочери захлестнула его. Он вспомнил маленькую золотоволосую девочку, с которой когда-то танцевал.
Повернувшись, король снял шляпу и помахал в ответ. И тут на землю спланировал вышитый платок с эмблемой принцессы Уэльской.
Выругавшись, Генрих вскочил в седло, и его конь взметнул копытами пыль.
Той же ночью король приказал приближённым:
- Моя бывшая жена и дочь Мария должны предстать перед судом за неповиновение.
Эти слова для всех прозвучали как смертный приговор.
…Но спустя 20 лет в Вестминстерское аббатство в белом паланкине ехала новая королева Мария Тюдор, готовясь к коронации.
Судьба, казалось, и впрямь благоволила ей. Угрожавший ей и матери суд так и не произошел. Как ни жесток был Генрих, казня друзей за неприятие его реформ, казнить родную дочь он не решился.
Не осуществились и угрозы Анны Болейн. Когда вскоре Мария заболела лихорадкой, все подозревали отравление мачехи. Но девушка выздоровела, а злобная гонительница закончила на плахе. С другими жёнами отца у Марии были нормальные отношения, а с некоторыми, как с Джейн Сеймур, даже тёплые. Она полюбила их сына Эдуарда.
Но главного так и не случилось — ей не удалось обрести мужчину, хранящего от бед. Помягчевший Генрих вернул ей милости и права на трон. Но до конца жизни будто сторонился.
Жестокое предательство, совершённое им когда-то по отношению к дочери и отравившее их отношения, так и осталось незажившей раной в её одинокой душе, рассчитывавшей лишь на собственные силы и молитвы.
И вот теперь, после смерти юного Эдуарда, прежде преданной дочери предстояло занять трон отца. Накануне Мария до утра примеряла наряды, готовясь к церемонии. Ей что-то приснилось…
Ехавший рядом герольд удивлённо посмотрел на вздрогнувшую королеву. К ней вернулся страшный сон — отец, подбрасывающий её в детстве, вдруг превращался в монстра, и она летела прямо в его лапы.
Вытерев пот со лба, Мария слегка приподняла отяжелявшую голову корону. Толпа приняла это за приветствие и взревела. Люди верили, что судьба сохранила её для благих перемен в Англии.
- «Значит, так и будет», — подумала королева, отгоняя дурное видение. Она не поверит снам, а поверит в счастье. Докажет отцу, что его старшая дочь станет достойной наследницей трона, нежели так желанный сын. Она будет править твёрдо, но без жестокости, исправит ошибки отца — вернёт страну в лоно церкви, восстановит монастыри.
Мария надеялась, что, видя процветание Англии под её правлением, отец наконец гордился бы ею как дочерью. Она собиралась сделать то, чего не добились ни мать, ни отец – родить достойного наследника, который унаследовал бы неукротимость деда и стойкость бабки.
Мария была решительно настроена не допустить перехода трона к дочери ненавистной Анны Болейн. Её ребёнок должен был воплотить воссоединение так жестоко разлучённых родителей.
Странно, что Генрих, обручив дочь в три года, так и не выдал её замуж. Врачи намекали, что причиной её хворей могло быть затянувшееся девичество. Однако подозрительный король видел в каждом кандидате в мужья потенциального претендента на трон.
И вот, едва взойдя на престол, тридцативосьмилетняя Мария энергично принялась подыскивать себе супруга. «Прежде всего, он должен быть католиком, чтобы стать моим соратником в восстановлении истинной веры, — говорила она.
– Он должен быть достаточно молод, чтобы иметь детей. Не беден, чтобы не искать в браке выгоды. Благородных кровей, дабы достойно нести звание королевского супруга. И желательно, чтобы в нём текла кровь моих предков – испанская».
Записывая эти слова, секретарь едва сдерживал усмешку. Аппетиты у королевы явно не меньше отцовских. В её-то годы следовало бы выдвигать куда более скромные требования к жениху или хотя бы выдать замуж сестру Елизавету… Ясно, что единственным достойным кандидатом в глазах Марии был недавно овдовевший принц Испании Филипп. Однако…
Записывая слова королевы, секретарь диву давался: вообще-то принц Филипп моложе её на 11 лет и приходится двоюродным племянником. Вряд ли Совет одобрит такой выбор… Но не ему судить о решениях монарха.
- «Я беру мужа не из похоти или корысти, а лишь для того, чтобы выносить и родить наследника престола», — провозгласила Мария.
Это была правда. Ну, почти… Она не собиралась делиться с подданными сокровенным — она жаждала не только наследника. Ей так и не удалось вернуть отцовские объятия, зато теперь её могли ждать объятия мужа, где она вновь почувствует себя защищённой, как в детстве.
Вечером, глядя на портрет Филиппа, Мария любовалась его тонким лицом. У такого красивого мужчины должны быть надёжные объятия, как у отца. К тому же Филипп — сын её кузена, императора Карла V, который всегда поддерживал её в гонениях. И вот теперь кузен пришлёт к ней сына — того самого верного защитника, которого она так долго ждала…
Летом 1554 года Филипп прибыл в Англию со свитой на 125 кораблях. Щедрость принца приятно удивила английских аристократов, выступавших против брака. Но мало кто знал, что каждый шаг Филиппа контролировал его отец Карл V, а золото для подарков было занято у ростовщиков.
Карл долго ждал момента, когда сможет использовать доверие дочери Генриха Марии для расширения своей империи. В письмах он наставлял Филиппа завоевать любовь королевы и расположение подданных. И его сыну, опытному в амурных делах, не составило труда очаровать неискушённую Марию, впервые познавшую плотские утехи.
Она проводила дни напролёт, мечтая в компании «неподражаемого Филиппа» о их будущем чаде, наивно полагая, что муж разделяет её восторг и нетерпение.
Увы, Мария и не подозревала, насколько её супруг был далёк от всяких отцовских чувств. Для циничного Филиппа долгожданная беременность жены означала лишь конец тягостной «супружеской повинности».
Филипп отчаянно старался оплодотворить Марию, мечтая поскорее вернуться в Испанию к фавориткам. Узнав о беременности жены, он обрадовался — ещё немного, и конец этим мучениям! Он рассчитывал, что после рождения ребёнка сможет стать регентом при малолетнем наследнике и полновластным правителем Англии.
Однако проходили месяцы, а роды всё не наступали. Когда срок «беременности» перевалил за одиннадцать месяцев, стало понятно — её не было и в помине.
Несколько недель Мария не могла выйти из опочивальни. По ночам она лежала без сна и смотрела на пустую расписанную золотом колыбель. Ей казалось, будто в насмешку её покачивает уродливая волосатая рука…
Однако Мария, помня о стойкости Тюдоров в испытаниях, нашла в себе силы снова взяться за государственные дела, отгоняя отчаяние. Она убеждала себя, что с возвращением Филиппа из Фландрии, куда он уехал, всё наладится.
Её утешением стали длинные письма мужу, полные мольбы о скорейшем возвращении. Ответы были куда короче…
Однако спустя год перспектива войны с Францией заставила Филиппа вспомнить о политической выгоде от союза с английской королевой.
Истосковавшаяся по мужу Мария, как всегда, приложила все усилия, чтобы убедить Совет объявить войну в союзе с Габсбургами. Ради вооружения армии супруга она даже продала часть собственных земель. В благодарность Филипп всё же удостоил жену своим присутствием в супружеской спальне на несколько ночей.
Вскоре Мария вновь возрадовалась мнимой беременности. Однако готовившие приданое служанки за спиной королевы уже шептались о заказе похоронных одежд. И действительно, как и в прошлый раз, долгожданные роды не наступили.
А вскоре вдобавок пришло известие о сокрушительном поражении Филиппа во Франции с потерей последнего английского владения на континенте.
Осенью на королевской кровати лежала безобразно опухшая бледная женщина. Полузакрыв глаза, она медленно дышала, как будто в забытьи.
Снова всё случилось как в пророческом кошмаре — стоило Марии поверить в счастье, как монстр одним взмахом волосатой лапы разрушал все мечты. Восстановление католичества обернулось сотнями костров, проклинающих её протестантов. Дитя оказалось смертельной опухолью. Филипп бросил умирающую супругу…
После кончины Марии английский престол должна была унаследовать дочь ненавистной Анны Болейн, которую многие считали незаконнорождённой.
С каждым вздохом Марии становилось всё тяжелее дышать. Изнеможённая, она закрыла глаза, ощущая, как замирает сердце. И вновь королева вознеслась под самый потолок тронного зала… Чтобы снова рухнуть вниз, прямо в лапы поджидавшего её чудовища, на сей раз уже навечно…
Но тут Мария в ужасе распахнула глаза. Внизу с распростёртыми объятиями её поджидал отец — молодой, рыжебородый Генрих. Рядом ласково ей улыбалась мать… И Мария, рассмеявшись от счастья, полетела к ним навстречу.
Королева Мария Тюдор скончалась на рассвете 17 ноября 1558 года.
P.S. Её репутация после смерти была несправедливо опорочена. Современники видели Марию решительной, милостивой женщиной, а в историю она вошла как «Кровавая Мэри». А её ненавистная сестра Елизавета была названа «символом могущества английской короны»…
