— Аферистка! На графские миллионы позарилась! Ишь ты, графиня Маруся! — обезумевшая толпа кричала и свистела вслед хрупкой немолодой блондинке, которую под конвоем доставили в здание Петербургского окружного суда.
В обвиняемой многие узнали актрису и певицу, многолетнюю любимицу публики двух столиц, автора популярнейших романсов — Марию Пуаре.
— Мы Вас любим! Мы с Вами! — выкрикнула другая часть зевак, и к ногам Марии полетели цветы. В суд ее проводили аплодисментами.
В тот осенний день 1916 года весь Петроград обсуждал один из самых скандальных судебных процессов в Российской Империи. Вести из зала заседаний на время заглушили даже новости с фронта.
На Пуаре вылилось такое количество грязи и небылиц о ее жизни, что хватило бы на целый бульварный роман. Однако окончательный вердикт присяжных стал для многих неожиданным…
Ныне имя артистки Императорских театров Марии Яковлевны Пуаре практически забыто. Лишь истинные любители поэзии вспомнят, что именно она является автором романса «Я ехала домой, душа была полна». А в конце XIX века зрители сходили по ней с ума.
В ее судьбе оставили след виднейшие и богатейшие люди России. Она сидела в тюрьме, оказывалась в сумасшедшем доме, влюбляла в себя аристократов, а под финал своей карьеры попала в очень громкий скандал.
Судьба достойная того, чтобы о ней вспомнить.
Внучка солдата наполеоновской армии
Мария родилась 4 января 1863 года в Москве и стала в семье последним, седьмым по счету, ребенком. Ее отец Яков Викторович Пуаре был этническим французом, сыном солдата наполеоновской армии осевшего после войны 1812 года в России. Мать — Юлия Андреевна Тарасенкова происходила из богатой купеческой семьи.
Жили Пуаре на Петровке, весь первый этаж их дома был занят помещениями спортивной школы, где Яков Викторович, известный в России атлет, преподавал гимнастику и фехтование. Среди его учеников были Толстой и Чайковский.
Он также числился в штате Императорских театров, где занимался постановкой трюков, знал многих знаменитостей и даже имел связи при дворе.
Его супруга Юлия Андреевна под покровительством высших властей чувствовала себя настоящей гранддамой. Она называла себя не иначе как «царской кумой», среди крестных ее детей числились первые лица Москвы и едва ли не сам император Александр II.
Мать семейства увлекалась искусством и приспособила гимнастические залы Якова Викторовича под домашний театр, в котором давала благотворительные спектакли, а в представлениях задействовала собственных детей.
Так трехлетняя Маша дебютировала на сцене, что привело ее в неописуемый восторг. С тех пор она буквально заболела театром и ни о чем другом не мечтала.
«Подкидыш»
Юлия Андреевна скончалась, когда Машеньке едва исполнилось 8 лет. Для девочки, которую и без того считали в семье лишней и называли «подкидышем», наступили трудные времена. На ней часто срывали зло старшие сестры и не в меру деспотичный отец, которого раздражали ее озорство, упрямство и артистизм. Единственным, кто ее понимал, был брат Эммануил — такой же непоседливый выдумщик.
Позже он уедет во Францию и станет известным на весь мир художником-карикатуристом, творившем под псевдонимом Каран д’Аш.
Сирота
Через шесть лет после смерти матери нелепо погибает и отец семейства. В те годы у него появился конкурент-немец, который также открыл спортивную школу в Москве.
Он все время бравировал тем, что обойдет Пуаре, как немцы победили французов во франко-прусской войне. Оскорбленный Яков Викторович вызвал соперника на дуэль на шпагах, где и получил смертельное ранение.
14-летняя Маша оказалась на попечении двух старших сестер, унаследовавших спортивную школу отца и грубую внешность матери. Они были девушками на выданье, но рослыми «как гренадерши» с резкими чертами лица и такими же манерами, которые отпугивали кавалеров.
А тут младшенькая — милая блондинка, утонченная и талантливая, все мужское внимание только ей. Сестры устроили Марии невыносимую жизнь и поспешили «сбыть с рук» лишь ей исполнилось 16, выдав замуж за человека втрое старше нее. За сироткой не пожалели десять тысяч рублей приданого и облегченно вздохнули, лишь она покинула свою девичью светелку.
Брак по принуждению
Супругом Маши стал приятель ее отца по яхт-клубу 50-летний инженер Михаил Свешников — с виду человек приличный, даже положительный, правда скучноватый и скуповатый. Он сразу принялся перевоспитывать юную жену «под себя». Главным ее недостатком он, конечно, считал тягу к лицедейству.
— Я не позволю, чтобы моя жена выступала на сцене. Какой позор! Я солидный уважаемый человек, а ты желаешь распевать на подмостках фривольные куплеты.
В те годы общество все еще оставалось консервативным и к артисткам относилось чуть лучше, чем к проституткам. А потому стремление Марии играть на сцене воспринималось капризами юной девушки и пропускалось мимо ушей.
Супруг хотел, чтобы она занималась исключительно хозяйством, и тогда в их семье разыгралась настоящая драма. Жена все делала наперекор — тайком брала уроки у известных артистов и разучивала новые роли.
— Я хочу быть великой актрисой. И стану ею!
Сумасшедший дом
Поведение супруги выводило Свешникова из себя. Ни уговоры, ни угрозы оставить ее без денег не действовали. Тем более, лишить ее приданого можно было, разве что объявив сумасшедшей. И однажды он на это решился!
Когда на очередное его «нет» у Маши случилась истерика, она кричала и швыряла в бессилии вещи, Михаил вызвал санитаров и девушку увезли в психиатрическую лечебницу, где коротко остригли и посадили под замок.
Здесь она провела две недели, и как-то совсем сникла. Возвращаться ни к мужу, ни к сестрам она не могла, а больше ей идти было некуда.
Такой безысходности Мария не чувствовала больше никогда в жизни. Иногда самоубийство казалось единственным выходом, но молодой здоровый организм сразу отбрасывал эту мысль. И вот в этот самый момент пришла неожиданная помощь.
Спасение
О беде Марии узнала ее приятельница Анна Лентовская, с которой она познакомилась на праздниках в летнем саду «Эрмитаж». Ее брат Михаил Валентинович организовал там первый в Москве театр оперетты, к тому времени он уже был известным на всю страну импресарио, имел нужные связи. Услышав историю Маши, он по-рыцарски кинулся на выручку.
Заручившись поддержкой московского генерал-губернатора, Михаил отправился к Свешникову и хорошенько его припугнул такой оглаской, что тот вмиг бы лишился и карьеры, и репутации. После чего Лентовский лично забрал Машу из скорбного дома.
Больше она к законному супругу не возвращалась, но развод он ей не дал. Позже Свешников еще сыграет в ее жизни свою роль.
Лентовский
Михаил Лентовский — фигура легендарная, его называли «театральным магом и волшебником». Конечно, спасенная Маша оказалась в его труппе и стала вместе с его сестрой Анной играть в спектаклях.
Начинала с ролей почти без слов и очень быстро полюбилась публике, а слухи о ее непростой биографии только добавляли народной симпатии. Сам Лентовский активно их поддерживал и на вопрос, что за женщины его все время сопровождают, шутил:
Та, что постарше — сестра, другая — сумасшедшая.
Пуаре взяла себе псевдоним — Мария Марусина, а Михаил Валентинович ласково называл ее Лаврушкой или цыганочкой. Ей, наполовину француженке, особенно удавались цыганские романсы, они стали ее визитной карточкой.
Лентовский был старше Марии на 20 лет. Поговаривали, что их отношения не были исключительно дружескими, но через десять лет их дороги разошлись.
Пуаре уехала в Петербург, получив в 1890 году предложение работать в самом Александринском театре, но она всегда помнила доброту своего первого руководителя. Когда к концу жизни Михаил разорился и жил в долгах, Мария не жалела для него ни времени, ни денег.
Актриса императорских театров
В Александринке Пуаре играла в водевилях и легких комедиях, хотя давно мечтала о драматических ролях. С такой жесткой конкуренцией получить их было сложно, зато как актриса императорских театров Мария могла теперь выступать на великосветских мероприятиях. И такой возможностью она в полной мере воспользовалась.
Каждое лето в Красном Селе давали спектакли для знати. Пуаре выступала там с романсами, которые часто сочиняла сама. Ей рукоплескали и высшие военные чины, и князья, и члены императорской семьи.
Именно здесь Мария сблизилась с Матильдой Кшесинской в период романа той с наследником престола. Да и у самой Пуаре появился любовник, который по древности рода не уступал Романовым.
Князь Павел Долгоруков
Князя Павла Дмитриевича Долгорукова называли «рыцарем без страха и упрека» — убежденный пацифист, категорически отрицавший любое насилие. Он был важной фигурой в российской политике — член Государственной Думы, один из основателей Конституционно-демократической партии, руководитель Толстовского общества.
Марии казалось, что среди многочисленных поклонников она нашла свой идеал. Эта любовь длилась десять лет и рождала у нее вдохновение и творческий подъем. В тот период Пуаре написала целый ряд стихотворений и романс «Лебединая песня», за который публика носила ее на руках.
Однажды весь ее гостиничный номер был заставлен фигурками лебедей, подаренных поклонниками. Ходили слухи, что один из воздыхателей застрелился прямо у ее дверей.
Встреча с Марией заставила и Долгорукова забыть все прежние увлечения. В ней он нашел женщину, совершенно не похожую на дам из его круга. В утонченности, умении себя подать и поддержать светскую беседу она не только не уступала им, но даже превосходила. Однажды влюбленным просто не захотелось расставаться и они стали жить вместе.
Поиски себя
Пуаре считалась опереточной артисткой, а на этот жанр в те времена смотрели свысока. В поисках серьезных драматических ролей она сменила несколько театров. Когда Мария ушла из Александринки, Долгоруков перевез ее в свое имение в Подмосковье.
Она стала актрисой Малого театра, затем работала у Корша, была попытка создать и собственный театр. Она могла себе это позволить, ведь к концу 19 века Пуаре стала очень популярной и обеспеченной дамой.
По договоренности Мария и князь особо не афиширует свои отношения, хотя и не скрывают их. Она все еще официально замужем за Михаилом Свешниковым, который на старости лет переселился в скит и жил отшельником неподалеку от Троице-Сергиевой лавры.
Говорили, что Долгоруков лично ездил к нему уговаривать дать Марии развод, но, видимо, был не слишком настойчив. Старик остался непреклонен.
Дочь
Со временем Пуаре начинает замечать некоторое охлаждение к себе князя. В возрасте 35 лет она понимает, что может остаться совсем одна и ей срочно нужен ребенок. В 1898 году появляется на свет ее дочь Татьяна. На Долгорукова это не произвело никакого впечатления. Он не поверил, что это его ребенок, более того — сомневался, что его родила сама Мария:
— Неужели ты думаешь, что я верю, что это твоя дочь?
На время беременности и родов Пуаре взяла паузу в театре и уехала в Киев, подальше от любопытных глаз. Откуда вернулась уже с новорожденной девочкой:
— Как умела, так и родила, — говорила она, то называя ребенка «подкидышем», то сообщая, что пошутила.
Как ни странно, эта запутанная история не привела к расставанию с князем. Однако дочь он официально не признал, Татьяна получила фамилию Свешникова с согласия первого (и пока единственного) супруга Марии.
А отчество — Павловна, ведь Долгоруков стал ее крестным отцом и давал деньги на содержание, хотя Пуаре в них и не нуждалась, она хорошо зарабатывала сама.
Мария с маленькой Таней продолжали бывать в имениях Долгоруковых столько, сколько это было им нужно. Вместе с Павлом Дмитриевичем они посещали модные иностранные курорты. Когда дочь подросла, ее отправили на учебу за границу. Важно, что сама Татьяна и впоследствии ее сын Алексей всегда считали матерью и бабушкой именно Марию Яковлевну.
Разрыв
Их отношения с князем разрушились резко и неожиданно — с началом Русско-японской войны. Долгоруков был ее большим противником, он считал, что победа в ней России затормозит ее развитие.
Мария же такую странную позицию не разделяла и была убеждена, что каждый русский обязан сделать для победы все, что может. Тогда у нее словно открылись глаза на политическую наивность Павла Дмитриевича, которого когда-то она считала ни много ни мало спасителем России.
Разрыв с князем Долгоруковым, который был светлой точкой в моей жизни, произошел из-за того, что он сказал что-то оскорбительное, и я тотчас же сказала, что нам лучше разойтись.
«Я ехала домой»
Пуаре вернула дочь из заграничного пансиона, а сама поехала на фронт как военный корреспондент. На Дальнем Востоке она заболела брюшным тифом и в тяжелом состоянии была отправлена назад в Москву.
Болезнь, война, случившееся в 1905 году «кровавое воскресенье», расставание с близким человеком, смерть дорого друга Лентовского… все это уже не умещалось у нее в голове. Мария пережила тяжелый кризис мировоззрения и засомневалась в своем театральном призвании.
Она уезжает ненадолго в Париж, к брату, а вскоре возвращается оттуда с новым романсом «Я ехала домой». В нем соединилось все, что было у Пуаре тогда в душе. Романс снискал особую народную любовь и известен по сей день.
Граф
Когда Марии было 43 года, она встретила еще одного человека, оставившего заметный след в ее жизни. Граф Алексей Анатольевич Орлов-Давыдов считался одним из богатейших людей России, он был двоюродным братом Павла Долгорукова и давним поклонником творчества самой Пуаре.
У графа была семья, где подрастали сын и дочь, еще одна девочка умерла в младенчестве. Жена, бывшая фрейлина императрицы, много времени проводила рядом с больной матерью за границей, мало интересуясь делами супруга на родине.
Алексей Анатольевич был на восемь лет моложе Марии, хотя внешне казался старше. Он был веселым и добродушным, стал часто приходить в салон к Пуаре на модные тогда спиритические сеансы, которыми оба очень увлекались.
Из-за нерешительности графа отношения у них начались отнюдь не сразу, и это забавляло и подстегивало Марию Яковлевну поскорее соблазнить своего загадочного ухажера.
Однако ни рискованные наряды, ни легкие прикосновения, ни прозрачные намеки не помогали. Пришлось прибегнуть к «помощи духов». Мария стала приглашать на их с графом сеансы свою хорошую знакомую — гадалку Чернявскую, которая сразу смекнула, что именно нужно говорить Алексею, чтобы достичь нужного результата.
«Духи» ли это были или бесконечное очарование Марии Яковлевны, но их отношения стали значительно ближе.
Орлов-Давыдов вообще был доверчив, его миллионы в свое время привлекли откровенных врагов России, которые, сыграв на тщеславии графа, затянули его в масонскую ложу. Там Алексей Анатольевич подружился с молодым юристом Александром Керенским, для которого играл роль «толстого кошелька».
Свадьба
Пожениться Марии Яковлевне и графу удалось только после семи лет их знакомства. В 1912 году умер старик Свешников и Пуаре стала, наконец, свободной. Еще год понадобился Алексею, чтобы развестись с женой.
Свадьба состоялась 17 января 1914 года под бдительным контролем друзей-масонов за своим «кошельком» — шаферами жениха стали все тот же Керенский и депутат Василий Маклаков, один из будущих пособников убийства Распутина. Но было нечто, что вышло из-под их неусыпного взора…
Ребенок в 50
Получив законное право именоваться графиней Орловой-Давыдовой, Мария оказалась объектом бесконечных сплетен. Появлялись откровенно забавные заголовки газет, вроде таких: «Юная артистка шармировала престарелого графа».
Однако ее никогда не интересовали деньги супруга, на каждый его подарок Мария Яковлевна отвечала своим, более дорогим и изысканным. А когда Алексей разводился, предложила все оставить первой жене и детям.
Граф тяжело переживал смерть своей маленькой дочери, и практически с самого начала их близких отношений просил Марию родить ему ребенка. После свадьбы он потребовал это уже в ультимативной форме:
— Хочу, чтобы к моему приезду был мальчик. И обязательно здоровый.
Если ему так нужен был ребенок, то о чем же Орлов-Давыдов думал, когда брал в жены 50-летнюю женщину? Еще один масон князь Бебутов на этот вопрос ответил исчерпывающе, дав Алексею Анатольевичу характеристику:
Громадный, тучный, неуклюжий, Орлов-Давыдов, типичный дегенерат, отличается феноменальной глупостью. Страшный тяжелодум, и при этом привычка все умственные мышления излагать громко при всех.
Как ни странно, но просьба графа оказалась выполнена. Через какое-то время он отбыл по делам в провинцию, и Мария Яковлевна приступила к поиску младенца. Выбор пал на сына кухарки. Когда супруг вернулся, «мать» сказала:
Смотри, какой красивый, какой славный, на рынке купили.
Граф получил наследника, кухарка — хорошую компенсацию, ребенок — обеспечен на всю жизнь, а Мария — более прочное положение в семье, ведь, в отличие от денег, титул для нее имел гораздо большее значение. Пока всем было выгодно, все об этом молчали.
После крещения «сына» Мария и Алексей отбыли за границу, чтобы эта история в обществе поскорее забылась. Там их застала война, с трудом удалось вернуться в Россию.
Камердинер
Среди прислуги графа особенное место занимал камердинер Карл Лапс. Человек весьма загадочный, он был в курсе всех дел и по каким-то причинам имел огромное влияние на хозяина. Он брал его с собой даже в семейные поездки.
До поры до времени Карл был приветлив и с Марией Яковлевной, но на самом деле плел интриги за ее спиной. Его называли едва ли не любовником Орлова-Давыдова. Возможно, он просто с самого начала был приставлен следить за «кошельком» и втерся в доверие.
Графские капиталы враги не могли упустить из-под контроля. Непонятно откуда взявшийся ребенок, как и его «мать», становились для них проблемой.
Лапс начинает с легкого шантажа, угрожает рассказать их маленькую тайну, регулярно получает от хозяев подарки за молчание, но в конце концов постепенно склоняет на свою сторону графа.
Тайное дело
В тайне от жены и при полной юридической поддержке Керенского и Маклакова Алексей Анатольевич начинает готовиться к грязному судебному процессу. По их совету он подает на супругу иск:
Я был в ужасе. Я чувствовал себя одураченным, чувствовал свою глубокую вину перед первой семьей. Стал припоминать все подробности рождения сына и убедился, что верил всему на слово. Я был в негодовании на Марию Яковлевну и на себя, за свою бесконечную глупость.
Графиня не догадывается о заговоре и в результате оказывается в одиночной камере Петербургской женской тюрьмы. Лишь там к ней приходит понимание, что упрятал ее туда именно муж.
Заговорщики рассчитывали, что Мария Яковлевна получит несколько лет каторжных работ, только так Орлов-Давыдов смог бы оформить развод и обезопасить свои миллионы от коварной женщины и «подложного наследника».
Суд
На суде «одураченный» граф, не заметивший беременности 50-летней жены, произносит 10-часовую речь и предстает полным посмешищем.
Будущий глава Временного правительства Керенский, который должен был свидетельствовать в пользу Орлова-Давыдова, на заседание даже не явился. И присяжные, и многочисленные зеваки встают на сторону Марии Яковлевны. Она выглядела скорее героиней, чем обвиняемой:
На скамью подсудимых меня посадил человек, которого я в последний раз полюбила, хотела спасти от его безрадостной и порочной жизни.
Вердикт оказался неожиданным для заговорщиков: ребенок был признан незаконным и возвращен настоящей матери, метрическую запись о его рождении уничтожили, супругов развели, но Мария Яковлевна продолжала оставаться графиней Орловой-Давыдовой. Ее отпустили прямо в зале суда, а на выходе встречали с цветами и овациями.
Никто тогда не мог знать, что со сцены навсегда уходит не только знаменитая артистка Пуаре, но и все участники и зрители этого спектакля. После убийства Распутина об этом громком процессе забыли, а потом и вовсе случилась революция и все потеряло какой-либо смысл.
После революции
После 1917 года жизнь Марии Яковлевны и ее родных круто изменилась.
Орлов-Давыдов бежал вместе с Керенским за границу, князь Павел Долгоруков был расстрелян в 1927 году, дочь Татьяна прошла лагеря ГУЛАГа, а внук Алексей Свешников дожил практически до наших дней, умер в 2013 году в очень преклонном возрасте. О том, что он может быть внуком князя, он узнал только в старости.
Сама Мария Яковлевна осталась в России, но новой власти оказалась не нужна — жила бедно, продавая остатки своих безделушек. В 1933 году она умерла во сне, тихо и практически незаметно для большой страны. Ей было 70 лет. Женщина удивительно яркой судьбы, пережившая настоящий калейдоскоп из нетривиальных событий.
