Это был не просто скандал… Это было крушение мифа о благонравной девушке Танечке, которая в одно мгновение стала нехорошей: полюбила женатого мужчину, отца шестерых детей.
Родители до сих пор видели в ней девочку. Хорошую, покладистую девочку, которая вечно нянчится с младшими детьми, пишет под диктовку отца романы и беспрекословно слушается родителей. А ведь ей уже исполнилось тридцать два…
Отец ответил ей яростным и бескомпромиссным отказом, но Таня на этот раз была готова заплатить любую цену за право принимать решения самой. Она не даст сломать свою судьбу и не откажется от своего счастья, несмотря на безграничное уважение к отцу.
Тот с ненавистью охарактеризовал будущего зятя на страницах своего дневника: «Что за жалкое и ничтожное существо. Особенно поразительно потому, что внешне даровитое». А зять в ответ пообещал, что Таня будет с ним счастлива.
Когда родилась Таня, ее отцу было тридцать шесть, а матери — двадцать лет. Татьяна была вторым ребенком и старшей дочерью Льва Николаевича и Софьи Андреевны Толстых. Она появилась на свет 4 (16) октября 1864 года.
Таня была всеобщей любимицей, обожала младших братьев и сестер, и относилась к ним с материнской нежностью — как никто могла успокоить, самоотверженно ухаживать во время болезни и заниматься их воспитанием.
У Льва Толстого было тринадцать детей. Татьяне сравнялось двадцать четыре года, когда родился младший ребенок Льва Николаевича и Софьи Андреевны, сын Ваня.
Известно, что отец дал всем своим детям краткую характеристику и прозорливо угадал их будущее. Итак, наша героиня:
«Таня — 8 лет. Все говорят, что она похожа на Соню, и я верю этому, хотя это также хорошо, но верю потому, что это очевидно. Если бы она была Адамова старшая дочь и не было бы детей меньше ее, она была бы несчастная девочка.
Лучшее удовольствие ее возиться с маленькими. Очевидно, что она находит физическое наслаждение в том, чтобы держать, трогать маленькое тело. Ее мечта теперь сознательная — иметь детей…
Она не любит работать умом, но механизм головы хороший. Она будет женщина прекрасная, если Бог даст мужа. И вот, готов дать премию огромную тому, кто из нее сделает новую женщину».
Детство Тани можно назвать безмятежным. В те годы в семье Толстых еще царил мир, отец увлеченно работал над «Войной и миром», мама ему помогала, успевая заботиться о детях.
«Рождение моей дочери Тани было как праздник, и вся ее жизнь была потом для нас родителей, сплошная радость и счастье. Никто из детей не внес такого содержания, такой помощи, любви и разнообразия, как наша Таня.
Умная, живая, талантливая, веселая и любящая, она умела вокруг себя устроить счастливую духовную атмосферу, и любили же ее все — и семья, и друзья, и чужие», — писала Софья Андреевна в дневнике.
Таня получила хорошее домашнее образование — училась музыке и языкам. К девяти годам у Татьяны проявился интерес к рисованию благодаря визиту Крамского. Художник Иван Крамской приехал в Ясную Поляну осенью 1873 года писать портрет Льва Николаевича.
Таня с любопытством наблюдала за работой Ивана Николаевича и изъявила желание учиться рисованию. Обладавшая талантом художницы, она почему-то этот дар у себя обесценивала. Когда Толстые переехали жить в Москву, Татьяна поступила в Училище живописи, ваяния и зодчества.
Ее педагогами были Илья Репин, Николай Ге, Василий Перов и Илларион Прянишников. Известной художницей она не стала, хотя и достигла определенных успехов. Николай Николаевич Ге говорил о Тане: «Я мало встречал таких одаренных людей, как она…»
Но молодость брала свое. Таня любила наряжаться, танцевать на балах, где пользовалась исключительным успехом, но в то же время была умной, серьезной, думающей и целеустремленной девушкой. Под влиянием отца Татьяна научилась сама себя обслуживать и выполнять любую работу по дому — она шила, вязала, варила варенье.
При этом Таня с удовольствием занималась с младшими братьями и сестрами, особенно с Александрой, которая была младше ее на 20 лет. «На улице, у доктора и в незнакомых местах, где я с ней бываю, ее принимают за мою дочь, и мне всегда не хочется разуверять в этом», — писала она.
С детства Таня вела дневник, что поощрялось ее отцом. Немало записей в нем было о будущей семейной жизни.
«Я себя часто представляю женой разных людей, и со всеми бы я была несчастлива: я бы была страшно ревнива, все бы мне казалось, что меня мало любят, и я бы мучала и своего мужа, и себя.
Мне все равно, какой у меня будет муж, я никогда не мечтаю, что он будет такой-то или такой-то; мне только нужно, чтобы я могла его любить всю жизнь, и он меня.
Полно вздор врать, Танька! Лучше буду писать о погоде…», — из дневника семнадцатилетней Татьяны.
С середины восьмидесятых годов Таня, пережив множество романтических увлечений, среди которых был цвет московской знати: князья Урусов и Мещерский, граф Капнист, Олсуфьев, Стахович и другие — вдруг отказалась от светской жизни и стала преданной помощницей отца.
Почему так вышло? Татьяна невольно сравнивала своих поклонников с отцом и явно не в пользу первых. Она не видела мужчину, способного сравниться со Львом Николаевичем по интеллекту и силе духа.
«Да, это такой соперник моим Любовям, которого никто не победил», —записывает она в своем дневнике. С Львом Николаевичем у Тани была сильнейшая духовная связь. В какой-то момент девушка стала переписывать рукописи отца и отвечать на письма, заменив Софью Андреевну.
Таня принимала активное участие в толстовском народном издательстве «Посредник». Постепенно она стала необходимой отцу как воздух и полностью растворилась в его делах, но именно из-за этого он стал относиться к дочери потребительски.
«Когда она тут, я ее не замечаю только потому, что она точно часть меня, точно она — это я сам. Очень уж она мне близка», — отмечал Лев Николаевич.
Поглощенная делами отца, тем не менее, Таня страстно мечтала о собственной семье и материнстве.
Внешне она как будто бы смирилась с эгоистичностью отца, ревниво и последовательно отказавшего всем ее женихам и убеждавшего ее никогда не выходить замуж.
Годы шли, а выраженный инстинкт жены и матери, который отец заметил в ней в восьмилетнем возрасте, никуда не исчез и стал для Тани причиной страданий. Однажды она напишет в дневнике: «Очень грустно. Жалко молодости. Хочется любви».
Наконец, в 1896 году Татьяна страстно влюбилась в женатого немолодого помещика Михаила Сергеевича Сухотина, имевшего шестерых детей.
Михаил был уездным предводителем дворянства, высокообразованным человеком, выпускником историко-филологического факультета Московского университета, продолжившим образование в Гейдельбергском университете.
«…я влюбилась в Сухотина, и так остро, как, пожалуй, никогда еще не влюблялась».
Сухотин был несчастен в браке и их отношения с супругой — баронессой Марией Михайловной Боде-Колычевой — давно разладились.
Современники считали Марию «русской красавицей, похожей на отца (русского историка и археолога Михаила Львовича Боде — примечание автора), но далеко не умной и не разговорчивой». Мария была капризна, истощена родами, не скрывала своей нелюбви к Сухотину и была безнадежно больна чахоткой.
«Мне стыдно перед его женой, перед его детьми, — хотя он и говорит, что я ничего у них не отнимаю, и хотя я знаю, что жена давно не любит и что жить с ней — это трудный подвиг», — оставляет запись Татьяна в своем дневнике о Сухотине.
Татьяна противилась своему чувству, дала себе слово не писать Сухотину и не видеться с ним наедине. Но это было выше ее сил. Мария Михайловна медленно угасала, а платонический роман Сухотина и Татьяны разгорался.
«Я беспрестанно пытаюсь порвать с ним всякие отношения, но он не дает мне этого сделать, и я должна сказать, что когда я с ним, мне легко и радостно и необыкновенно спокойно», — пишет Татьяна.
После смерти жены Сухотина в 1897 году препятствий для брака не было. 14 ноября 1899 года Таня и Михаил скромно обвенчались. Татьяне было уже тридцать пять лет, мужу — сорок девять. Возраст жениха и невесты был долгое время поводом для насмешек.
«Событие это вызвало в нас, родителях, такую сердечную боль, какой мы не испытывали со смерти Ванечки.
Все наружное спокойствие Льва Николаевича исчезло; прощаясь с Таней, когда она, сама измученная и огорченная, в простом сереньком платье и шляпе, пошла наверх, перед тем как ей идти в церковь, — Лев Николаевич так рыдал, как будто прощался со всем, что у него было самого дорогого в жизни.
Лев Николаевич горевал и плакал по Тане ужасно и наконец заболел», — писала Софья Андреевна.
На венчание родители не пришли.
В 1899 году Татьяна переехала из Ясной Поляны к Сухотину в имение Кочеты. Михаил Сергеевич Сухотин оказался добрым и порядочным человеком, вскоре заслужившим расположение всей семьи Толстых и уважение Льва Николаевича. Брак Татьяны оказался на удивление оказался счастливым и прочным.
Лев Николаевич признал свою неправоту и писал зятю: «Хочется еще вам сказать, что я вас люблю не только как мужа любимой Тани, но просто за вас, за ваш милый характер и своеобразную мягкую твердость».
Татьяна Львовна стала приемной матерью шестерым детям — пятерым сыновьям и дочери.
«Да, дети, дети. Я никогда ни от чего не испытывала такого полного чистого наслаждения, как от общения с детьми. С ними нет страха за то, что недостаточно умна, молода, красива, образованна, — боишься только быть недостаточно нежной и доброй с ними, а так как это зависит от себя, то и покойна».
Но судьба еще раз горько посмеялась над Татьяной: в продолжение шести лет после свадьбы ее собственные дети умирали на последних месяцах беременности. Татьяна с мужем на время уезжают в Италию, надеясь на чудо. Но напрасно…
«Сильные схватки. Родила днем двух мертвых мальчиков, которые похоронены в Риме под именами Sergio и Michele…», — 31-го декабря 1902 года пишет 38-летняя Татьяна, надежды которой на счастье стремительно тают.
Подобные проблемы «по женской части» были и у сестры Татьяны — Марии. Та тоже беременела несколько раз, но так и не смогла выносить младенцев.
«Всю свою жизнь готовиться к тому, чтобы быть матерью и женой, и теперь отказаться от этой мечты — это тяжело.
Я помню, с ранней молодости я старалась отвыкать от того, чтобы спать ничком, потому что думала, что во время беременностей это будет неудобно, обмывала грудь холодной и грубой мочалкой, чтобы приготовить ее к кормлению…», — сокрушается Татьяна.
Наконец судьба сжалилась над бедными родителями.
«Берегу создающегося во мне ребенка и, хотя имею мало надежды на то, чтобы родился живым, не могу не беречь его, пока это в моих руках.
Говорю, что имею мало надежды, но это рассудочно, так как здоровье мое не лучше, а хуже, чем в предыдущие беременности, и года все прибавляются, но есть во мне какое-то внутреннее чувство, которое уверено в том, что этот ребенок будет жить и что он будет девочка. В поле и количестве своих детей я ни разу не ошибалась», — пишет Татьяна.
В 1905 году родилась дочь Танечка. Татьяне Львовне шел 42-ой год.
Танечка поначалу была слабой и болезненной. Родители в позднем и долгожданном ребенке души не чаяли. Таня-младшая растопила сердце Льва Николаевича и Татьяна Львовна решает писать для Танечки историю ее деда.
«У нее нежное сердце, что ей почти ни одной сказки нельзя рассказать, ни одной песни спеть, потому что она не терпит, если в сказке или песне кто-нибудь несчастлив, сердит, подвергается опасности или жестокости. Она начинает плакать, просит перестать и, если ее не слушаются, зажимает ручкой рот говорящему», — с любовью пишет Татьяна Львовна о дочери.
В 1910 году не стало Льва Николаевича и это стало началом больших бед для семьи.
Летом 1914 года Германия объявила войну России. Через два месяца на руках у Татьяны умер от инсульта 64-летний Сухотин. С потерей Михаила Сергеевича она долго не могла свыкнуться.
«Хоть бы во сне ясно его увидать, услыхать, почувствовать! Но если я его и вижу, то смутно и бессмысленно…»
Татьяна Львовна с дочерью вернулись в Ясную поляну. Дети Сухотина от первого брака к тому времени были уже взрослыми и не нуждались в ее опеке. С 1917 по 1923 год Сухотина-Толстая была хранительницей музея-усадьбы.
В сложные годы Гражданской войны и становления новой власти Татьяне удалось многих спасти от тюрьмы и от смерти. Даже ей, дочери всемирно известного писателя, было в те годы непросто:
«…заработала 500 р. статьей «Старушка Шмидт», которую продала в «Голос минувшего», и более 1000 р. вязанием шарфов, платков, детских башмачков и прочего».
Татьяна сама возделывала огород, плела из веревок тапочки, вязала платки и шали на продажу, зарабатывала на хлеб для себя и своих близких. Она была занята заботами о родных, знакомых и незнакомых людях.
«Продать ничего нельзя, купить нельзя, иметь у себя нельзя. И, что самое несносное, это то, что никто не знает своих прав… У Саши, сестры, четырехэтажный дом совсем не топят. Трамваи не ходят. Канализация испортилась, поэтому вонь и зараза.
Ввоз хлеба и муки опять стали строго контролировать, и поэтому пуд муки стоит 1000 р. Болезней много, как и везде. В Туле да и во всех окрестных деревнях повальный сыпной тиф», — пишет Татьяна Львовна в 1919 году.
На свои скудные средства она собирала и отправляла посылки, обивала пороги кабинетов, чтобы выхлопотать для кого-то пенсию, угол, продовольственный паек, работу….
В 1923 году Сухотина-Толстая познакомилась со знаменитым австрийским актером Александром Моисси, поставившим спектакль по пьесе Толстого «Живой труп».
Он ее уговорил покинуть Россию — читать лекции об отце. Благодаря Томашу Масарику, президенту Чехословакии, который был знаком с ее отцом, Татьяна Львовна получила необходимые визы и уехала за границу в 1925 году со своей двадцатилетней дочерью. Уезжали, надеясь вернуться.
В Праге, Вене, Париже Татьяну Львовну встретили с восторгом. С лекциями об отце, рассказами о его жизни, она объездила Англию, Испанию, Польшу, Голландию, Швейцарию, Италию. Через некоторое время интерес к лекциям и дочери Толстого прошел, и семья осталась без средств.
Но Татьяна Львовна не унывала. Она начала писать портреты, делала кукол, наряжала их в русские национальные костюмы и продавала.
На деньги, взятые в долг, Татьяна Львовна сняла в предместье Парижа дом и открыла пансион, создав в нем атмосферу, царившую когда-то в любимой Ясной Поляне.
В скромный дом в Кламаре к ней приезжали Стравинский, Шаляпин, Бунин, Бенуа, Добужинский и многие знаменитости иммиграции. Через пару лет пансион пришлось закрыть, так как многие жильцы не могли оплачивать даже недорогое жилье.
Но и тут Татьяна Львовна не сдалась, решив открыть художественную мастерскую, куда нахлынули ученики, многие из которых учились бесплатно.
Денежные затруднения закончились после выхода дочери Тани замуж за доктора права Леонардо Альбертини.
Именно дочь в эмиграции обеспечила матери счастливую старость. В Риме Танечка принимала участие в гастрольном спектакле по пьесе Толстого. В театре присутствовал знаменитый журналист Луиджи Альбертини, бывший владелец итальянской газеты Corriere della Sera.
Господин Альбертини пригласил труппу к себе во дворец, где в очаровательную Таню Сухотину влюбился его сын Леонардо, известный юрист. Через несколько месяцев он женился на ней. Последние годы жизни Татьяна Львовна провела рядом с дочерью и ее мужем в Риме. В доме Альбертини собиралась вся интеллектуальная и аристократическая элита страны.
Дочь Татьяны Львовны Татьяна родила четверых детей: сына Луиджи (в 1931 году), а также дочерей — Анну (в 1934 году), Марту (в 1937 году) и Кристину (в 1948 году).
В одну из поездок в Ясную Поляну Марта Альбертини поделилась воспоминаниями о бабушке:
«Когда я говорю о ней, каждый раз переживаю очень сильные эмоции. Мне было тринадцать лет, когда она умерла. Она была замечательной женщиной, у нее был дар глубокого проникновения в понимании детей.
Она всегда хотела иметь много детей, но у нее была только моя мама. У нее было семь неудачных беременностей, и, как правило, в семь месяцев они прерывались…
Бабушка научила меня, как можно одновременно быть нежной и строгой. Бабушка была очень веселой и жизнерадостной. Она умела щедро делиться, она играла на фортепиано, вязала и стремилась передать это детям. У нас с братом Луиджи разница пять с небольшим лет, и когда мы за столом начинали что-то обсуждать, спорить, она этого не выносила.
Причем не ругала нас, не повышала голос, просто вставала из-за стола и уходила на кухню. И еще бабушка никогда не говорила о своих родителях — ни о Льве Николаевиче, ни о Софье Андреевне. Меня это очень глубоко потрясло, особенно когда я повзрослела. Ее точкой отсчета была моя мама, то есть ее дочь Татьяна Михайловна».
Зять, Леонардо Альбертини, после стольких испытаний, окружил Татьяну Львовну уважением и любовью. Он стал ей больше, чем родной сын, и она была благодарна ему за все. Татьяна Львовна написала ему:
«Но за что я тебе особенно благодарна и люблю тебя — за Танино счастье. Помнишь, как ты сказал мне, прося Таниной руки: «Обещаю вам, что Таня будет счастлива». И свое слово ты сдержал. Спасибо тебе за это! При настоящей большой любви совершенно не важно, что ты иногда бываешь резковат и ворчишь немного».
Скончалась Татьяна Львовна Сухотина-Толстая в Риме в сентябре 1950 года в возрасте неполных восьмидесяти шести лет в окружении близких.
Последняя запись в ее дневнике: «Я прожила невероятно, незаслуженно счастливую и интересную жизнь. И удачливую».
