— Не мой ребенок! Не мой! — крики старого барона разносились на весь дом, смешиваясь с воплями роженицы. Растерянные слуги метались от одного к другой, не зная, кому помочь. То ли спешить к господину с успокоительными каплями, то ли к госпоже — с простынями и горячей водой.
Кто же знал, что с человеком, и без того развлекавшим всех соседей, на склоне лет приключится такая вот незадача. Но оплошности случаются. Особенно, если жена на 57 лет моложе!
В 1735 году при дворе герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского появился пятнадцатилетний паж Карл Фридрих Иероним, пятый из восьми детей полковника фон Мюнхгаузена.
Разумеется, рассчитывать на солидное наследство от папеньки юный Карл не мог, а потому всеми силами стремился заработать на безбедную жизнь самостоятельно. И такой шанс ему представился!
Спустя три года в Россию отправился герцог Антон Ульрих, который собирался жениться на внучатой племяннице императора Петра I Анне Леопольдовне, и бойкий паж поехал в его свите — на холодную страну посмотреть и себя показать!
В 1740 году Анна Леопольдовна стала российской государыней, положение Антона Ульриха, как ее законного супруга тоже существенно изменилось, а вслед за ним и двадцатилетнего Мюнхгаузена, который подрос в чинах и надеялся на блестящую карьеру при дворе.
Правда, осыпав Карла милостями, фортуна вскоре от него решительно отвернулась: в результате дворцового переворота к власти пришла Елизавета Петровна, которая, сослав монаршую семью на далекий север, и их ставленников не слишком жаловала.
Впрочем, Мюнхгаузена гнев новой императрицы обошел стороной: он неспешно нес службу и даже был удостоен права командовать почетным караулом, встречавшим в Риге немецкую принцессу Софию-Фредерику, невесту цесаревича Петра, а потом и великую правительницу России, взошедшую на престол под именем Екатерины II.
В 1750 году, после долгих тяжб выхлопотав себе чин ротмистра, Мюнхгаузен засобирался домой, в немецкий городок Боденверден в Нижней Саксонии, где после раздела с братьями семейных владений, оставшихся от покойного отца, он получил свое имение.
К тому времени Карл был уже четыре года как женат на рижской дворянке Якобине фон Дунтен и, вероятно, тяготясь службой, рассчитывал, наконец, оставить придворную жизнь, осев на родине.
По крайней мере, в Россию от него летели письма о продлении отпуска, а затем и прошения об отставке в чине подполковника. В последнем ему отказали, сообщив, что рапорт следует подавать лично. И, не решившись вновь отправиться в далекий путь, Мюнхгаузен оставил дело, так и оставшись ротмистром.
С уютом и комфортом устроившись в Боденвердене, Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен вскоре приобрел славу человека хлебосольного и веселого. Собираясь к нему на обеды и ужины, все знали: вслед за едой последуют долгие и необычные рассказы. И не захочешь — заслушаешься.
«Он жестикулировал всё выразительнее, крутил на голове свой маленький щегольской паричок, лицо его всё более оживлялось и краснело, и он, обычно очень правдивый человек, в эти минуты замечательно разыгрывал свои фантазии».
Рассказы Мюнхгаузена о далекой России поражали соседей и всех тех, кто заезжал на огонек. Так, сыто и неторопливо тянулись деньки в Боденвердене. До тех пор, пока в 1790 году не стало Якобины, и дом барона не сотряс скандал, изрядно развлекший весь городок.
В январе 1794 года Мюнхгаузен, которому исполнилось уже 74 года, неожиданно для всех повел к алтарю Бернардину фон Брунн, юную и бедную девицу, едва отпраздновавшую свой 17 день рождения.
Неизвестно, надеялся ли барон на счастливую супружескую жизнь, однако и нескольких месяцев не прошло, как, сказавшись больной, юная баронесса уехала на курорт, оставив законного супруга мучиться от одиночества.
Слухи, долетавшие до барона, его отнюдь не радовали: прибыв на воды в Бад-Пирмонт, Бернардина стремительно оправилась и зажила бурной светской жизнью, охотно строя глазки кавалерам. Ведь известно, что случилось на курорте — там и остается.
Веселая и полная впечатлений баронесса вернулась в начале осени, и прошло всего полгода как случилось неожиданное! 16 февраля 1795 года у Мюнхгаузена родилась дочь!
— И здесь барон быстрее всех обернулся, — посмеивались соседи, наслышанные о летних приключениях молоденькой баронессы.
Конечно, в великую мужскую силу престарелого плута никто не верил. Отчего-то не поверил и он сам, обвинив Бернардину в неверности и отказавшись признать маленькую Марию Вильгельмину.
За громким семейным скандалом последовала официальная жалоба: к старости поднаторевший в тяжбах Мюнхгаузен оказался готов открыто признать измену жены и вынести ее на суд общества. Правда, завершить бракоразводный процесс барон не успел: в 1797 году его не стало.
Но, конечно, как это случается с людьми, оказавшимися — по своему или нет желанию — литературными персонажами, на этом история Мюнхгаузена не закончилась…
Рудольф Эрих Распе изучал право в Лейпциге, а затем работал библиотекарем в Геттингенском университете. Он успел прославиться как разносторонний исследователь и даже стал членом Лондонского королевского общества за вклад в естественные науки — так высоко оценили его зоологическую статью ученые мужи.
Однако плутовская жилка дала о себе знать: когда ландграф Гессен-Кассельский назначил Распе смотрителем за частью своих коллекции, Рудольф Эрих воспользовался своим положением, и, продав ценности ландграфа, сбежал.
Устроившись в Англии, Распе решил начать карьеру на ниве книгопечатания, и вскоре уже делал переводы, а затем и стал писать сам. В 1781 году он опубликовал первые рассказы о приключениях некоего господина «Мхзн», и лишь спустя 4 года рассекретил имя героя, выпустив полноценную книгу — «Рассказы барона Мюнхгаузена о его чудесных приключениях и кампаниях в России».
И вскоре, волей книгоиздателей, писателей и переводчиков, литературный Мюнхгаузен уже зажил своей собственной жизнью.
Опасаясь иска о клевете от разгневанного Иеронима Карла Фридриха фон Мюнхгаузена, который, узнав о книге, начал активные розыски, стремясь наказать обидчика, Распе, встречавший барона в Германии, не спешил раскрывать свое авторство.
Оттого Мюнхгаузен, неоднократно пытавшийся начать судебные процессы против переводчиков и издателей, чьи фамилии были известны, так и остался ни с чем. Репутация «Люгенбарона» — «барона лжи», как прозвали его немецкие читатели, — изрядно мучила Мюнхгаузена при жизни, но ничего поделать с этим было невозможно.
Больше двух веков прошло с тех пор, как появились истории о бароне, а имя его не забыто. Опороченная честь при жизни и мировая слава после…Интересно, сделал бы такой выбор сам Мюнхгаузен, если бы его об этом спросили? Или предпочел бы, чтобы его рассказы были известны только соседям, а его имя кануло в вечность?
