— Не бойся, малыш, ты тоже попадешь в рай, — сказала Кристина младенцу перед собой. Топор в руке был тяжел, но девушка знала, на что шла и зачем.
Кристина была так счастлива, что ей казалось, она может взлететь — высоко-высоко над крышами черепичных домов. Ее любимый Карл, наконец, решил все свои проблемы и готов был создать с ней настоящую семью!
— Я не мог привести тебя в чулан на чердаке, — нежно говорил он ей раньше. — Я мужчина и должен был сначала обеспечить нам достойную жизнь.
Кристина не протестовала, хотя не могла дождаться того мига, когда сможет назвать себя женой своего возлюбленного, когда будет жить с ним под одной крышей, готовить еду, следить за порядком в доме…
Всю жизнь Кристина мечтала найти кого-то, кто будет обожать ее и заботиться о ней, и кого она сможет любить и окружить теплом в ответ.
Родители девушки умерли очень рано — она едва их помнила, а родственники, взявшие ее на воспитание, ждали от «лишнего рта» только послушания и благодарности и ни разу не удостоили ее даже теплым словом.
Как только Кристина достаточно подросла, чтобы жить самостоятельно, они выставили ее за порог с горстью монет на первое время, даже не удосужившись поинтересоваться, как их племянница собирается сводить концы с концами.
Кристине повезло: она нашла маленькую комнатку, в которой смогла кое-как устроиться. Там было неуютно, и от стен тянуло холодом, но позволить себе что-то получше девушка могла.
Деньги родственников неуклонно подходили к концу, а с постоянной работой никак не складывалось: Кристина толком ничего не умела и ни на что не годилась. Тот день, когда она встретила Карла, стал самым счастливым в ее жизни.
Она как раз шла с рынка, пересчитывая монетки и раздумывая, сможет ли купить на этой неделе еще немного бобов, когда прямо на нее налетел какой-то юноша и чуть не сбил ее с ног.
Незнакомец сразу же принялся извиняться и подбирать жалкие медяки, которые выпали у Кристины из рук, и той вмиг стало очень стыдно за свое простое, много раз перешитое платье, старенькие башмаки и корзинку с дешёвыми овощами.
Но юноша, казалось, не обращал на это внимания. Он помог Кристине донести покупки до дома и пригласил в свою обувную мастерскую, чуть ниже по улице. Вскоре между ними завязалась теплая дружба, и, как надеялась Кристина, быть может, и что-то большее.
Однако Карл не стремился сделать ей предложение, хотя положение Кристины с каждым днём становилось все отчаяннее. Денег оставалось совсем мало, и где их достать тоже было непонятно.
К счастью, подвернулась небольшая подработка: одна из подруг Кристины попросила ее ненадолго присмотреть за своей старшей дочерью, пока сама она ездила к родителям. Взять с собой малышку молодой женщине было уже слишком тяжело — вот-вот она должна была вновь стать матерью.
Кристина не очень любила детей — устала нянчиться с отпрысками родственников в своем несчастливом детстве, — но эти деньги пришлись бы так кстати!
Как выяснилось вскоре, Карл вовсе не хотел обидеть Кристину равнодушием: он готовил для нее удобное жилье над своей мастерской, где они могли бы жить вместе после заключения брака. Кристина, разумеется, очень обрадовалась и восторгом принялась готовиться к свадьбе.
На пышное торжество денег, конечно, не хватало, но не отметить такой важный день было невозможно. Карл надеялся во всем угодить своей невесте и покорно брал больше работы, чтобы оплатить дорогую ткань для платье и покупку украшений…
Он работал и днём и ночью, и, даже когда заметил у себя первые признаки недомогания, не остановился: ерунда же, какой-то лёгкий кашель пройдет и сам! Но все становилось только хуже, и неделю спустя Карл уже не смог подняться с постели.
Кристина не отходила от больного ни на шаг и беспрестанно молилась о его здоровье, но — увы — молитвы ее так и не были услышаны. Когда священник подтвердил, что Карл отдал Богу душу, Кристина разразилась рыданиями:
— Разве же это справедливо? — стенала она в исступлении, заламывая руки. — Куда смотрит Бог!
Кристина даже не запомнила, как прошли похороны ее жениха. Она плакала и плакала и никак не могла поверить, что все ее надежды и мечты рухнули в один единый миг.
— Бедняжка, — шептались со всех сторон. — Теперь уже точно останется одна!
Слышать это было невыносимо. Кристина так смертельно устала от одиночества! Жизнь на этом свете стала вдруг отвратительна и нестерпима. Кристина желала только одного — снова посмотреть в глаза своего любимого Карла и услышать его голос…Интересно, а там, в раю, скучает ли по ней ее возлюбленный?
Кристина ни на минуту не сомневалась, что Карл попал именно в рай, ведь он был самым лучшим человеком на земле, и так сильно ее любил! Если бы был лёгкий способ попасть на небеса, к своему жениху, Кристина бы тотчас им воспользовалась, но увы.
Церковь была категорична: самостоятельно лишать себя жизни считалось страшным грехом, и путь в рай для таких безбожников был заказан навсегда.
Как бы хотелось Кристине, чтобы и ее забрала та ужасная болезнь, сгубившая ее возлюбленного! Девушка неплотно закрывала ставни, но даже лёгкого насморка у себя добиться не смогла. Намеренно Кристина выходила из дома только в те часы, когда улицы Стокгольма заполоняли кареты и извозчики, но с несчастными случаями ей тоже не везло.
Как-то в детстве ее соседке упал на голову тяжёлый камень и вышиб из нее дух, но и долгие прогулки под городскими стенами совершенно не приносили никаких плодов.
Однажды Кристина, как всегда находясь под гнетом своих тяжёлых дум, добрела до главной площади, где в тот день собралось много народу — казнили детоубийцу. Молодая женщина на помосте поразила Кристину своим спокойствием: она как будто уже была не на этом свете, а в другом, лучшем мире.
Кристину накрыла страшная зависть к этой незнакомке — как бы она хотела оказаться на ее месте! От неожиданно пришедшей ей в голову идеи Кристина даже покачнулась. С одной стороны, всерьез помышлять о таком было страшно…но с другой, это могло решить все ее проблемы!
С площади Кристина поспешила в церковь: ей срочно нужно было переговорить со священником.
— Скажите, Святой отец, попадают ли преступники в рай?
— Конечно, дочь моя, — отвечал ей служитель. — Если искренне раскаиваются в своем грехе.
— И не имеет значения, насколько серьезен был их грех? — продолжала допытываться Кристина.
— Да, дитя мое. Бог примет в рай всех, кто обратился к нему, даже если это произошло перед плахой палача.
Кристине очень понравился этот ответ, но одновременно и испугал. Неужели, для того, чтобы воссоединиться с любимым ей придется пойти на такое? В какой-то момент она думала уже отказаться от своей чудовищной затеи, но тут вспомнила лицо любимого Карла… Нет, идти нужно было до конца!
На следующий день Кристина уже не сомневалась в том, что выбранный ей путь является единственным выходом. К дому своей подруги она шла уверенно и спокойно, так же невозмутимо она поздоровалась со своей приятельницей и попросилась войти.
— Ты так устаешь, милая, — говорила Кристина убеждающе мягким голосом. — Быть может, я возьму младенца на прогулку, а ты пока приберешь в доме?
Подруга с радостью согласилась. Выйдя из дома, Кристина не пошла в соседний парк, а завернула за угол, к постройкам, где хранились инструменты. Положив малыша на пенек для колки дров, Кристина взяла с крючка огромный топор. Рука ее не дрогнула.
После совершенного преступления Кристина сразу же отправилась к стражам порядка и без запинки рассказала им о произошедшем. На заседании в суде Сёдра Фёрстад в 1740 году Кристина Йохансдоттер так же спокойно повторила свои слова и заявила, что раскаивается в преступлении.
Суд приговорил ее к казни, чему девушка была несказанно рада. Перед плахой священник отпустил ей грехи, и Кристина поднялась на эшафот с высоко поднятой головой, ведь скорое ей предстояла встреча с любимым на небесах!
К сожалению, подобных случаев в Швеции было немало: в середине 18 века казни стали торжественным ритуалом, для которого специально покупались красивые одежды и цветные ленты.
Власти долгое время пытались бороться с таким кощунством: привязывали осуждённых к позорным столбам на несколько дней и били их кнутом, но не помогло даже это. Только к началу нового века желающих таким образом уйти из жизни стало меньше, и, наконец, «мода» на убийства прошла совсем.
