— Убирайся прочь, найду других, слабосильный! — разъярённо выдохнула она.
От обиды у него потемнело в глазах.
В эту ночь он и впрямь не мог ответить на её ласки, отталкивал нежные руки, уклонялся от горячих поцелуев. Но на то была причина.
— С другими ложе делишь, так еще и меня тебе подавай! — злобно рыкнул он.
Маше исполнилось только 13 лет, когда отец выставил её за порог. Никто так и не дознался, что случилось: семья Толстинских принадлежала к тем основательным купеческим родам, где был установлен старый уклад и ценились родственные связи.
Ходили смутные слухи, будто совсем ещё юную Машеньку обольстил некий гость, останавливавшийся у Толстинских. И, дабы избавиться от опорочивший себя и семью девчонки, родители от неё отказались. Зато, вероятно, погубитель не отказал Машеньке в приюте: в 16 лет она родила.
Продолжив бурную жизнь женщины, не отягощённой нормами морали и готовой скрасить вечер мужчины за некую сумму, Маша, тем не менее, ребенка не бросила. Не отправила в Воспитательный дом. Наняла ему няньку и воспитывала — как умела.
Доходы Машеньки оказались весьма солидными: она снимала квартиру, могла позволить себе кухарку и служанку, да ещё и мужчину. Не как прочих обожателей — для улучшения финансового положения, а так, для себя, для души.
С обаятельным Альбертом Грейчунасом она познакомилась на «скетинг-ринге» — так называлось новое развлечение молодёжи.
В 1910-е годы катанию на роликах обучали практически в центре столицы — на Марсовом поле, и юнкера, студенты, курсистки, девушки полусвета охотно проводили время, вычерчивая фигуры на арене. Грейчунас же им в этом помогал, обучая и поддерживая начинающих.
Для бедного Альберта, приехавшего из провинции, Машенька Толстинская, являвшаяся на ринг в бриллиантах и со своей небольшой свитой, выглядела почти богиней.
И напрасно сам Муратандов, директор скетинга, знавший о том, как не далее года назад Толстинская «захороводила» подававшего надежды студента Аносова, уговаривал Грейчунаса одуматься.
Жалкое положение альфонса юношу не смутило. Как не обеспокоили и прочие обстоятельства: красавица Машенька давно оказавшаяся на страшном пути, неумолимо падала в бездну.
Врачи уже обнаружили у неё дурную болезнь, которую лечили ртутью и иными средствами, однако спасения не гарантировали. Зная о том, что обречена, Маша будто пустилась во все тяжкие. Слуги шептались, что офицеры захаживают к ней гуртом — до двенадцати человек сразу.
Грейчунасу быстро пришлось проститься со скетинг-рингом: ревнивая Машенька захотела его только для себя и, заставив бросить работу, обещалась содержать, выдавая в день не менее рубля на расходы.
Однако обещания своего не сдержала: однажды Толстинская не обнаружила в шкатулке бриллиантовых сережек, которые недавно надевала на бал. Заподозрив прислугу, она обратилась в сыскную полицию. Но во время обыска, учиненного представителями власти, выяснилось, что ни служанка, ни нянька, ни кухарка серег не брали.
В преступлении признался Грейчунас, рассказавший, что пошел на него, имея долг в 85 рублей. Бриллианты удалось продать задешево — всего за 700 рублей, 600 из которых все еще при нем.
За незадачливого возлюбленного Машеньке Толстинской пришлось внести залог. И, выручив его из беды, снять для нее комнату: владелец дома, где проживала она сама, отказался пускать «уголовника» на постой.
28 апреля 1911 года, направляясь под вечер в Общественное Собрание, Машенька Толстинская блистала в оставшихся бриллиантах.
Она надела бриллиантовые серьги, бриллиантовый кулон, золотой крест, браслет из бриллиантов в платиновой оправе с вделанными в него часами, два золотых кольца с драгоценными камнями и одно обручальное, а в руках у нее был золотой ридикюль, отделанный бриллиантами и рубинами.
Затем она направилась в клуб, где играла в лото. А в третьем часу ночи за Машенькой заглянул Альберт Грейчунас, чтобы сопровождать её домой. По свидетельству дворника Флегонта Суворова, открывшего паре дверь в подъезд, они оба прошли в квартиру.
А на следующий день, часов примерно в 12, вошедшая в спальню горничная Аграфена Муханова обнаружила, что её госпожа не подаёт признаков жизни. Оглашая криком окрестности, девушка бросилась вон…
Служители закона прибыли быстро. Ситуация казалась вполне ясной: в шкафчике Толстинской, где хранились драгоценности, обнаружились лишь серёжки с сапфирами. Знаменитые бриллианты Машеньки были украдены!
Вскоре выяснилось, что уход Машеньки не был вызван естественными обстоятельствами, хотя она давно уже жаловалась на боли в сердце.
— Задушена, — вынес вердикт судебный врач.
Разумеется, подозрение пало на Альберта Грейчунаса. Все улики указывали на него, не оставляя места для сомнений. Он уже обвинялся в воровстве и, что готовы были подтвердить досужие и сплетники, не слишком тепло стал относиться к Машеньке. А, кроме того, скрылся с места происшествия…
Попытки разыскать его в столице ни к чему не привели. Но уйти ему всё же не удалось: 9 мая он был задержан при переходе границы между Россией и Германией.
Обвинения Грейчунасу были выдвинуты весьма существенные: удушение Машеньки Толстинской с целью ограбления. Но Грейчунас не признал себя виновным.
— Да, связь была, — этого он не отрицал.
Соглашался он и с тем, что, пойдя на встречу желанию Маши и бросив работу, стал испытывать тяжкую нужду. Не всякий раз Машенька давала ему деньги. Оттого однажды, когда она отказалась выдать ему червонец, он пошёл на преступление — похитил бриллиантовые серьги. Однако давно раскаялся в случившемся, и вновь не решился бы оступиться.
В злополучный вечер он действительно провожал Машеньку домой. Но всё прошло неловко и негладко: Альберту стало известно о том, что пока он был в тюрьме, Машенька охотно коротала вечера с другими. В ответ на безжалостные упрёки она лишь рассмеялась:
— Молчи, не твоё дело! Я тебе — не жена.
И насмешливо поделилась: мол, встретила в клубе интересного мужчину, с которым непременно уехала бы ночевать, если бы тот не был с другой. Однако — всё ещё впереди.
Хотя Альберт Грейчунас в тот вечер и остался с Машей, обида зрела в его груди. Оттого, когда переменчивая Машенька попыталась к нему ласкаться, на её страсть он ответить не смог.
— Слабосильный, — захохотала ему в лицо Толстинская, — зачем ты мне нужен?! Других найду!
Не стерпев оскорбления, он схватился за подушку…А после, поняв что сотворил, забрал шкатулку из шкафа — чтобы хватило на побег, и бросился прочь, проклиная женщину, сломавшую его жизнь.
Кажется, что история Грейчунаса была схожа с той, которую представляла сторона обвинения. Однако это не так: убийство, совершённое не ради ограбления, но от обиды, ревности, страсти, — то есть непреднамеренно, в вихре чувств, — в глазах присяжных заседателей принимало другой оборот.
Ведь с точки зрения общества того времени, часть вины лежала и на Маше, порочной особе, вскружившей голову несчастному юноше и сбившей его с истинного пути. Тем более, что Альберту Грейчунасу исполнилось только 18 лет!
Кроме того, адвокаты Грейчунаса настаивали: Мария Толстинская ушла не от удушья, а от разрыва сердца. Ведь незадолго до гибели она жаловалась на боли и отдышку — следствие болезни, лечения и, как уверяли на суде, «излишеств»…
Присяжные заседатели оказались тронуты изложенной адвокатами версией. Они отвергли признаки заранее обдуманного намерения и корыстной цели убийства и признали Грейчунаса действовавшим в запальчивости и раздражении, а кроме потому — заслуживающим снисхождения.
Суд приговорил Альберта Грейчунаса к 6 годам каторжных работ, хотя присяжные предлагали «такое наказанию, которое было бы погашено зачетом Грейчунасу предварительного заключения, так, чтобы он из суда немедленно вышел на свободу».
