Задумывались ли вы, друзья мои, что носители высшей власти, эти высокородные особы в мантиях и коронах, бывают ой какими разными? Одни поражают своей глупостью, другие — смехотворными причудами, а третьи — запредельной жестокостью…
Но вот только гаитянскому императору Фостену Первому удалось собрать в себе, словно в волшебном ларце, все эти «бесценные» качества разом! Вот уж повезло так повезло его злосчастным подданным, ставшим невольными статистами в безумном цирке, заботливо срежиссированном собственным монархом.
Впрочем, обо всем по порядку.
Наша история начинается в те давние времена, когда отважный Христофор Колумб со своими товарищами впервые ступил на берега дивного острова Гаити, затерянного в лазурных водах Карибского моря.
Не будем лукавить, и до прибытия бледнолицых конкистадоров жизнь здесь била ключом. Но кто расскажет нам о тех временах, канувших в небытие? С появлением же испанских галеонов для Гаити настала воистину «дивная» эпоха.
Словно злой рок тяготел над многострадальным островом, раз за разом ввергая его в пучину кровавых междоусобиц. Алчные до наживы колонизаторы живо истребили «неэффективных» индейцев, и лишь горстке несчастных удалось спастись бегством в непроходимых джунглях.
А на смену им господа согнали из Африки без малого миллион чернокожих невольников. Нещадно эксплуатируемые на плантациях, они гибли как мухи под палящим солнцем. Немудрено, что отчаянные бунты вспыхивали на Гаити куда чаще, чем ливни в сезон дождей.
И вот, на исходе 18-го столетия разъяренные рабы, сплотившись, обрушились всей своей яростью на своих хозяев. Многие из угнетателей пали от их мачете и ружей, и в славном 1804 году Гаити провозгласило себя свободным и независимым — вторым после США государством Нового Света, скинувшим ярмо колониализма.
Только вот зажить мирно и счастливо им было не суждено. Теперь уже освободившимся неграм принялись вставлять палки в колеса недобитые мулаты. И кровавая междоусобица с короткими передышками длилась до 1843 года, пока не вылилась в полномасштабную гражданскую войну.
Вот на этих-то раскаленных углях и закалялся боевой дух нашего будущего императора Фостена-Эли Сулука — чернокожего вояки, прошедшего путь от босоногого раба до увенчанного лаврами генерал-лейтенанта.
Да-да, в детстве ему, сыну невольников из западноафриканского народа мандинка, и не снились головокружительные вершины, на которые вознесет его злая судьбина. Волей случая угодив в ряды гаитянской армии, смекалистый Фостен быстро приноровился к ратному делу, не раз проявил чудеса отваги в сражениях и в итоге дослужился до командующего войсками.
Поди удержи голову на плечах, когда ее так кружит от небывалых успехов! Тут еще, на беду, приказал долго жить президент этой горемычной страны. А желающих занять его место, учитывая шаткость престола — пять переворотов за какие-то пару лет, отыскать было не проще, чем иголку в стоге сена.
Ведь номинальный глава государства, едва приняв бразды правления, превращался в ходячую мишень, и в случае очередного путча пощады ждать не приходилось.
Вот тут-то приближенные и подсуетились, буквально «впихнув» нашего бравого вояку в зловещее кресло президента. Да и сам Фостен не особо упирался — отказываться от лакомого кусочка власти ему было вроде как не с руки. Мастерски заручившись поддержкой верных соратников-генералов, он покрепче затянул военный мундир и взялся за дело.
Первым делом Сулук спустил с цепи своих верных церберов — отряды чернокожих головорезов «зингленов». Этакая гаитянская вариация на тему опричнины, только вместо метел к седлам они разве что не привязывали живых мулатов. И закрутилась по стране лихая карусель грабежей и резни! Мулатов убивали, разоряли и гнали прочь тысячами.
Кто только мог — от мала до велика, побросав нажитое, бежали куда глаза глядят. За считанные годы были истреблены или изгнаны все, кто худо-бедно смыслил в управлении и трудился на благо родной земли.
А пока самозваные хозяева жизни, упиваясь лихой удалью, делили меж собой брошенное добро и закатывали веселые пирушки, хитроумный Фостен одним росчерком пера превратил Гаити в Империю, а себя — в ее Императора.
На добротную корону средств в разоренной казне, конечно, не нашлось, но картонная с напылением позолоты тоже сгодилась. Потомок рабов и не о таком возвышении грезить не смел!
Вот только насчет того, как осчастливить подданных, у свежеиспеченного монарха были весьма своеобразные представления.
С маниакальным рвением он принялся лепить собственную «аристократию», раздавая друзьям-приятелям ценности, отобранные у разорённых мулатов. И расплодились на нищем острове, как грибы после дождя, всевозможные «принцы», «герцоги», «графья» да «бароны» со смехотворными титулами.
То «Лимонадный граф» объявится, чьи холопы на лимонных плантациях надрываются. То «Мармеладный виконт», на чьих землях только и знают, что варенья варить. А то и такие перлы, как «граф Дождик-как-из-ведра», если в тех краях ливни зачастили. Или «барон Грязная-лужа», коли трясинка подходящая случилась…
В те дни главной заботой Фостена Первого стала, представьте себе, не борьба с разрухой и нищетой, а обмундирование для его новоявленной гвардии. Не абы какое, а в точности такое же, какое носили бравые шотландские гвардейцы!
Благо, у французов и русских специально для этого дела даже меховые шапки закупались. Вообразите: тропическая жара под сорок градусов, удушливая влажность, а лихие вояки, обливаясь потом, щеголяют в начищенных до блеска ботфортах и увесистых киверах!
Впрочем, боевые качества императорского воинства быстро показали себя во всей красе. Стоило только дерзкому правителю попытаться прибрать к рукам земли соседней Доминиканы, как его пёстрая армада была по-свойски бита и загнана обратно.
Раз за разом, от похода к походу незадачливые вояки императора Фостена терпели одно сокрушительное поражение за другим. Но находчивый владыка и тут умудрился извлечь выгоду: одно из позорнейших военных поражений он задним числом объявил «величайшей победой», понатыкав по стране памятники в честь мифических триумфов!
Зато уж чего было не отнять у нашего самодержца — так это любви к пышным церемониям и увеселениям. В 1852 году он выписал из Европы уже настоящие короны с жемчугами и самоцветами, облачился в горностаевую мантию и короновался по высшему разряду.
Царские палаты захлебывались от нескончаемых балов и приемов, весь город пестрел плакатами, на коих император возлежал на коленях у самой Пречистой Девы, словно её божественное дитя.
Да только меж радений о небесном Фостен начисто позабыл о земном. Опустевшая казна зияла как выеденный кокос, люди прозябали в неслыханной нищете, неугодных попросту истребляли без суда и следствия.
А мрачный культ вуду, с его жуткими плясками, заговорами и куклами, и вовсе стал официальной религией! Поговаривали, будто и сам владыка-изверг, дабы умножить свою силу, втайне попивает кровушку…
Целое десятилетие черный деспот, что скорпион в банке, терзал свою бедную страну. Но всякому терпению приходит конец. И в 1859 году не стерпели гаитяне: отважный генерал Фабр Жеффрар, чудом избежавший императорской отравы, первым поднял восстание.
Войска узурпатора были наголову разбиты, и «солнцеликому» владыке с позором пришлось бежать на английском корабле куда глаза глядят.
Шли годы, минуло время… И поверженный тиран возжелал вернуться на родину. Новая власть милостиво дозволила ему дожить остаток дней, забыв прошлое. Так и отошел в мир иной бывший император Фостен в 1867 году, без малого восьмидесяти четырех лет от роду.
Согласитесь, не самый плохой исход для низвергнутого диктатора, залившего кровью свою страну. Истинно, милосердие победителей не знает границ!
