— Герш, детям нечего есть, — говорила мать, — только сегодня не пей!
Хмурый и грозный, он встал и медленно пошел к двери. Последние 50 центов были зажаты в его кулаке, и Броня тяжело вздохнула. Конечно, он не купит еды. Он снова отправится в кабачок. И тогда в доме эмигрантов Даниловичей не дождутся ни хлеба, ни молока.
— Только бы у тебя всё получилось. – сказала Броня, глядя на младшего ребёнка, который только что уснул. – Не бойся, мой мальчик, я с тобой!
Летом 1896 года Гершель Данилович навсегда покинул родные Чаусы в Могилевской губернии. Когда-то давно родители хотели, чтобы он выучился на портного – это была хорошая работа, всегда приносящая доход. Но Гершель способностями не блистал, и оттого пошел не в портные, а в извозчики.
Многие молодые парни из этих мест буквально бредили Америкой. Далекий край манил всех, кто мечтал быстро разбогатеть. Говорили, что там, за океаном, существует столько возможностей, сколько и представить себе нельзя.
Собирали котомки и двигались в пусть. Судя по тому, что через год-другой за ними выезжали родственники, у многих все получалось. Вот и Гершель решил попытать счастья.
— А я? – грустно спросила Броня.
Незадолго до отъезда Гершеля родители нашли ему невесту. Бросить девушку просто так было невозможно – позор на всю семью. Поэтому, отправляясь в путь, искатель приключений дал клятву: он обязательно или вернется, или заберет Броню с собой.
Прошло четырнадцать месяцев, и девушка получила деньги на билет до Америки. Визы в ту пору не требовались.
Дорога была долгой и трудной, но Броня не испугалась. Когда она оказалась в Нью-Йорке, приплыв на большом корабле, Гершель встречал ее в порту. Ни языка, ни обычаев новой страны Броня не знала. Поэтому поселиться решили поближе к «своим» — в пригороде, который называли Амстердам.
На Игл-стрит стояли бедные домишки, населенные такими же евреями, прибывшими из разных местечек. Броня и Гершель поженились, о чем сразу же уведомили родню – это было главное условие для отъезда девушки. Каждое утро «миссис Данилович» отправлялась в местную пекарню, чтобы печь халы, а Герш пытался торговать с лотка разной мелочью.
Семья начала разрастаться довольно быстро: сначала появились на свет три девочки, Пеша, Кала и Тамара. А в 1916-м родился сын, Иссур.
«Ты появился в большой золотой шкатулке, — говорила мать, — спущенной с неба на серебряных нитях… У тебя будут три имени и замечательная жена… Будь скромным и внимательным к другим, тогда твоя жизнь сложится удачно!»
От этих слов Иссур зачарованно закрывал глаза. Он представлял себе эту шкатулку… Эту невероятную красоту… Вокруг него красоты, увы, было мало. Мать надрывалась на работе и дома (после него были еще девочки-близнецы и самая младшая, Рахиль).
А вот отец становился все менее и менее заинтересованным в семье и детях. Работал он только до обеда, развозя на тележке всякую всячину. Скупал за гроши старую одежду, ненужную обувь, кое-какую утварь и потом продавал с небольшой прибылью.
Но этого было ничтожно мало для такого количества ртов! Мать договорилась с мясником, который иногда отдавал им кости, чтобы можно было сварить бульон. Если доставали яиц, то делали омлет на воде.
Иссур вспоминал, что он все время испытывал чувство голода, и оттого начал подворовывать. Однажды торговец увидел это и сильно ударил его, поэтому Иссур вернулся домой, пошатываясь.
— Не бойся, мальчик, я с тобой. – моментально отреагировала мать, бинтуя руку и зашивая порванную рубашку. Она не ругала его за то, что произошло.
Каждый день начинался одинаково. Броня стояла возле стола, за которым мрачно сидел Герш, и повторяла:
— Детям нечего есть, Герш. Пожалуйста!
Она просила, чтобы муж не пропадал в кабачке, но он уходил «на работу», а с обеда его уже ждали в салуне. Домой он возвращался злым и частенько устраивал скандалы. Иссур сжимал кулаки: он обожал свою мать. Но давать сдачу приходилось, чаще всего, на улицах.
«Каждый день после обычной школы я шел в еврейскую, — напишет он много лет спустя. – Это было нелегким испытанием. Мальчишки пытались срывать мою ермолку, били меня палками, дразнили… На каждой улице была своя банда».
До двенадцати лет у него не было своих собственных брюк – носил лишь то, что выбрасывали другие. Но он был смышленым, хорошо заучивал тексты и выступал в школьном театре. Мать гордилась им: «Ты можешь стать актером, Иссур!».
— Да это все равно, что стать королем. – хмыкал Гершель. Он не верил в сына.
В 1934-м году Иссур окончил школу и сразу решил, что пойдет работать. Он уже понял, что с его еврейским происхождением и отцом-старьевщиком мало чего добьется. Поэтому начал представляться иначе: Дон Демски.
И сочинял, что его предки – выходцы из Италии. С такой легендой дела пошли лучше. Когда лето подходило к концу, надо было решаться на поступление в университет. Но откуда взять деньги? Мать откладывала понемножку, Иссур тоже сделал свой вклад – он всегда бежал работать после школы.
Но… из трехсот накопленных долларов осталась только половина. Броня, закрывая лицо, рассказала, что деньги забрал отец. Кипя от гнева, Иссур хотел броситься на него, но мать не позволила.
— Не бойся, я с тобой. – снова проговорила она. – Ты должен добиться чего-то, а не сидеть за решеткой.
Ему повезло – в университете Святого Лаврентия юношу приняли из-за его хороших отметок. Плату разрешили вносить постепенно, по мере появления денег. А потом… у него появилась новая мечта: поступить в Академию драматического искусства. Его приняли, и уже скоро Иссур играл в пьесе Чехова…
Мама всегда верила в него и всегда повторяла: она с ним. И он всё преодолел, он встал на ноги. Ночевал в парке, когда ему было негде, мерз, пока одна из сокурсниц не отдала ему старое пальто дядюшки. Подрабатывал в магазине готовой одежды, в парикмахерской, в кафе…
В Академии ему придумали новое – теперь уже третье имя – Кирк Дуглас. Именно под этим именем он стал мировой знаменитостью. Свою кинокомпанию он называл «Брайна Продакшнз» — в честь матери. В американских документах она значилась как Брайна…
Все дети Даниловичей выучились. Правда, Броня так и не сумела как следует заговорить по-английски. Впрочем, вскоре ей это было и не нужно. Знаменитый сын (да, она успела увидеть это!) купил для нее жилье и нанял прислугу. Больше никогда ей не приходилось варить бульон из одних костей…
В 1974 году, когда ей уже перевалило за 90, Броня умерла. Любимый сын был рядом с нею и держал ее за руку. И даже тогда она повторяла:
— Не бойся, мой мальчик. Я с тобой.
