Герман всегда прекрасно выглядит: роскошный деловой костюм, очки в моднейшей оправе, внушительное, но не вычурное кольцо. И сигариллы свои любимые он носит в специальном портсигаре, и зажигалка у него от Тиффани, купленная в том самом магазине Нью-Йорка… Он любит красиво жить. Роскошь определяет его имидж, быт и бытие. А сознание?
— Ты же знаешь, я вырос практически в нищете. Ненавидел донашивать за старшим братом штопаные свитера и вылинявшие штаны с пузырями на коленях.
Терпеть не мог «праздничную» пшенную кашу с тыквой, которую мама называла «десерт на сладкое». Моя бедная мама, выросшая на хуторе, до конца жизни так ни разу и не попробовала настоящего десерта. Потому что когда изменилась моя жизнь, мамы уже не было.
Первый капитал был заработан не совсем обычным путем. Как там правильно называются продажные мужчины? Жигoлo? Aльфoнcы? А впрочем, это ко мне имеет лишь косвенное отношение…
Дело в том, что Герка — гeй. Когда лет в 16-17 он понял, что ему нравятся одноклассники, а не одноклассницы, он был романтическим юношей. С ним происходило все то же самое, что и с другими подростками, только с большим (ударение на «о») трагизмом. Плохо одетый, тихий, очкастый, тощий мальчик со странными манерами не был нужен никому.
Тем более со своей любовью к другим мальчикам. Так Гера тихо страдал, пока судьба не свела его с Жанной — знаменитой на всю Ригу «интершей». Она взяла его с собой «на гастроли» в Москву, где и познакомила с первым Геркиным мужчиной — немолодым, не очень красивым, но весьма обеспеченным немцем. Так началось восхождение его звезды.
Через энное количество лет и любoвникoв Геру было не узнать. Сейчас он работает в крупной иностранной финансовой компании. Секретарь Германа — миловидный молодой человек по имени Карл, а у того в свою очередь — несколько таких же молодых энергичных помощников.
Карл — Геркина вторая половинка. Их семья сложилась лет пять назад. Живут они в шикарной квартире, по выходным выезжают на свежеотстроенную дачу, на праздники — в Европу…
— Я обожаю роскошь. Она необходима мне как воздух. Красивая одежда, платина и бриллианты, эксклюзивная косметика — моя слабость. Когда я впервые сам покупал кольцо с бриллиантом, у меня так дрожали от волнения руки, что продавщица даже как-то нехорошо покосилась. Зато потом, когда вошел во вкус, все изменилось.
Я люблю ходить по магазинам, особенно за границей — совсем другой уровень внимания. Обожаю бутики: зайдешь часа на два-три, все перемеришь, а вокруг тебя так и порхают…
Когда у тебя появляется много денег, ты словно попадаешь в другой мир. Открываются те двери, которые раньше были не то что закрыты для тебя, но ты даже не знал об их существовании. Например, поехать отдыхать в Болгарию или Турцию может каждый, а вот на маленький островок с райским климатом, где тебе выдают прислугу — дюжину загорелых гибких мальчиков-красавцев, беспрекословно выполняющих любое твое желание — совсем другой отдых, правда?
Что думает по этому поводу Карл?
Я не утруждаю себя размышлениями на этот счет. Когда мы путешествуем вместе, то все зависит от нашего настроения. Если оно романтическое, то мы уединяемся, можем сутками не выходить из номера. Или уйти, например, в горы вдвоем. Если у нас настроение авантюрное, то можем устроить opгию.
Наш брак можно назвать открытым. Мы любим друг друга — это главное. Но для развлечения я могу завести какого-нибудь временного. Карл тоже может, правда, есть одно условие: чтобы его мальчик нравился мне тоже — а вдруг и я захочу с ним развлечься?
Пока это условие никогда не нарушалось. В нашем мире все сложнее, чем у гетеросексуалов. Ты что думаешь, я зря вкладываю деньги куда только могу? Я же не идиот, думающий, что Карл или любой другой мальчик будут меня любить в мои 45, 50, 55 лет…
У вас все по-другому. Мужчина и женщина могут жить всю жизнь рядом и стареть, умиляясь друг другом. Тем более что их будут связывать дети и внуки.
А хоть одну пожилую гей-пару ты видела? То-то. Чем старше я становлюсь, тем больше у меня должно быть денег. Надеюсь, понятно, зачем?
Когда я был в возрасте Карла, я тоже был в таком же положении, как и он. Меня покупали — я это знал. Но и любили — я это чувствовал. Любимая игрушка с красивым телом, которую приятно одевать, украшать, холить иилелеять… Но моим «покупателем» был совсем не мачо и не Рики Мартин, а пожилой и лысый дяденька с тугим кошельком. Теперь таким дядюшкой должен становиться я. Это — фатум.
Дети? Нет, мне не нужны дети. Во-первых, это означало бы связываться с какой-нибудь женщиной — «донором». А она, отдав мне ребенка (я же не буду с ней жить), потом много лет может меня шантажировать. Во-вторых, я не хочу, чтобы кто-то ждал моей смерти в надежде на хорошее наследство.
В-третьих, я до конца хочу жить так, как я хочу. А живя с ребенком, надо считаться с его запросами, желаниями, требованиями, ой, даже представлять не хочу.
Папашу своего я никогда не видел, он меня — тоже. А брат мой, алкоголик, получил от меня квартиру и ежемесячную «пенсию». Общаться с ним мне неинтересно. Остальных родственников я не считаю имеющими отношение ко мне и тем более к моим доходам.
Друзья… Я предпочитаю говорить с ними о том, что мы предпримем на Рождество, о премьере в Опере, о новом клубе, открывшемся в Берлине. Пригласить в гости человек 40 на уик-энд, выставить шикарный стол, коллекционный коньяк, кoкaин. Но одалживать деньги… Нет.
Несколько лет назад один из моих «помощников секретарей», «приживалок» по совместительству, одолжил у меня несколько тысяч — что-то около 25 — на покупку квартиры. Все, конечно, было под честное слово. А через год, когда пришло время расплачиваться, он посмотрел на меня честными глазами и сказал: «Гера, зайка, какие деньги? Я и квартиру ту давно продал и кредит давно выплатил. Я же деньги в банке брал, ты забыл, что ли?» Мне стало так противно, что я не стал даже связываться с бандитами. Я же когда-то был влюблен в него, нам было хорошо… Не хочу даже вспоминать об этом.
И вообще, друзей-то у меня практически нет. Знакомых — да, сотни. Рига, Москва, Лондон, Амстердам, Нью-Йорк… Настоящая подруга была и осталась одна-еднственная — Жанночка. Вот для кого мне никогда и ничего не будет жалко. Когда столько дерьма в прошлом было съедено, когда знаешь друг друга вдоль и поперек и доверяешь друг другу то, что и себе-то не всегда сможешь сказать, то предательство невозможно. Мы даже больше, чем подруги. Мы — родные души, взаимопроросшие. И ей, кстати, мои деньги не нужны. Ей нужен и интересен я сам. Она — единственный такой человек в моей жизни.
Очень боюсь снова стать бедным. Я все делаю, чтобы этого не случилось. Я никогда больше не смогу жить в клетке под названием «малогабаритная квартира»; ездить в трамвае, где вонючие мужики и толстые бабы дышaт чесноком тебе в лицо; думать о том, останутся ли деньги до зарплаты. Я никогда этого не допущу. Потому что выход есть всегда. Например, в окно.
