Мария Федоровна, бывшая вдовствующая императрица, с нетерпением ждала появления гостя. Несколько ночей она не спала: шанс, конечно, был очень мал, но все же… Наконец, долгожданный визетер прибыл: «У меня печальные новости, — сказал он. — Эта девушка — не ваша внучка.»
Эта история началась 17 февраля 1920 года в Берлине, когда неизвестная девушка прыгнула с Бендлерского моста прямо в холодную воду. Полицейские выловили потерпевшую из мутного неглубокого канала, но та, казалось, была не в себе: не могла внятно ответить ни на один вопрос, путалась и выглядела безумной.
Девушку отвезли в больницу, а когда от нее и там ничего и не смогли добиться, перевели в Далльдорфскую психиатрическую лечебницу.
Несчастная выглядела болезненно исхудавшей, а тело ее испещряли самые разнообразные шрамы — от пулевых ранений до следов от удара тяжёлым предметом на затылке. «Мадемуазель Неизвестная», как ее нарекли журналисты, казалась смертельно напуганной и очень печальной, мало разговаривала, а дни свои проводила, в основном, лежа на кровати, укутавшись в одеяло и изредка листая газеты.
Персонал больницы предположил, что девушка, судя по акценту, прибыла из славянской страны, но подробностей выяснить так и не получилось.
Все неожиданно изменилось, когда в руки к фроляйн Неизвестной попал иллюстрированный журнал с фотографиями погибшей семьи Николая II. В статье, среди прочего, высказывалось предположение, что кто-то из детей последнего императора мог спастись — возможно, его дочь, 16-летняя Анастасия.
Прочитав об этом, таинственная особа заволновалась…и вдруг начала рассказывать персоналу и другим больным о трагических обстоятельствах гибели членов семьи.
Соседка фроляйн Неизвестной, страдающая манией преследования, очень заинтересовалась ее рассказами, а потом, выйдя из лечебницы, начала свое собственное расследование, которое вскоре заставило весь Берлин заговорить о «таинственной девушке», похожей на пропавшую княжну.
В больницу потянулись визитёры — иммигранты, бывшие военные белой армии, просто любопытствующие…
Все пытались добиться от таинственной особы признания, но она потерянно молчала, хотя неизменно бурно реагировала на фотографии императора, его супруги и детей, называя всех по «домашним» прозвищам. Кроме того, девушка понимала русский язык, пусть сама и не говорила на нем.
Через некоторое время фроляйн взяли к себе барон и баронесса фон Кляйст, которые наседали на нее с расспросами, пока она, наконец, не призналась, что действительно является чудом выжившей княжной Анастасией. Себя она, впрочем, попросила называть просто фроляйн Анной.
Она утверждала, что избежать страшной смерти ей помог русский солдат Александр Чайковский, от которого она даже родила ребенка. По ее словам, спаситель ее вскоре погиб, а малыша взяла на воспитание его семья.
Когда же Анна попыталась связаться со своими оставшимися в живых родственниками, те с позором прогнали ее из дома, отказавшись узнавать, поэтому бедная девушка решила расстаться с жизнью, бросившись с моста.
В эту удивительную историю поверили очень многие, несмотря на некоторые очевидные несовпадения. Однако и доказательств у Анны тоже было немало: например, ее стопа была деформирована так же, как у Анастасии, образец ее почерка совпадал с образцом почерка княжны, а раны на теле вполне могли быть получены во время побега.
Все неточности и оговорки девушки легко можно было объяснить ее шоковым состоянием, депрессией, болезнью — Анна страдала от костного туберкулёза — и последствиями пережитых ужасов.
Впрочем, доверенные лица выживших членов императорской семьи, тайком или официально посещавшие Анну, признавать в ней свою родственницу отказывались. Бывший камердинер императрицы Александры Фёдоровны Алексей Волков, по просьбе Марии Фёдоровны приезжавший к Анне, вернулся с неутешительными известиями: девушка его даже не узнала.
А в 1928 году представителями Романовых было сделано официальное заявление, что самозванка Анна Андерсон не имеет отношения к царской семье. Впрочем, разубедить общественность так просто не получилось. К тому времени скопилось уже немало свидетелей, которые утверждали, что в разговоре с ними Анна правильно отвечала на вопросы, ответы на которые посторонний человек знать не мог.
Начались судебные разбирательства: если бы Анна смогла доказать, что действительно является княжной Анастасией, то она имела бы право претендовать на немалое наследство. Суды длились десятилетиями — постоянно появлялись новые подробности, то доказывающие, то опровергающие слова Анны. Сама же Андерсон все больше путалась в показаниях, порой противореча самой себе.
Ее психическое здоровье становилось все более шатким, она не имела определенного места жительства, годами переезжая от одних добрых людей к другим. Во время войны ее поселили в небольшой деревушке в Шварцвальде, в бывшем казарменном доме.
Там она прожила двадцать лет в не слишком комфортных условиях, заведя около шестидесяти кошек и ирландского волкодава. Время от времени Анна ложилась в лечебницы…
Только в 1970 году гражданский суд Германии вынес окончательный вердикт по делу Анны Андерсон, заявив, что женщина не является великой княжной. Сама таинственная особа уже мало что осознавала: ей было за семьдесят. За два года до этого она вышла замуж за школьного учителя истории Джона Икота Манахана, который верил Анне и заботился о ней до последнего.
В 1984 году Анна Андресон скончалась.
Только через десять лет после ее смерти личность самозванки была, наконец, доподлинно установлена с помощью ДНК-тестов. Оказалось, что женщина, выдающая себя за княжну Анастасию, была обыкновенной фабричной работницей по имени Франциска Шанцковская, которая родилась в 1896 году в небольшой польской деревушке.
Скорее всего, на производстве Франциска получила травму головы, от которой потеряла память и перестала осознавать себя…А может быть все было не так просто?
