— А ребёночек-то ничуть на него не похож! — посмеивались вслед огромному бородачу. — Настоящий дикарь! Только представьте, какие нравы там процветают! Говорят, они свободно меняются жёнами…Стоит ли удивляться, что дети потом растут непонятно в кого?!
Петер Фройхен читал и перечитывал письмо. Его невеста Микелла Эриксен писала, что передумала и совершенно не собирается приезжать из благополучной Дании в торговую факторию, затерянную среди снегов и скал Северной Гренландии, где живут одни только эскимосы и пропитание приходится добывать охотой. А ведь Фройхен уже готов был на ней жениться!
Сложно коротать целый год, когда и словом-то не с кем перекинуться. Из европейцев только пара миссионеров, которых Фройхен не слишком-то жаловал.
Да еще он сам и Кнуд Расмуссен, основатели их небольшого предприятия — единственного пункта на много километров вокруг, куда стекались аборигены, чтобы обменять добытые шкуры на необходимые вещи — спички, ножи, припасы…Да вот ещё на зиму 1912 года к ним прибился эскимос Миник, который прекрасно изъяснялся на английском языке.
Два десятка лет назад американский исследователь Роберт Пири увёз маленького Миника из Гренландии в США, где тот вырос и почти прижился, но, затосковав по родине, решил вернуться обратно. Он быстро обучился охотничьим навыкам и вскоре женился на женщине по имени Арнаннгуак, которая слыла не слишком хорошей хозяйкой, зарабатывая свой кусок хлеба обхаживанием молодых охотников в стойбище.
Став мужней женой, Арнаннгуак вела себя примерно. И, чтобы соблюсти приличия, пока Миник бывал в отъезде, привела в дом совсем юную сироту Мекупалук. Она-то и приглянулась брошенному невестой Петеру Фройхену.
Мекупалук, сменившая после свадьбы имя на «Наварана», оказалась полезной спутницей в диком краю. Она превосходно управляла ездовыми собаками, шила тёплую меховую одежду, знала как меняется погода, и легко мирилась со стужей, доставлявшей европейцам немало неудобств.
В апреле 1912 года, отправившись в исследовательскую экспедицию, Петер взял Наварану с собой, и нисколько об этом не пожалел. Жена не только заботилась о нём, но и учила языку, местным обычаям, традициям…
Покорённый севером, несмотря на тяжесть жизни в холодном краю, Петер Фройхен не спешил его покидать.
Однако в 1914 году, с прибытием экспедиции американца Дональда Макмиллана, которую вызвались сопровождать в их путешествии Миник и несколько других эскимосов, начались неурядицы. Жутчайшие морозы сдерживали исследователей, и им пришлось разделиться.
Макмиллан, Фицхью Грин и эскимос Пиугатток продолжили поход к необитаемым островам Арктического архипелага. В пути случилась драма: Грин избавился от Пиугаттока, обвинив его в том, что тот попытался сбежать. А затем, вернувшись, забрал себе его жену…
К тому же, вскоре обозначились и другие проблемы. Началась Первая мировая, и её отголоски докатывались даже до тех отдаленных мест, где стояла фактория Петера Фройхена. Ожидаемые корабли не пришли. Ни за американской экспедицией, ни с Кнудом Расмуссеном, который уехал в Данию повидать семью…Уныние и тоска воцарились в затерянном краю.
Время тянулось мучительно медленно.
В июне 1916 года случилось событие, свидетельствовавшее о страстях, кипевших в фактории. Наварана родила сына Мекусака, который по мнению экспедиционного врача, не имел никакого отношения к Петеру Фройхену.
Пусть открыто этот вопрос никогда не обсуждался, и Фройхен не отказался от жены…но многие подозревали, что малыш слишком напоминает Миника, чтобы этим можно было пренебречь.
Рождение ребенка на время отвлекло от насущных проблем. Но через год стало понятно, что существование фактории поставлено под удар. Заканчивались запасы угля, от припасов остались одни галеты…К тому же, Наварана вновь оказалась в положении.
Чтобы спасти жену, Фройхен повез ее в Тасиусак — поселение, где обитало около сорока человек и даже была акушерка! Наварану и малышку Пипалук, появившуюся на свет раньше срока, удалось спасти. Но эта история заставила Фройхена задуматься о том, какая судьба их ждет, останься они в фактории.
Он собрался обратно в Копенгаген.
11 декабря 1918 года пароход, на котором Петер Фройхен плыл вместе со своей семьёй, пристал к датскому берегу. Прибывших встречала толпа журналистов. Правда, Наварана интересовала публику куда больше, чем Фройхен.
«Эскимоска и язычница склонила исследователя к греховной жизни», — такими заголовками пестрели газеты. На диковинку, которую привёз Фройхен, выразил желание посмотреть даже датский король Кристиан X.
Наварана стала самой обсуждаемой женщиной в Дании. Петер водил её в театр и в цирк, но больше всего ей понравился балет! Прима-балерина — воздушная Элна Йорген-Йенсен — лично преподнесла эскимоске флакончик духов.
Однако светская жизнь оказалась не для пары, прибывшей с севера: в новогодние дни 1919 года Петер захворал гулявшей тогда «испанкой», от которой оправился лишь к маю. Испугавшись за жену и детей, он решил увезти их обратно в Арктику. Но это не помогло. В июне 1921 года Наварана тоже слегла, и спустя 2 месяца её не стало.
Оставив сына на попечение друзей, а дочь — у бабушки с дедушкой, Петер Фройхен отправился с экспедицией картографировать Баффинову Землю, собравшись затем обогнуть Северную Америку и выйти к Аляске. Место Навараны при нём заняла эскимоска Какуртинник. Однако когда Фройхен решил вернуться в Данию — жизнь на севере плохо сказывалась на его здоровье — она отказалась отправиться с ним.
В сентябре 1924 года Петер прибыл на родину, а в ноябре уже женился, сделав предложение подруге юности, не перестававшей ему писать все эти годы. Белокурая и хрупкая Магделене Ван Лауридсен ничуть не походила на его первую жену. А ещё она была из очень богатой семьи: её отец возглавлял Национальный банк Дании.
Новая родня проспонсировала создание журнала «Дома и на чужбине», где Фройхен взял на себя обязанности главного редактора…
Петр написал несколько книг, и был приглашён консультировать голливудскую компанию «Metro-Goldwyn-Mayer», снимавшую фильм об эскимосах. Съёмки шли на Аляске и запомнились многочисленными скандалами, связанными с именем Фройхена.
Одна из актрис обвинила его в приставаниях, а он сам жаловался, что аляскинские эскимоски испорчены западной моралью, и выступают против свободных отношений, к которым он привык в Гренландии — все аборигенки из массовки ему отказали.
Наконец, когда на вечеринке, устроенной уже в Голливуде по случаю окончания фильма, Петер был застигнут с недавно овдовевшей актрисой Джин Харлоу, сам Луис Майер поклялся, что по окончании контракта Фройхен не найдёт в Голливуде работы.
Но публике полюбился огромный бородатый силач, который появлялся на премьерных показах кинокартины в десятках городов и стран. Фройхен выпустил свою автобиографию, ездил с серией лекций по США и Европе, а летом 1937 года даже побывал в Советском Союзе.
Когда разразилась Вторая мировая и Дания была оккупирована, Петер устроил в своём доме перевалочный пункт для английских разведчиков и диверсантов, засылаемых в страну. Разъезжая с лекциями, он мог передавать документы и письма нужным людям.
Однако в 1943 году Фройхен оказался под подозрением: его арестовали, и, по слухам, только с помощью связей, имевшихся у «Metro-Goldwyn-Mayer» его удалось освободить и вывезти из Дании. В конце 1944 года Петер уже объявился в США.
Разведясь с женой, которая ушла к другому, Фройхен вскоре расписался с художницей-оформителем Дагмар Муллер, которая была на 21 год младше пятидесятивосьмилетнего датчанина. Дагмар рассказывала, что он совершенно покорил её, принеся на рождественский ужин двух гусей, которых приготовил сам.
Петер прожил вместе с Дагмар 13 лет. Он зарабатывал на жизнь написанием книг, которые она иллюстрировала, а также лекциями и консультациями.
В 1957 году ему предложили поучаствовать в съёмках телепроекта на Аляске. Но перелёт и смена климата плохо сказались на здоровье пожилого уже Петера Фройхена. Не выдержало сердце. 2 сентября датчанина, прожившего такую бурную и насыщенную жизнь, не стало.
