Париж, 1900 год. Город контрастов, где роскошь и нищета соседствовали на расстоянии вытянутой руки. С одной стороны — элитные рестораны, фешенебельные отели и особняки аристократии. С другой — убогие лачуги, грязные забегаловки и притоны.
Французская столица встречала новое столетие, которое потом назовут Прекрасной эпохой. Это было время элегантности и безудержного веселья, канканов и абсента.
В ту пору в Париже гремело имя Каролины Отеро — танцовщицы, актрисы и дорогой куртизанки.
Будущая звезда появилась на свет 4 ноября 1868 года в маленькой деревне Вальга в испанской Галисии. Ее мать, Кармен Отеро, жила в беспросветной нужде, пытаясь прокормить пятерых детей от разных мужчин. Чтобы не умереть с голоду, несчастная женщина не гнушалась торговать своим телом.
Детство девочки прошло в страшной нищете. Вместе с братьями и сестрами она целыми днями побиралась на улицах, а дома их ждали лишь ссоры родителей да материнские побои. В школу Каролину не отдали, так как не на что было купить одежду и книжки. Так что читать и писать она выучилась сама, урывками, когда удавалось стащить с прилавка газету или книжонку.
Когда малышке Каролине было всего шесть лет, мать впервые взяла ее с собой на промысел. Пока Кармен обслуживала клиентов, девочка сидела на улице, сжавшись в комочек и обхватив коленки руками. Она со страхом вслушивалась в раздававшиеся из-за двери стоны и крики, гадая, что за страшные вещи творят там с ее мамой незнакомые мужчины.
Той ночью Каролина дала себе слово, что никогда, ни за что на свете не станет такой, как Кармен. Не будет унижаться и торговать собой. Любой ценой вырвется из этой жизни.
Но судьба, казалось, только и делала, что испытывала силу духа маленькой Каролины. В одиннадцать лет, возвращаясь с очередного попрошайничества, девочка подверглась нападению. Один из местных парней, давно точивший на нее зуб, затащил Каролину в лес. Избитая, едва живая девочка несколько дней провалялась в горячке. Ее спасли деревенские знахарки, отпоившие Каролину целебными травами.
После этого несчастья она стала дичиться людей, подолгу пропадала одна в лесу или сидела на берегу реки, обхватив себя руками за плечи, и подолгу глядела в темную воду, словно надеясь, что река смоет, унесет прочь всю боль и страдания. В такие минуты в голове Каролины рождались отчаянные мысли о побеге. Куда угодно, лишь бы подальше от этих страхов. Куда угодно, лишь бы обрести свободу.
И в четырнадцать лет она решилась. Ночью, когда мать в очередной раз не вернулась домой, Каролина собрала нехитрые пожитки в узелок, перекинула его через плечо и шагнула за порог. В последний раз окинула взглядом убогую лачугу и сжала зубы, чтобы не расплакаться. А потом зашагала прочь, навстречу неизвестности.
Путь Каролины лежал на юг, в Португалию. Она пристала к труппе бродячих танцоров, вместе с которыми колесила по дорогам, зарабатывая на кусок хлеба плясками в дешевых кабаках. Жизнь в таборе оказалась немногим лучше, чем дома. Та же вечная грязь, побои, грубость подвыпивших зрителей. Каролина стискивала зубы и терпела. По ночам, лежа без сна на жестких нарах, она мечтала о другой жизни.
«Париж… Париж… Когда-нибудь я буду там королевой!»
Ей едва исполнилось шестнадцать, когда в одном из портовых притонов Лиссабона на нее обратил внимание богатый торговец. Потрясенный красотой и грацией юной танцовщицы, он предложил Каролине стать его содержанкой. Девушка недолго колебалась. В конце концов, это был ее шанс, возможность вырваться из нищеты. И она ей воспользовалась.
Следующие несколько лет Каролина Отеро, взявшая сценический псевдоним «Прекрасная Отеро» покоряла подмостки второсортных кабаре и мюзик-холлов Барселоны и Марселя.
Слава о красавице-андалузке, сводящей мужчин с ума одним поворотом точеных бедер, быстро разнеслась по всему Средиземноморью. Каролину наперебой зазывали к себе лучшие заведения побережья. И скоро у ее ног был весь богатый испано-французский юг.
Но прекрасная Отеро не собиралась всю жизнь довольствоваться местечковой славой. Ее неудержимо манил Париж — блистательная столица, город, где решаются судьбы. И в один прекрасный день 1889 года двадцатилетняя Каролина Отеро, имея за душой лишь чемодан с костюмами для выступлений да бешеные амбиции, села на поезд до Парижа.
Столица встретила ее неприветливо. Первое время Каролине приходилось ютиться в убогих меблирашках на окраинах, выступать в грязных притонах Монмартра за гроши. Над ней потешались завсегдатаи кафешантанов, называя «испанской вертихвосткой».
Но вызывающая красота и магнетизм Отеро не могли остаться незамеченными. Сперва ей стали подпевать из зала. Потом зазывать выпить шампанского после выступлений. А вскоре в гримерке Каролины начали появляться влиятельные поклонники, осыпающие новоявленную звезду букетами роз и бриллиантовыми колье.
К середине 1890-х имя Прекрасной Отеро гремело на всю Европу. Ее боготворили завсегдатаи «Фоли-Бержер» и «Мулен Руж». В ее гримерной толпились коронованные особы, жаждущие провести ночь с испанской красавицей.
Среди многочисленных полюбовников Отеро числились сербский король Милан Обренович, русские великие князья Николай Николаевич и Алексей Михайлович, германский кайзер Вильгельм II. Принц Уэльский Эдуард, будущий король Великобритании, был так покорен чарами Отеро, что подарил ей старинный замок во Франции.
Куртизанка вела поистине королевский образ жизни. Швырялась драгоценностями, устраивала грандиозные приемы, держала штат многочисленной прислуги. В ее гардеробных хранились уникальные наряды от лучших модельеров, отделанные золотом и жемчугом.
Говорили, что однажды, спеша на встречу к очередному царственному полюбовнику, Отеро приказала посыпать парижские улицы песком, чтобы не запачкать туфельки грязью.
Страсть к роскоши и транжирству не знала границ. В какой-то момент расходы Отеро стали превышать доходы, как бы щедро ни одаривали куртизанку высокопоставленные поклонники. И тогда в жизнь Прекрасной Отеро вошла новая мания, ставшая для нее сначала спасением, а потом и погибелью. Карточные игры.
Отеро бешено увлеклась рулеткой и покером. Она часами просиживала за ломберными столами в своем особняке, спуская в корзину для ставок целые состояния. Проигрывала в пух и прах бриллианты и меха, продавала за бесценок недвижимость и драгоценности.
Все ее мысли занимал лишь азарт, лихорадочное предвкушение очередной партии, дурманящий запах разогретого сукна и щекочущий ноздри аромат колоды карт.
К тому времени красота Каролины уже начала увядать. Годы безудержной жизни и излишеств не прошли даром — кожа потеряла упругость, под глазами залегли темные круги, движения утратили былую летящую грацию. Поклонников у знаменитой куртизанки становилось все меньше.
Отеро по-прежнему блистала в свете, но теперь ее фамилию чаще упоминали в скандальной хронике, а не в светской. То полюбовник-аристократ сбежал, прихватив фамильные драгоценности, то очередной проигрыш в казино обернулся закладной на последний парижский особняк.
А потом грянула Первая мировая. Развлечения и куртизанки оказались никому не нужны. Отеро продала виллу в Ницце и переехала в гостиницу. Поначалу номер ее был роскошен, под стать былой славе. Но деньги стремительно таяли. Каролина перебралась в отель попроще. Потом в меблирашку. Под конец, в убогую каморку в переулках Монмартра.
Ее последним пристанищем стал крохотный пансион «Novelty» на Английской набережной в Ницце, куда Отеро переехала в 1940-х. Она просила владельцев пансиона называть ее исключительно мадам Каролиной Иглесиас. Опасалась, что кто-нибудь узнает в нищей старухе, едва сводящей концы с концами, легендарную покорительницу королей.
Каролина почти не выходила из своей комнаты, разве что иногда выбиралась в курзал Монте-Карло, где ей из уважения к былым заслугам позволяли по мелочи играть в рулетку. Она всегда делала ставки на 26 — номер, принесший ей когда-то самый крупный в жизни выигрыш.
По вечерам, оставшись одна, Каролина доставала из сундука пожелтевшие любовные письма и фотографии. Перебирала их узловатыми пальцами, шепча имена тех, кто когда-то лежал у ее ног.
На снимках она была неотразима — пленительная, желанная, окруженная бриллиантами и безумно влюбленными мужчинами. Но эта женщина с фотокарточек словно бы не имела ничего общего с тихой сгорбленной старушкой, доживающей свой век в богом забытом пансионе.
И лишь одна черта по-прежнему оставалась неизменной в облике бывшей куртизанки — ее необыкновенные изумрудные глаза. Даже много лет спустя, погаснув и потускнев, они все еще хранили отблески былого очарования и страсти.
Той всепоглощающей жажды жизни, которая когда-то заставляла Прекрасную Отеро совершать безумства, идти на риск, купаться в роскоши и любить так, словно каждый день был последним.
10 апреля 1965 года в шесть часов пополудни великой Беллы Отеро не стало. Ей было 96 лет. Это известие промелькнуло в вечерних газетах небольшой заметкой в несколько строк. Полвека назад весь мир жадно ловил каждое слово о похождениях Прекрасной Отеро, а теперь о ее смерти сообщили как о рядовом происшествии. Sic transit gloria mundi, как сказали бы древние. Так проходит мирская слава.
Хоронили Каролину Отеро на муниципальные средства — своих денег у нее не осталось. На скромной панихиде присутствовало от силы человек двадцать — журналисты, уцелевшие подруги-куртизанки из прошлой жизни да несколько обитателей пансиона.
Когда гроб с телом опускали в могилу, с неба сорвалась горсть крупных капель. Словно сама природа оплакивала женщину, которая когда-то заставляла миллионы мужских сердец трепетать от страсти. Женщину, бросившую вызов своей судьбе. Поднявшуюся из грязи в князи и павшую с самой вершины в безвестность.
