Ясным зимним утром Маргарет Хеннесси вышла из дома. Она просто собиралась на рынок и совершенно не догадывалась о том, что через несколько часов ее жизнь превратится в ад. К ней, обычной домохозяйке, отнесутся словно к закоренелой преступнице, и, что самое ужасное, на стороне ее обидчиков будет стоять закон.
25 февраля 1919 года две женщины отправились за покупками. Одной из них была миссис Хеннесси, приехавшая навестить родственников в калифорнийский город Сакраменто из Ричмонда, другой — ее сестра, миссис Брадич, местная жительница. Дамы шли по улице, обсуждая домашние дела и пополнение запасов, и не заметили, как над ними нависла настоящая опасность.
Дорогу им преградил офицер Райан и члены «отряда нравов», созданного для защиты город от порока. Полицейский сообщил двум одиноким женщинам, что они арестованы как «подозрительные особы». Испуганные сестры пытались объясниться, уверяя, что не совершали ничего дурного. Обе они, вполне благопристойные дамы, замужние, имеющие детей.
Обе из той категории, которую называют «столпом американского общества» — из крепкого среднего класса. Обе готовы подтвердить свою личность, предоставив документы и даже, если потребуется, призвать свидетелей…Но офицер Райан не внял обращенным к нему мольбам.
И миссис Хеннесси, и миссис Брадич были доставлены в городской изолятор, где их подвергли унизительной процедуре: врачебному осмотру, целью которого было обнаружение болезней, передающихся в результате интимных контактов.
Лишь после 11 часов содержания под стражей, допросов и досмотров женщины были освобождены. Они оказались не единственными жертвами произвола: в тот день было схвачено еще два десятка «подозрительных особ», торопившихся по своим делам. Всем им предстояла подобная проверка, а некоторых задержали и на ночь.
Миссис Хеннесси и ее сестра оказались на свободе лишь в 8 часов вечера: ни у одной, ни у другой не было выявлено болезней, демонстрирующих их «нравственное разложение». И, тем не менее, дам обязали явиться с утра в суд для дальнейшего разбирательства.
Кто-то из несчастных, попавших в руки «полиции нравов», предпочел бы забыть о случившемся: слишком постыдна была история. Кто-то осмелился бы рассказать лишь встревоженным близким. Однако миссис Хеннесси была не такова. Она обратилась к представителям прессы! «В больнице меня заставили пройти обследование, как если бы я была одной из самых падших женщин мира.
Я никогда в жизни не подвергалась такому унижению!» — возмущалась она, давая интервью репортерам местной газеты, — «Моя репутация для меня многое значит, и я собираюсь ее защищать». Когда отважная дама в сопровождении внушительной свиты из любопытствующих прибыла в суд, ей сообщили, что все обвинения с нее сняты.
Между тем, миссис Хеннесси не испытывала радостных чувств: «Я не осмеливаюсь выходить на улицу из страха, что меня снова арестуют», — жаловалась она.
Согласно статье, опубликованной в «Пчеле Сакраменто», лишь одна из женщин, задержанных в тот день, оказалась носительницей «неприличного» заболевания. «Другими словами, — подводила итог «Пчела», — из двадцати двух подозреваемых, подвергшихся допросу, полиция имела право арестовать только одну женщину».
Остальные пали невинными жертвами программы по принудительному обследованию американок на наличие «дурных болезней», которая реализовывалась в течение полувека.
Программа была введена в конце 1910-х годов, в период Первой мировой войны, когда большое число больных солдат и моряков заставило федеральное правительство забить тревогу. Статистика предоставляла неутешительные данные: едва ли не каждый третий военный за свою жизнь сталкивался с проблемой заражения «постыдными болезнями».
Так внезапно интимный вопрос оказался делом государственной важности. Были приняты беспрецедентные меры: вокруг каждой военной части в срочном порядке организовывались «высокоморальные зоны», куда доступ женщинам был существенно ограничен.
Однако вскоре стало ясно: основная часть заболевших — среди призывников, что и выявлялось в ходе первых медицинских осмотров. Означало это лишь одно: план по борьбе за здоровье солдат следует распространить на всю территорию США.
Начиная с 1918 года, федеральные чиновники стали настаивать на том, чтобы каждый штат страны принял типовой закон, позволяющий принудительно обследовать любого человека, «обоснованно подозреваемого» в наличии болезни. Те, чей результат оказывался положительным, должны были содержаться под стражей до тех пор, пока не наступит излечение.
Штаты идею центра одобрили. Так, мэр Нью-Йорка выступил с речью, восхваляющей программу, а губернатор Калифорнии отметил, что берет под личный контроль ее реализацию на своей территории. Словом, неудивительно, что на местах начались существенные перегибы, причем основной удар пришелся не на мужчин.
Расплывчатая формулировка — «обоснованное подозрение» — позволяла задерживать любую женщину, вышедшую из дома, что на собственном примере ощутила бедная миссис Хеннесси. Подозрительно идет по улице? Подозрительно сидит в кафе одна? Подозрительно путешествует без спутников? Порой этого было достаточно для ареста и проведения последующих процедур.
Обращение с препровождаемыми на принудительный осмотр тоже оставляло желать лучшего. В том случае, если болезнь действительно выявлялась, носительница становилась почти бесправным существом.
Заключение в исправительное учреждение, длившееся порой долгие месяцы, сопровождалось лечением: в ход шли препараты на основе ртути и мышьяка. Отношение к тем, кто пытался проявить непокорность, было сурово: женщин могли избить, облить холодной водой, бросить в одиночную камеру. В ход шли любые методы вплоть до стерилизации.
Не все могли отстоять честь и достоинство, как миссис Хеннесси, женщина небедная, образованная и деятельная. Большой процент задержанных составляли те, кто не мог себя защитить и боялся столкновений с полицией: иммигрантки, девушки, приехавшие из сельской местности, работницы фабрик, темнокожие…Список был обширен.
Немногие считали нужным идти до конца, как девятнадцатилетняя Нина МакКолл, задержанная в 1918 году. Осмотренная доктором Карни, она была признана зараженной «дурной болезнью». Три месяца ее держали в заключении, применяя методы принудительного лечения…
Только выйдя на свободу и обратившись в суд, Нина смогла доказать: доктор Карни ошибался, она не была больна и не «представляла угрозы для общественного здоровья». Верховный суд штата Мичиган в этом случае стал на сторону мисс МакКолл, но общей практики дело Нины не изменило.
Вторая мировая война обозначила новый виток развития американской программы. И лишь в 1960-х — 1970-х годах на фоне подъема движений за гражданские права и права женщин задержания «подозрительных» особ, сопровождаемые унизительным осмотром, прекратились.
