— Таня, ну куда ты торопишься? Дети только-только обустроились.
— Олег, я всё решила. Хватит с меня этой благотворительности!
Анна замерла за дверью кухни, сжимая в руках поднос с чашками чая. Сердце гулко стучало в груди, а к горлу подступил ком. Всего месяц назад эта же женщина со слезами на глазах уверяла, что семья должна держаться вместе.
Вечер выдался промозглым, ветер за окном подвывал и бросал в стёкла мелкий дождь. Анна поставила чайник и принялась нарезать любимый пирог свекрови с яблоками, который испекла днём. Готовка всегда помогала ей успокоиться, привести мысли в порядок. Сейчас это было особенно нужно – последние недели напряжение в доме росло с каждым днём.
— Анечка, — Максим обнял её сзади, уткнувшись носом в макушку, — ты чего такая задумчивая?
— Всё хорошо, — она попыталась улыбнуться, но голос предательски дрогнул. — Просто устала немного.
Максим развернул её к себе и заглянул в глаза:
— Я же вижу, что-то случилось. Рассказывай.
Анна открыла рот, чтобы поделиться подслушанным разговором, но в этот момент на кухню вошла Татьяна Петровна. Её обычно приветливое лицо было непривычно жёстким.
— Максим, Анна, нам нужно поговорить, — она поджала губы. — Олег, иди сюда!
Свёкор появился в дверях, виновато глядя в пол. Его широкие плечи казались поникшими.
— Мы с отцом подумали… — Татьяна Петровна прокашлялась. — В общем, нам нужно немного личного пространства. Вы же понимаете, в нашем возрасте…
— Мама, — Максим нахмурился, — о чём ты? Мы же договаривались на три месяца.
— Планы меняются, сынок, — вздохнул Олег Иванович. — Мы думали, что справимся, но…
— Но что? — голос Максима звенел от напряжения. — Мы мешаем вам? Анька с утра до ночи на работе, я тоже целыми днями пропадаю в салоне. Мы даже завтракаем отдельно, чтобы не мешать!
Анна молча смотрела на пирог, который так старательно пекла. Каждый кусочек яблока был нарезан идеально ровно – она всегда стремилась угодить свекрови.
— Решение принято, — отрезала Татьяна Петровна. — У вас есть неделя, чтобы найти квартиру.
Той ночью они долго не могли уснуть. Анна лежала, уткнувшись в плечо мужа, а он гладил её по волосам.
— Знаешь, — прошептала она, — я даже рада, что всё так вышло.
— Правда? — удивился Максим.
— Да. Теперь я точно знаю – мы должны добиться успеха. Чтобы никогда, слышишь, никогда больше не просить помощи у тех, кто может вот так предать.
Максим крепче прижал её к себе:
— Мы справимся, родная. У нас всё получится.
Квартира встретила их запахом чужой жизни и обшарпанными обоями. Анна медленно вытаскивала вещи из коробок, то и дело натыкаясь на следы прежних жильцов – отклеившийся уголок линолеума, желтое пятно на потолке, скрипучая дверца шкафа. Руки механически раскладывали одежду по полкам, а в голове крутилась дурацкая песенка из рекламы – что угодно, лишь бы не думать.
Кухня была настолько маленькой, что двоим в ней было не развернуться. Максим пытался приладить полку для специй (согласованную с владельцем), чертыхаясь каждый раз, когда дрель соскальзывала со стены. Анна смотрела на его напряженную спину и вдруг почувствовала странное облегчение – словно лопнула туго натянутая струна. Да, они на дне.
Но это их дно. Их маленькая квартирка на пятнадцатом этаже панельки, их скрипучий шкаф, их общее «завтра». И почему-то именно сейчас, расставляя по полкам книги в потрепанных обложках, она впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему свободной.
А в старом районе, в большом доме с садом, Татьяна Петровна смотрела на остывший яблочный пирог. Почему-то именно сейчас, когда в доме стало тихо, её начало мучить чувство, что она совершила огромную ошибку.
Летнее солнце беспощадно заливало светом маленький кабинет. Анна сидела за столом, обложенная документами, и в третий раз перечитывала письмо от потенциального инвестора. Каждое слово казалось нереальным.
— Не может быть, — пробормотала она. — Максим! Макс!
В дверях появился муж, на ходу вытирая руки полотенцем – он только закончил делать массаж постоянной клиентке.
— Что случилось? — встревоженно спросил он.
— Помнишь Игоря Владимировича? Того бизнесмена, которому я три месяца назад делала полный комплекс ухода перед его свадьбой?
— Конечно, ты же потом неделю переживала, что руки тряслись.
— Он готов вложить в наш бизнес пятьдесят миллионов! — Анна подскочила со стула. — Пятьдесят! Представляешь?
Максим замер, осмысливая услышанное:
— Подожди… Это же…
— Это значит, что мы сможем открыть ещё три салона! — Анна закружилась по кабинету. — И не в спальных районах, а в самом центре!
Календарь на стене пестрел пометками красным маркером – каждый день был расписан по минутам. Анна со смешком вспоминала, как ещё недавно боялась пустых окошек в записи, а теперь приходилось выкраивать время хотя бы на обед. Телефон разрывался от звонков – постоянные клиентки умоляли «втиснуть» их хоть на полчасика, хоть в обеденный перерыв.
Вечерами, закрывая салон, она машинально считала кассу, пока Максим возился с документами. Домой добирались затемно – благо метро было рядом, экономили на такси. Ужинали наспех разогретым супом, который она готовила впрок по воскресеньям, когда салон работал до шести.
На большее не хватало ни времени, ни сил – только на то, чтобы упасть в кровать и проверить завтрашнее расписание. Но каждый вечер, засыпая под мерное дыхание мужа, Анна улыбалась – этот сумасшедший ритм, эта усталость… всё было их собственное, выстраданное, настоящее.
— Знаешь, — Максим притянул жену к себе, — а ведь это всё благодаря тебе. Твоему упорству, твоему профессионализму.
— Нам, — поправила она, целуя его. — Это наша общая победа.
Следующие полгода пролетели как один день. Открытие новых салонов, обучение персонала, постоянные встречи с поставщиками и партнёрами. Анна почти не спала, но усталости не чувствовала – её переполняла энергия.
Новые салоны оказались невероятно успешными. Элегантный дизайн, профессиональный персонал и безупречный сервис быстро сделали их популярными среди состоятельных клиентов. Теперь у них была не просто сеть салонов – это был бренд.
— Мадам директор, — улыбнулся Максим, входя в просторный кабинет Анны в главном салоне, — у меня для вас новости.
— Какие? — она оторвалась от ноутбука.
— Помнишь тот особняк в центре, который мы присматривали под новый салон?
— Конечно! Там такие витринные окна шикарные…
— Я узнал, кто там раньше снимал, — Максим внезапно стал серьёзным. — Это было арендованное помещение моих родителей.
Анна медленно закрыла ноутбук:
— Что?
— Отец вложился в какой-то проект. Прогорел. Теперь они вынуждены продавать дом, чтобы расплатиться с долгами.
В кабинете повисла тишина. Анна смотрела в окно, где суетился вечерний город. Она вспомнила, как готовила на той кухне, как поливала цветы в саду, как старалась быть идеальной невесткой…
— Сколько они хотят за дом? — наконец спросила она.
— Двадцать пять миллионов.
— Покупаем, — твёрдо сказала Анна.
— Что? — теперь настала очередь Максима удивляться. — Ты уверена?
— Более чем, — она встала и подошла к окну. — Знаешь, я долго думала, что если когда-нибудь встречу твою маму, то выскажу ей всё, что накипело. А сейчас понимаю – это пустое. Месть, обиды – это всё мелочи. Главное – оставаться человеком.
Максим обнял её сзади, совсем как тогда, в тот последний вечер в родительском доме:
— И что ты предлагаешь?
— Мы купим дом. Сделаем ремонт. И… пусть твои родители там живут.
— Серьёзно? — он развернул её к себе. — После всего, что было?
Анна улыбнулась:
— Знаешь, когда мы только начинали, я мечтала доказать твоей маме, что она ошиблась в нас. А теперь понимаю – не надо ничего доказывать. Надо просто делать то, что считаешь правильным.
Риелтор суетливо раскладывал бумаги, объясняя каждый пункт договора. Анна почти не слушала – взгляд выхватывал знакомый адрес, раз за разом натыкаясь на него в документах. Где-то внутри всё ещё жила та девчонка, которая когда-то впервые переступила порог этого дома с пирогом в дрожащих руках.
Ручка оставляла росчерки на бумаге – чёткие, уверенные. Не просто подпись – точка в прошлой жизни. Им удалось договориться об анонимной покупке.
К вечеру они добрались до своей квартиры. Максим открыл бутылку красного – какого-то безумно дорогого, из коллекционных. Они устроились прямо на полу у панорамного окна, подложив под спины диванные подушки. Внизу расстилался город – живой, шумный, бегущий куда-то в своей вечерней суете.
Машины внизу казались игрушечными, их огни сливались в длинные пунктирные линии. Анна отхлебнула вина, подумав, что вкус у него всё такой же – терпкий, немного вяжущий. Будто даже деньги не могут изменить каких-то простых вещей. И это почему-то успокаивало.
— Знаешь, что самое интересное? — задумчиво произнесла Анна, глядя на золотые отблески в бокале вина. — Когда твоя мама выгоняла нас, она сказала, что ей нужно личное пространство. А в итоге именно мы теперь можем дать или не дать ей это пространство.
— И что ты чувствуешь?
— Благодарность, — она повернулась к мужу. — Если бы не тот вечер, мы бы никогда не нашли в себе столько сил. Не построили бы всё это.
Максим поцеловал её:
— Ты удивительная. Знаешь это?
— Знаю, — рассмеялась она. — А завтра… Завтра поедем говорить с твоими родителями. Интересно, какое у мамы будет лицо, когда она узнает, кто купил их дом?
— Главное, чтобы приступа не случилось, — хмыкнул Максим.
— Не случится, — Анна допила вино. — У нас же теперь своя сеть салонов красоты и здоровья. Сделаем ей антистрессовый массаж, если что.
Они рассмеялись, и этот смех был легким и чистым, без тени злорадства или обиды. Просто смех двух счастливых людей, которые знают, что поступают правильно.
Татьяна Петровна сидела в своём любимом кресле, механически перебирая документы на продажу дома. Каждая бумага была как удар по сердцу – столько воспоминаний связано с этими стенами. Здесь рос Максим, здесь она впервые держала на руках его детские фотографии, здесь…
Звонок в дверь прервал её мысли. На пороге стояли Максим и Анна. Сын возмужал, раздался в плечах, а невестка… Татьяна Петровна с удивлением отметила, как изменилась Анна. Дорогой костюм сидел безупречно, но дело было не в одежде – от неё исходила уверенность успешного человека.
— Здравствуй, мама, — Максим шагнул вперёд и обнял застывшую Татьяну Петровну. — Папа дома?
— Д-да… На кухне, — она растерянно оглядела их. — Проходите.
Олег Иванович сидел за столом, хмуро глядя в ноутбук. При виде сына его лицо просветлело, но тут же снова помрачнело – последняя встреча была не из приятных.
— Нам нужно поговорить, — начал Максим, когда все собрались в гостиной. — О доме.
Татьяна Петровна побледнела:
— Мы уже нашли покупателя…
— Знаем, — мягко перебила её Анна. — Это мы купили дом.
В комнате повисла звенящая тишина. Татьяна Петровна переводила взгляд с сына на невестку, беззвучно открывая и закрывая рот. Олег Иванович тяжело опустился в кресло.
— Вы… что? — наконец выдавила свекровь.
— Этот дом теперь наш, — Анна произнесла эти слова тихо, почти шёпотом, но они прозвучали в гостиной как удар колокола. — И мы хотим, чтобы вы продолжали здесь жить.
Татьяна Петровна побледнела так резко, словно из неё разом вытянули всю кровь. Пальцы с побелевшими костяшками вцепились в ворот блузки, смяв тонкую ткань. Она открыла рот, но вместо слов вырвался какой-то сдавленный хрип.
— Мама! — Максим рванулся к ней, придерживая за плечи.
— Я… я не понимаю, — её голос дрожал, глаза лихорадочно метались между сыном и невесткой. — Зачем вам это? После всего… после… — она задыхалась, слова путались, превращаясь в бессвязный шёпот.
Максим быстро подошёл к матери:
— Мама, успокойся. Всё хорошо.
— Хорошо? — она истерически рассмеялась. — После того, как мы… как я… А вы теперь…
— Татьяна Петровна, — Анна присела рядом с ней на диван, — знаете, я долго думала, что скажу при нашей следующей встрече. Представляла разные сценарии, репетировала речи… А сейчас понимаю – все эти слова не нужны.
Она достала из сумочки конверт:
— Здесь документы на дом и договор безвозмездного пользования. Вы с Олегом Ивановичем можете жить здесь столько, сколько захотите. Бесплатно.
— Но почему? — прошептала свекровь. — Ты же должна нас ненавидеть…
Анна улыбнулась:
— Знаете, когда мы только начинали свой бизнес, у нас была маленькая мечта – открыть один хороший салон красоты. А потом появилась другая мечта – доказать всем, что мы чего-то стоим. И только сейчас я поняла – все эти мечты были не о том. Главное – оставаться человеком, несмотря ни на что.
Олег Иванович поднялся с кресла:
— Мы не можем принять такой подарок. Это слишком…
— Можете, — твёрдо сказал Максим. — И примете. Потому что мы – семья. Помнишь, мама? Ты сама говорила – семья должна держаться вместе.
Татьяна Петровна разрыдалась. Она цеплялась за руку Анны и что-то бессвязно шептала сквозь слёзы. А та просто гладила её по плечу, чувствуя, как последние остатки обиды растворяются без следа.
Прошёл год. Особняк преобразился – после ремонта он стал ещё красивее, чем прежде. В саду появилась уютная беседка, где семья часто собиралась по вечерам.
— Аня, — Татьяна Петровна внимательно смотрела на невестку, разливающую чай, — я давно хотела спросить… Ты правда нас простила?
Анна задумалась, глядя на заходящее солнце:
— Знаете, я поняла одну важную вещь. Прощение нужно не тому, кого прощаешь, а тому, кто прощает. Это как камень на душе – либо ты его носишь всю жизнь, либо отпускаешь и идёшь дальше налегке.
— Мудрая ты у меня, доченька, — Татьяна Петровна смахнула слезу. — Вот только стыдно мне…
— Не надо стыда, — Анна пожала её руку. — Знаете, я теперь даже благодарна судьбе за тот вечер. Если бы не он, мы бы с Максимом, наверное, так и жили спокойно, без особых целей. А теперь у нас сеть салонов, куча планов на будущее…
— И дом, — добавила Татьяна Петровна.
— И дом, — согласилась Анна. — Только теперь он по-настоящему наш. Общий.
В этот момент в беседку влетел Максим:
— Так, мои дорогие, собирайтесь! Я забронировал столик в ресторане – будем отмечать открытие десятого салона!
— Десятого? — ахнула Татьяна Петровна. — Анечка, так ты теперь…
— Крупный бизнесмен, — подмигнул Максим. — Между прочим, мама, журнал «Бизнес России» назвал нашу сеть самой быстрорастущей в индустрии красоты.
Анна смущённо махнула рукой:
— Прекрати, Макс. Лучше помоги маме собраться.
Вечер выдался тёплым. Они сидели в ресторане большой семьёй – Анна, Максим, его родители, даже бабушка приехала из Подмосковья. Глядя на них, никто бы не догадался, через что им пришлось пройти.
— За что пьём? — спросил Олег Иванович, поднимая бокал.
— За бумеранг добра, — улыбнулась Анна. — Знаете, говорят, что добро всегда возвращается. Но я думаю, оно возвращается не к тому, кто его сделал, а к тому, кто сумел простить и не озлобиться. Потому что только так в мире становится больше света.
Они подняли бокалы, и в их звоне слышалась музыка новой жизни – жизни, где нет места обидам и мести, где любовь и прощение сильнее любых денег и амбиций.
А дома, в старом особняке с новой беседкой, уже цвели яблони. Совсем как тогда, когда Анна пекла свой первый пирог для свекрови. Только теперь эти яблони цвели для всей семьи – большой, немного сложной, но по-настоящему счастливой.
