О том, что ее тянет к молодым мужчинам, Айседора поняла, когда ей было тридцать восемь лет. Она уже утратила стройность фигуры, раздалась в бедрах, лицо отяжелело. Душа исстрадалась из-за утраты троих детей. Жизнь, казавшаяся раньше веселой феерией, превратилась в мучительную и тоскливую повседневность.
Айседора Дункан покинула Европу и уехала в Америку искать счастья, но там ей быстро дали понять, что ее время прошло. Никого не интересовало ее искусство. Танцовщица попросила денег у поклонницы и вместе со своими ученицами отправилась в Неаполь, а потом в Цюрих.
И вот, на берегу Женевсего озера Айседора неожиданно открыла для себя влечение к юноше, который годился ей в сыновья.
Однажды вечером танцовщица увидела группу юношей.
Они оказались прелестными и талантливыми мальчиками – беженцами, среди которых за ужином выделялся красивый молодой герцог С. В другой раз они меня повезли вечером кататься на моторной лодке по поэтичному Женевскому озеру. В лодке искрилось шампанское…
Начались частые встречи, прогулки вместе, шампанское по вечерам, душевные беседы. Единственное, что Айседору напрягало — ее новая компания была абсолютно равнодушна к женским чарам.
В одну из теплых летних ночей, после нескольких бокалов игристого Айседора пустила в ход все свое обаяние и уговорила юного герцога бросить друзей и отправиться с ней и ее подругой Мэри в небольшое путешествие.
Я смеялась, думая о прелестной свите молодых красавцев моего друга, когда они к своему изумлению узнают утром, что их султан исчез и к тому же с представительницей ненавистного пола, — вспоминала Дункан в мемуарах. — Я пустила в ход все способы обольщения, и вскоре мы спускались в Италию. Мы не останавливались, пока не приехали в Рим, а оттуда продолжали свой путь в Неаполь.
Когда первый восторг от сумасбродного поступка поутих, герцог дал понять своей знакомой, что скучает по своим друзьям и она рассталась с ним.
Это приключение оставило у Айседоры горький привкус неудачи, но вместе с тем, она неожиданно поняла, что ей нравятся мужчины, которые значительно моложе ее.
В 1917 году сорокалетняя Айседора была снова в Америке и вновь пыталась ее покорить. Она была без гроша в кармане и с долгами, которые необходимо было оплатить. По счастливой случайности, Дункан встретила своего бывшего возлюбленного миллионера Париса Зингера. Он вновь решил поддержать ее и оказал ей колоссальную финансовую поддержку. Но быть снова с Айседорой было невозможно.
Дункан сильно изменилась. Она пристрастилась к вину, ее чувственность удесятерялась, и танцовщица легко переходила из одних объятий в другие.
Пока Зингер оплачивал дорогу для учениц Айседоры, размещал их в Америке, разбирался с долгами Дункан, снимал ей помещения для выступлений, она ему снисходительно заявляла, что презирает деньги и за его спиной соблазняла привлекательных молодых мужчин.
Окончательно Парис Зингер «прозрел», когда проходило триумфальное выступление Айседоры в «Метрополитен-Опере».
В вечер русской революции я танцевала со страшной, яростной радостью. Сердце мое разрывалось от счастья при мысли об освобождении тех, которые страдали, которых мучили и которые умирали за человечество, — вспоминала Айседора.
— Не удивительно, что Лоэнгрин (Зингер), смотревший каждый вечер из своей ложи на мои танцы, почувствовал в конце концов беспокойство и стал спрашивать себя, не превратится ли та школа красоты и изящества, покровителем которой он состоял, в нечто более опасное, угрожающее ему самому и его миллионам…
В честь Айседоры Зингер устроил большой праздник в ресторане, куда были приглашены все сливки высшего общества Нью-Йорка. Парис подарил Дункан роскошное бриллиантовое колье, а она вместо того, чтобы находиться рядом со своим обожателем, решила научить танцам симпатичного молодого красавца.
Все выглядело очень непристойно. Дело в том, что Айседора решила танцевать провокационный аргентинский танец. Она плотно прижалась к бедрам кавалера и начала сладострастные покачивания… Все вокруг замерли от удивления.
Внезапно железные тиски сжали мою руку и, обернувшись, я увидела Лоэнгрина с лицом, перекошенным от бешенства, — писала о том дне Айседора. — Это был единственный раз, что я надела это роковое ожерелье, так как вскоре после описанного случая Лоэнгрин исчез в новом припадке бешенства.
Я осталась одна с огромным неоплаченным счетом в гостинице и со всеми расходами по содержанию школы на своих плечах. Напрасно я молила Лоэн-грина о помощи – мне пришлось заложить знаменитое бриллиантовое ожерелье и расстаться с ним навсегда
Айседоре казалось, что Зингер вернется. Но пелена с его глаз окончательно спала. Через год Парис взял в жены сестру милосердия и больше никогда не общался с Дункан.
Без поддержки Париса было сложно. Чтобы спрятаться от тоскливых мыслей, Айседора с головой ушла в выпивку и любовные приключения. Один из современников танцовщицы писал:
Стало модным хвастаться, что провел неделю с Айседорой. Было ли это или нет на самом деле — шанс, что тебя уличат в пустом бахвальстве, был очень невелик.
С трудом, найдя в себе силы опомниться, и оттолкнуться от дна, Айседора покинула Америку и уехала в Англию, а потом перебралась в Париж. Там у танцовщицы начался страстный роман с пианистом Вальтером Морзе Руммелем:
Увидев его, я подумала, что это молодой Лист, вышедший из рамы портрета. — описывала Вальтера Айседора. — Он был высок, строен, с каштановым локоном, ниспадавшим на лоб, и с глазами, похожими на глубокие ослепительно сверкающие колодцы. Я слушала его игру и назвала своим Архангелом.
14 июля 1919 года в Париже состоялся парад Победы, и Айседора задалась целью снова возродить свою школу танцев. Она продала замок Бельвю (подаренный ей когда-то Зингером) и купила просторный дом на одной из парижских улиц. Там Дункан оборудовала студию.
Возрождение школы и приглашение «айседорят» завершилось тем, что они все вместе отправились в турне по Греции. Там Айседора пережила сокрушительное предательство: любимый Руммель предпочел одну из ее учениц — восемнадцатилетнюю Анну. Она изнывала от мук ревности, но почему-то не понимала, что точно также себя чувствовал Парис Зингер. Судьба словно в насмешку отзеркалила ее поведение.
Возвращение из Греции во Францию было опустошительным. Дункан была разочарована происходящим в жизни, расставание с Руммелем больно далось, с ученицами начались конфликты. Ей казалось, что она осталась одна, и самое пугающее было в том, что бежать было некуда…
Неожиданное спасение пришло из России. Танцовщица получила телеграмму от советского правительства: «Одно только русское правительство может вас понять. Приезжайте к нам; мы создадим вашу школу. Анатолий Луначарский, нарком просвещения и искусств».
О приезде Айседоры Дункан в Россию и ее отношениях с Сергеем Есениным я напишу в следующей публикации.
