Получив, что ему было нужно, он грубо оттолкнул Джиа. «Проклятая наркоманка!». Глаза этого страшного человека скользнули по несчастному существу из подворотни, и вдруг он удивленно выпучил глаза:
«Слушай, да ведь ты та самая красотка из «Cosmopolitan»!».
«Маменькина дочка»
Семья Каранджи не считалась благополучной, хотя с финансовой точки зрения ее дела обстояли неплохо. Глава семейства, итальянский эмигрант Джозеф Каранджи, владел рестораном в Филадельфии. Супруга Джозефа, ирландка Кэтлин Каранджи, урожденная Адамс, была домохозяйкой.
Пара воспитывала трех мальчиков, двое из которых были от предыдущего брака Джозефа. 29 января 1960 года Кэтлин родила девочку, которой дали имя Джиа.
После рождения малышки отношения родителей значительно ухудшились. Скандалы возникали на почве ревности Джозефа, который считал, что Кэтлин его не любит.
Миссис Каранджи терпела мужа ради детей, но в 1971 году, когда Джиа исполнилось одиннадцать, все-таки ушла из семьи.
Для девочки, которая была классической «маменькиной дочкой» уход матери стал тяжелейшим ударом. У Джиа случился нервный срыв, ее пришлось показать врачу.
С матерью девочка виделась примерно раз в месяц, что доставляло ей страдания.
Мечты о славе
Джиа училась в средней школе им. Авраама Линкольна и была активной участницей так называемых «Детей Боуи» — школьного фанатского сообщества, посвященного эпатажному британскому певцу Дэвиду Боуи. Подростки из «Детей Боуи» подражали стилю певца, делали странный макияж и носили странную одежду.
Джиа любила мальчишеские наряды и прически, вела себя нарочито грубо и вступала в отношения с девушками.
Своим друзьям Каранджи говорила, что она обязательно станет знаменитой моделью, покорит весь мир. Слова Джиа звучали весомо, ведь к шестнадцати годам девушка стала настоящей красавицей, на которую оборачивались все парни на улице.
В 1977 году Джиа исполнилось семнадцать лет, и она заявила родителям, что едет в Нью-Йорк. На семейном совете было много сомнений, отец ругался, мама плакала, боялась отпускать дочь, но Джиа была непреклонна — Нью-Йорк, Нью-Йорк.
Воплощенная мечта
Она поехала в огромный город с ножиком в сумочке, сказала, что зарежет любого, кто посмеет на нее покуситься. На деньги родителей сняла маленькую квартиру, стала посещать кастинги.
Кэтлин Каранджи навещала дочь так часто, как могла. Джиа радовалась невероятно: она обожала маму и хотела, чтобы та всегда была рядом. Кэтлин давала дочери советы, убиралась в ее жилище — Джиа не отличалась любовью к порядку.
Мать сопровождала Джиа на кастинге, в ходе которого девушка познакомилась с бывшей моделью Вильгельминой Купер, владелицей крупного модельного агентства «Wilhelmina Models».
Вильгельмина была поражена внешностью Джиа, которую Купер назвала «дерзкой, нешаблонной».
Караджи получила свои первые заказы — поначалу небольшие, но очень скоро Джиа стала основной моделью «Wilhelmina Models».
Новой ступенью стала работа со знаменитыми фотографами Марко Главиано, Ричардом Аведоном и Франческо Скавулло. Фотосессии у этих мастеров стали для Каранджи «билетом в космос» — она перешла в класс супермоделей.
Слава, большие деньги кружили голову, и Джиа поддалась этому головокружению. Девушка стала завсегдатаем модных вечеринок.
Однако на первом месте у Джиа была работа. Модель упорно трудилась, чтобы оставаться на плаву. Каранджи регулярно появлялась на обложках «Vogue» и «Cosmopolitan», и с каждым разом ее снимки становились все смелее. Джиа стали называть самой раскрепощенной моделью, контрастирующей с «застенчивыми» моделями своего времени.
Без мужчин
Джиа никогда не скрывала — мужчины ее совершенно не интересуют. Близкими людьми Караджи в Нью-Йорке стали визажистка Сэнди Линтер, модели Дженис Дикинсон и Джулия Фостер. Иногда в гости к Джиа приезжали знакомые ей по Филадельфии девушки.
Знаменитая супермодель, потрясающая красавица была человеком невероятно одиноким. Джиа хотела найти настоящую любовь, но все время разочаровывалась: ей казалось, что всем нужны только ее деньги и слава.
Джулия Фостер вспоминала, как однажды Джиа приехала к ней домой поздно ночью и попросила просто ее обнять:
«Ее всю трясло, она словно кого-то страшно боялась. Только позднее я поняла, что боялась она одиночества и тех демонов, что были внутри нее».
Разрушая себя
Каранджи была постоянным посетителем знаменитого клуба «Студия 54», известного своей лояльностью к запрещенным веществам. Джиа употребляла кокаин «для отдыха», но весной 1980 года, после смерти Вильгельмины Купер, стала употреблять героин.
Разрушительная привычка Джиа вскоре отразилась на работе. Модель стала опаздывать на фотосессии, иногда и вовсе не появлялась на них. Фотографы терпели, ждали, ведь каждый хотел сделать снимки знаменитой Каранджи.
Ситуация ухудшалась стремительно. Вскоре Джиа стала тратить на наркотики почти все заработанные деньги.
Узнав о случившейся с Джиа беде, ее родственники стали делать попытки вытащить супермодель из ямы, в которой она оказалась, — но тщетно. Каранджи никого не желала слушать, даже любимую маму Кэтлин.
Однако миру моды Джиа Каранджи была еще очень нужна. В ноябре 1980 года модель ушла из «Wilhelmina Models» и подписала контракт с Эйлин Форд. Эйлин придерживалась жесткого правила: модели должны были вести здоровый образ жизни. Джиа это правило нарушала, и Форд понизила модель в статусе.
В феврале 1981 года Каранджи перестала сниматься, и отправилась на реабилитацию в одну из филадельфийских клиник для наркозависимых.
В клинике Джиа познакомилась с 20-летней Рошель, которая сидела на тяжелых веществах еще плотнее, чем Каранджи. Это знакомство значительно усилило зависимость Джиа.
Из рехаба Каранджи, по сути дела, сбежала — толку лечение не дало никакого.
Путь вниз
Весной 1981 года полиция арестовала Джиа за вождение в нетрезвом виде. Немного позднее модель снова была задержана: Каранджи проникла в дом своей матери, чтобы украсть деньги.
Летом Джиа во второй раз отправилась не реабилитацию. Попытка завершилась провально после того, как Каранджи узнала о гибели своего близкого друга фотографа Криса фон Вангейнхайма.
Тем не менее, в конце 1981 года Джиа нашла в себе силы еще раз отправиться в клинику. На этот раз Каранджи была настроена на борьбу, и осознавала за что она борется. Ранее потерявшая в весе около десяти кило, модель поправилась, ее внешность значительно улучшилась.
Решив, что болезнь побеждена, Джиа отправилась в Нью-Йорк. Модный мир ждал Каранджи: в начале 1982 года фотограф Франческо Скавулло сделал очередную обложку Джиа для «Cosmopolitan». Скавулло называл этот снимок своей лучшей работой, но Джиа осталась недовольна обложкой.
Слава Джиа Каранджи стремительно угасала — и модель понимала это. В попытках вернуть былой успех, Джиа сменила два агентства, затем стала сотрудничать с модельным агентом Моник Пиллард.
Во время первой встречи с Пиллард произошел неприятный инцидент. Моник попросила модель снять рубашку, чтобы были видны руки. Джиа резко ответила:
«Вам нужна я или мои руки?»
Тем не менее, Пиллард подписала контракт с Джиа. Лучшие фотографы все еще хотели работать с Каранджи, но фотосессии получались не такими сильными, как раньше. Модель утратила свой магнетизм, ее лицо и тело изменились.
Поведение Джиа на площадке было скандальным. Неоднократно Моник Пиллард получала звонки от фотографов, требовавших забрать свою модель.
Вечно так продолжаться не могло, и весной 1983 года контракт был разорван. Другие агенты и студии отказались заключить договор со скандальной моделью: карьера Джиа была завершена.
На дне
В мае 83-го Джиа потребовалась экстренная медицинская помощь: она занесла инфекцию шприцем и на руке развилась ган7рена. Но и это не остановило модель. Каранджи вместе со своей подругой Рошель переехала в Атлантик-Сити.
Однажды Карен Караза — ближайшая подруга Джиа «из прошлой жизни — встретила Каранджи на улице. Карен с трудом узнала Джиа. У модели изменилось все, даже голос, ставший неприятным и хриплым.
В декабре 1983 года Джиа окончательно махнула рукой на свою карьеру (ранее она предпринимала неудачные попытки вернуться). Теперь смыслом жизни 23-летней женщины был поиск наркотиков.
Заработанные за карьеру деньги улетучились невероятно быстро: в начале 84-го Джиа была вынуждена объявить себя банкротом и стала жить на пособие по безработице.
Каранджи стремительно летела к самому дну, и удержать ее пытались лишь родственники. Мать и братья заставили Джиа отправиться в клинику «Иглвилл» на реабилитацию.
Лечение продолжалось шесть месяцев, и за это время состояние Джиа несколько улучшилось. Из рехаба модель вышла в мае 1984 года. Поселилась в пригороде Филадельфии. Жила одна, работала кассиром в универсаме.
Родители радовались: у дочери снова появились какие-то интересы, Джиа с удовольствием обсуждала фотографию, кино, поступила на курсы подготовки к колледжу. Казалось, Каранджи смогла выбраться, победила демонов внутри нее. Увы, это только казалось. В августе 1985 года Джиа внезапно бросила все в Филадельфии и вернулась в Атлантик-Сити.
Зависимость Каранджи вернулась с удвоенной силой. Теперь ей нужны были гораздо большие дозы. Денег не было, и Джиа была вынуждена продавать то единственное, что у нее осталось. Бывшая супермодель оказывалась в самых ужасных подворотнях с ужасными людьми. Несколько раз она подверглась насилию, но все равно на следующий день шла добывать деньги на дозу.
В 1986 году Кэтлин Каранджи сообщили, что Джиа увезли в больницу. Женщина приехала в клинику — и не узнала свою дочь. 26-летняя Джиа выглядела гораздо старше своего возраста.
Врачи поначалу думали, что у Каранджи пневмония, но после анализов доктор сообщил, что у бывшей модели СПИД.
По тем временам это был позор для всей семьи, поэтому сообщать о диагнозе не стали. Кэтлин забрала дочь в Филадельфию, где ее разместили в одной из клиник. Палата была оформлена как детская комната Джиа.
Кэтлин Каранджи никому не разрешала входить к дочери, и ухаживала за ней сама. Умирающая Джиа была счастлива, что она наконец-то была с мамой, о чем мечтала всю жизнь.
18 ноября 1986 года Джиа Каранджи скончалась. Хоронить бывшую модель пришлось в закрытом гробу.
Незадолго до смерти Джиа сообщила матери, что собирается написать книгу о вреде наркотиков, уберечь детей и молодежь от этой страшной напасти. Книгу Каранджи так и не успела написать.
Этой книгой стала ее жизнь.
