Уж несколько недель прошло с тех пор, как он видел ее в последний раз. Но ни тяжесть пути, ни бои, ни потери не заставили его забыть о ней. До того хороша была юная дочь Кавказа. Хороша так, что сердце немолодого мужчины невольно сжималось. Дерзкая девчонка!
Знала ведь, кто он. Знала, что одно лишь его слово, одно движение нахмуренных бровей — и ее сотрут с лица земли. Знала, а не смирилась.Он-то, впрочем, все равно получит свое. Генералу Ермолову не отказывают.
Алексей Петрович Ермолов женщинам нравился. Во-первых, конечно, потому, что слава его гремела впереди него. Он служил с 15 лет, зачислив на свой счет подавление польского восстания, поднятого Тадеушем Костюшко, персидский поход, наполеоновские войны и, наконец, службу на Кавказе.
От решительного вояки, не в меру дерзкого и весьма ядовитого — сам император Александр I заявил однажды, что «сердце Ермолова так же черно, как его сапог», дамы млели. Дополнительных очков в глазах романтичных особ начала 19 века придавала Алексею Петровичу его замечательная внешность:
» имел своеобразную наружность, напоминающую нечто львиное: огромный рост, богатырское сложение, крупные черты лица под шапкою густых волос, сдвинутые брови с глубокой складкой между ними придавали его лицу суровое выражение, небольшие огненные серые глаза глядели строго и определённо».
Кто бы не пожелал укротить такого мужчину, потащив его под венец? В конце концов, каждая в глубине души мечтает быть той самой, что пленит абсолютно неприступное к чарам других сердце.
Сердце же генерала Ермолова после драматически окончившейся юношеской влюбленности пленяться до такой степени, чтобы повести любимую к алтарю, упорно отказывалось.
«Скажу в коротких словах, что страстно любил W., девушку прелестную, которая имела ко мне равную привязанность. В первый раз в жизни приходила мне мысль о женитьбе, но недостаток состояния обеих сторон был главным препятствием».
Если бы маменьки столичных барышень знали, на ком захочет жениться бравый воин, они бы, вероятно, оскорбились. Она не имела аристократического происхождения, не была воспитана в лучших традициях дворянских семей, за ней не давали приданого, даже, в общем, девицей она не была. Словом, с точки зрения того общества, к которому принадлежал Ермолов, идеалом Тотай не была.
Красивую девушку из дагестанского аула генерал Алексей Ермолов, командующий русскими войсками на Северном Кавказе, приметил в 1819 году во время очередного похода.
Приметил, и решил взять во «временные жены», добавив к своему гарему. Родители согласие дали, как же тут откажешь, а вот сама девушка проявила строптивость. Отложив этот вопрос до более подходящих времен Ермолов со своим войском пошел дальше.
Между тем, Акай, отец красавицы Тотай, осмелился пойти против воли могущественного генерала: выдал дочь замуж, желая уберечь ее от грозящей ей участи. Выдал за своего — жителя того же аула по имени Искандер. Любила ли его Тотай? Вполне возможно.
Хотя история таких подробностей не сохранила. Известно лишь, что завершив свою экспедицию, Алексей Ермолов приказал привезти к нему полюбившуюся девушку. И оставил ее при себе. Акай приезжал за украденной дочерью, но вернулся ни с чем: Тотай ему не отдали.
Говорят, Ермолов был настолько покорен своей горянкой, что предложил ей, слыханное ли дело, венчаться с ним, став законной женой в глазах общества. Он даже выправил ей свидетельство о знатном происхождении. Оставалась лишь одна преграда, застопорившая дело: принять православие Тотай отказалась.
Семь долгих лет прожила она при Ермолове. Родила ему сыновей — Клавдия (Омара) и Севера (Аллах-Яра), которые по договору принадлежали отцу. Дочь же, Софья (Сапият) оставалась с матерью. Когда генерал получил отставку и был отозван с Кавказа, Тотай предпочла вернуться в родной аул, где вновь вышла замуж.
О своей женщине, так и не ставшей ему официальной женой, Ермолов позаботился, обеспечив ей ежегодное содержание в 300 рублей. Еще 500 получала дочь. Что касается сыновей, то генерал забрал их с собой, через императора добившись их признания своими законными детьми.
Стоит сказать, что подобное благородство он проявил и к другому сыну — Виктору (Бахтияру), родившемуся от «временной» черкешенки Сюйды, жившей с ним до Тотай.
Хорошим мужем генералу Ермолову стать было не суждено, но вот отцом вполне получилось. Мальчиков своих он обожал: в письмах брату Петру — все о них:
«Дети также здоровы, смирны до чрезмерности»;
«Скудной капитал мой сберегаю я для детей, покоряя себя самой строгой умеренности»;
«Я прошу тебя убедительнейшим образом сыскать и прислать ко мне швейцарца немолодого человека. Для моих ребятишек. […] Я предпочтительно желаю швейцарца ибо между ими обыкновеннее люди лучшей нравственности»;
«Сделай дружбу поговори […] о моем Викторе и пристройте его в хороший пансион».*
Он действительно пекся о признанных сыновьях своих, получивших его фамилию и дворянство: им было дано хорошее образование, выделен капитал.
Все они пошли по военной стезе: старший, Виктор, дослужился до генерал-лейтенанта, Клавдий вышел в отставку генерал-майором, Север — полковником. Они были женаты и оставили многочисленное потомство: род Ермоловых продолжился.
