Острые зубки впились в генеральскую лодыжку. Взвыв от боли, Пётр Хрисанфович выскочил из постели. «Милку придавил, вот она и злится!» — сонно пробормотала жена. Злой и красный, генерал-майор подхватил подушку и выскочил из спальни. А шпиц удобно устроился на его месте.
*
В восемнадцатом веке в барских домах появились новые обитатели. Маленькие собачки! Они так быстро полюбились русской знати, что невозможно было себе представить дома без шпицев или левреток. Да что там! Сама Екатерина II держала при себе несколько собачонок.
Таких малышек часто называли «постельными» и держали их… прямо под одеялом. Они занимали мало места, но зато выступали в роли настоящих живых грелок.
В холодную пору это было весьма ценно! Любовь к болонкам у некоторых приобретала такие формы, что все прочие домочадцы не шли ни в какое сравнение с собачкой хозяйки. Генерал-майор Обольянинов, один из приближенных императора Павла I, испытал это на себе. Его супруга держала при себе несколько миниатюрных собак, да еще с непростым характером!
«Самая любимая ее собака Милка, — рассказывала своему внуку Елизавета Янькова, — была предурная… Того и гляди, что схватит за ногу… А войдешь в гостиную – поднимется лай и визг».
Милка, Фиделька и Амишка – любимые питомицы генеральши – буквально руководили всем домом. И переворачивали его с ног на голову! Чтобы собачонки не разбили дорогой фарфор и не попортили обивку кресел, к ним круглосуточно была приставлена прислуга. А если крепостные не могли уследить за резвыми животными, их ждала порка.
Дошло до того, что сам генерал-майор, один из самых влиятельных людей конца XVIII века, спал в другой комнате, если собаки занимали все пространство кровати. И не смел возразить! А со временем питомцы так осмелели, что их собственная хозяйка спала с краешка, «лепилась кое-как», как говорили в ее время.
Любимой собачкой Екатерины II была левретка Земира. Названная в честь персонажа оперы «Земира и Азор» (поставленной в 1771 году), она прожила всего-то семь лет. Но императрица души в ней не чаяла! Постельной собачке позволялось спать возле августейшей особы, грызть ее домашние туфли и таскать лакомства с тарелки.
Земира принадлежала к многочисленному собачьему семейству, которое регулярно пополнялось. Ее братья и сестры, кузены и племянники, расселились по всем дворцам Петербурга и Москвы. А две родственницы даже были отправлены в Версаль, чтобы уютно устроиться там под атласным одеялом.
Миниатюрные собачки повсюду сопровождали своих хозяек. Так что мода на «йорков», которых носили в сумочках в рестораны, это не изобретение наших дней. В восемнадцатом и девятнадцатом веках барыни и барышни тоже не расставались с питомцами. В «Евгении Онегине» Александра Сергеевича Пушкина этот нюанс быта тоже отражен:
Всё то же лжёт Любовь Петровна,
Иван Петрович так же глуп,
Семён Петрович так же скуп,
У Пелагеи Николавны
Всё тот же друг мосье Финмуш,
И тот же шпиц, и тот же муж.
Собачки под одеялом не только грели хозяек. Они еще и были для нее… сигналом к действию. Маленькие уши прекрасно улавливали посторонние звуки и даже тихие шаги. Заворчала собачка, зарычала – возможно, кто-то крутится у двери. Или вот-вот войдет! Если дама тайком от мужа принимала тайного кавалера, то лучше стражника было не найти.
Из уст в уста передавали и другую байку. Что одного из возлюбленных великой княгини Екатерины Алексеевны (будущей Екатерины II) вычислили… как раз по собачке. У нее была злющая левретка (задолго до Земиры), которая лаяла на всех и показывала зубы. А вот с одним известным придворным вела себя тихо. И словно радовалась ему. Она просто знала его лучше, чем остальных…
Хочешь понравиться хозяйке? Будь другом ее собачки! Когда льстецы пытались угодить генеральше Обольяниновой, они первым делом старались восхититься ее собачками. И этот ход всегда действовал «на ура». Недаром Александр Сергеевич Грибоедов в пьесе «Горе от ума» вкладывает в уста Молчалина такую фразу:
Ваш шпиц — прелестный шпиц,
не более наперстка,
я гладил все его;
как шелковая шерстка!..
Но в середине девятнадцатого века комнатные постельные собачки остались… приметой старого времени. Только очень пожилые дамы, верные прежним привычкам, держали подле себя ораву левреток или болонок. У молодых красавиц этот обычай вышел из моды.
Впрочем, мода, как мы знаем, циклична. Она повторилась много-много позже.
Кстати, после смерти генеральши в 1822 году, ее маленькую свору взяли на содержание наследники. Прямых не было, и поместье со всем содержимым унаследовал племянник. Вот он-то и обеспечил стареющим шпицам и левреткам достойный уход. Однако новых питомцев не заводил.
