– Он собственник! Я ему еще пять лет назад на квартиру дарственную сделала.
— На него? – у Никиты чуть глаза из орбит не полезли от удивления. – На Ромку? Он же не родной!
Мам, ты с ума сошла? Он же тебя выкинет отсюда! Ты ж ему никто!
— А ты – кто? – спросил Роман. – Вот, кто ты такой?
— Погостил и будет! – сказал Роман. – Хорошей дороги!
— Это я чего-то не понял, — нахмурился Никита. – Ты меня что, гонишь?
— Нет, жить буду с братом уголовником! – воскликнул Роман. – Вот радость-то!
— С каждым такое может случиться, — проворчал Никита.
— Правда? – усмехнулся Роман. – А чего со мной не случилось?
Может, потому, что я не лез, куда не просят, и не связывался черт знает, с кем?
— Это уже в прошлом, — буркнул Никита.
— А мне по барабану, что у тебя в прошлом, — ответил Роман. – Сел ты по делам, срок получил справедливо.
А такое соседство мне ни разу не впилось! У меня дети!
— Мать, чего он меня из дома гонит? – спросил Никита у Надежды Ивановны. – Скажи ему!
— А что я ему должна сказать? – спросила женщина. – Правду он говорит, дети у него!
А такой пример перед глазами им иметь не нужно!
— Во, класс! – воскликнул Никита. – И куда мне идти?
— Ты же где-то жил, пока не сел, — пожал плечами Роман. – Туда и иди!
— А ничего, что я тут зарегистрирован был? И, как бы, меня сюда и должны зарегистрировать! – ухмыльнулся Никита. – Не прогоните вы меня! – и гадливо хихикнул.
— Это, если объективных причин нет, — кивнул Роман. – А причины такие есть!
— Ой, Боже мой! И кто по твоей причине, что у тебя тут дети, откажется меня тут зарегистрировать?
Мать! Скажи ты ему! – потребовал Никита.
— Если собственник против, то тебя тут регистрировать не будут, — усмехнулась Надежда Ивановна.
— Мам, но ты же не будешь против, — Никита улыбнулся.
— А я тут причем? – Надежда Ивановна указала на Романа. – Он собственник! Я ему еще пять лет назад на квартиру дарственную сделала.
— На него? – у Никиты чуть глаза из орбит не полезли от удивления. – На Ромку? Он же не родной!
Мам, ты с ума сошла? Он же тебя выкинет отсюда! Ты ж ему никто!
— А ты – кто? – спросил Роман. – Вот, кто ты такой?
— Я родной сын! Она должна была на меня квартиру оформить! А ты вообще непонятно кто!
Это ты должен проваливать со своей женой и детьми! – кричал Никита.
— Послушай меня, родной, — Роман сказал с издевкой. – А где это твое родство видно?
В том, что ты только этим и можешь похвастаться? Тоже мне, родственничек!
— Сынок, мы с папой от вас никогда не скрывали, что тебя я сама родила, а Рому мы усыновили.
Но разницы никогда между вами не делали! – произнесла Надежда Ивановна. – И вам не нужно делиться на родных и не родных! Оба вы родненькие!
— Мать, но по большому счету, если разобраться, то я родной, а значит, ближе, а он – никто! – кричал Никита. – Так почему ты ему квартиру отписала?
— Сынок, ну, ты не всегда… — начала говорить Надежда Ивановна и смутилась.
Была правда, которую ей, как матери, было говорить очень тяжело. Плохая была правда.
Но, что тяжело матери, довольно просто было Роману.
— А где твое родство? В чем оно выражалось? Ты же всю жизнь только и кичился, что родной! А в меня всегда тыкал, что я приемный!
А вел ты себя, как родной? Нет, требовал ты все, что родному положено, а приемный обойтись может, это да!
Но, даже когда отец умирал, что сделал ты, как родной? А?
— Зато ты у нас всегда был «заботушка» для всех! – лицо Никиты исказила маска ярости. – Выслуживался и угождал!
Теперь квартирку и отхватил! Был бы отец жив, он бы этого не позволил!
— Был бы отец жив, а ты – нормальным человеком, мне эта квартира была не нужна! – ответил Роман. – Но я из этой квартиры маму нашу не выселю никогда!
А ты бы ее оставил, если бы она на тебя квартиру отписала? А помогать бы матери стал, как мы с женой помогаем?
— Приёмыш! – Никита ринулся на Романа.
Приемные дети всегда были спасением для многих бездетных семей. Когда в душе полно нерастраченной родительской любви, а дать ее некому, только приемный ребенок спасет семью. А до ЭКО – это вообще был единственный способ.
Когда Надя с Вадимом услышали диагноз, что их семья не сможет познать прелести деторождения, они впали в черную тоску. Даже подумывали, чтобы развестись. Вдруг в другом браке что-то изменится.
А последний доктор, к которому записывались за полтора года, подал призрачную надежду:
— Есть один способ, — он сконфуженно пожал плечами, — экспериментальный.
А происходило это в самом начале девяностых.
— Семь лет назад у нас был первый успешный эксперимент, а за океаном делают, да-да, делают!
— А нам это точно поможет? – спросила Надежда.
— С вашим случаем гарантия процентов девяносто, — сказал доктор. – Но это не входит в бесплатную медицину. Вы же понимаете?
— А сколько это стоит? – спросил Вадим.
— Ну, за океаном почти семь тысяч рубликов. И заметьте, не наших! А наши клиники учитывают перелет, проживание. Поэтому подороже будет!
— Господи, это же сумасшедшие деньги! – воскликнула Надежда. – Мы же простые люди! Не банкиры, не бизнесмены! Нам таких денег не достать!
— Тогда к вашим услугам все детские дома нашей необъятной, — улыбнулся доктор и указал на дверь.
Так у Надежды с Вадимом появился Роман. Они взяли его в возрасте одного года. И два года их семья была самой счастливой, потому что они обрели такое счастье, как ребенок.
А потом Вадиму привалило наследство. Двоюродная бабушка из другого города оставила свою квартиру именно Вадиму, потому что с остальной родней была в контрах.
Если бы у Вадима с Надеждой не было своего жилья, переехали и думать бы не стали. Но квартира у них была, а вторая у черта на куличиках им была точно не нужна.
— Надя, это наш шанс! – воодушевленно произнес Вадим.
— Какой шанс? – не поняла Надежда.
— Шанс родить своего ребенка!
— У нас Рома есть, — растерялась Надежда.
— Хорошо, что он у нас есть, но так будет и родной ребенок!
Оказалось, что Вадим очень страдал, что у него нет именно родного ребенка. Он любил и заботился о приемном сыне, но идея когда-нибудь родить своего его никогда не оставляла. А денег с продажи квартиры как раз хватило бы на ЭКО.
Надежде пришлось пережить жесточайшую внутреннюю борьбу.
Возможность родить – это не просто усыновить, это намного крепче связь с ребенком. Но родив, не будет ли это укором и упреком приемному сыну? А сможет ли она любить их одинаково, без деления на родного и приемного?
А Вадим продолжал давить.
Едва не сойдя с ума, Надежда все-таки согласилась. Все прошло благополучно, и на свет появился Никита.
Как правило, в семьях, где ребенка усыновляют до того, как он может это осознать, факт усыновления не афишируют. Не говорят вовсе, или до совершеннолетия.
Надежда тоже планировала оставить факт усыновления в тайне. Просто растить двух сыновей, как родных братьев. Она приняла решение, что не будет делать меду ними различий. Просто один старше, а второй младше. То есть, жить самой обычной семьей.
Вадим, хоть и согласился с Надеждой, когда этот вопрос обсуждался, поступить так же не смог.
Он не бросил Романа, не забыл о нем. Не собирался сдать обратно. И времени уделял достаточно. Но Надежда видела, как Вадим больше тянется к Никите.
Надежда несколько раз осадила супруга, чтобы он явно не выделял Никиту, но все ее слова были, как о стенку горох.
И только с взрослением братьев это стало больше напоминать катастрофу в отдельно взятой семье.
Вадим прощал Никите то, за что Рома стоял в углу. Никите доставалось больше сладостей и внимания, чем Роме. А когда семилетний Рома возмутился, почему Никите можно, а ему нет, Вадим ляпнул:
— Потому что он родной сын, а ты приемный!
Жизнь Ромы разделилась на две: до признания отца и после. Хоть ему и было семь лет, но он осознал, что это значит.
А хуже всего, что и Никита, а тому было-то четыре, тоже понял. А может быть, Вадим дополнительно Никите объяснил, что значит, родной и не родной.
И жизнь Никиты изменилась тоже. Он стал откровенно наглеть. При любом споре, при любой дележке, да и вообще, при любом удобном случае, он напоминал, что он родной, а Рома – приемыш.
А раз он родной, то ему по справедливости, должно достаться больше, ему должны уступить, его должны больше любить! А если что-то останется, то тогда пусть Рома забирает!
Во что мог вылиться данный конфликт? А во что угодно! С учетом, что Рома рос мальчиком умным, с Никитой мог произойти несчастный случай.
Да-да, дети, порой, бывают необоснованно жестокими. И особенно тогда, когда их постоянно держат за гранью стресса.
Но тут стоит отдать должное Надежде. Как бы Вадим не гнул свою линию, Надежда, разговаривая с Ромой, старалась выправить ситуацию.
Хотя со стороны это выглядело, что у Вадима в любимчиках ходил Никита, а Рома — у Надежды. За это, к сожалению, к Роме прицепилось прозвище: «Мамин хвостик», но Рома и это стерпел.
А терпеть приходилось многое. Никита, то ли сам, то ли с подачи Вадима, постоянно издевался над Ромой. За что? За то, что Рома был хорошим сыном!
Он всегда помогал маме по хозяйству, никогда не просил того, что ему по большому счету было не нужно. Его любить было не сложно. А вот Никиту, порой, даже терпеть было невозможно.
Совсем разными росли мальчики. Но, чтобы понять, какими они стали, стало понятно, когда Вадим заболел.
Случилась беда, когда Роман уже вылетел из гнезда, женился и родил ребенка. Двадцать девять ему было. Как раз квартиру Роман с Олей взяли в ипотеку и собирались жить долго и счастливо.
Никита, которому было двадцать пять, продолжал жить с родителями, если это можно так назвать. Появлялся иногда на день другой, а потом мог где-то пропадать несколько месяцев. А судя по компании, в которой он вращался, делами он занимался нехорошими.
Так вот, Вадим заболел. И заболел серьезно.
— Господи, где же такие деньги взять? – рыдала Надежда Ивановна.
— Много надо? – спросил Роман.
Надежда Ивановна протянула распечатку из клиники. Роман присвистнул. А Никита, которого вызвала Надежда Ивановна, крутя на пальце ключи от недавно купленной иномарки, надменно произнес:
— Надо будет докторов потрусить, раз они такие цены выставляют!
— Брось свои бандитские замашки, — возмутился Роман. – Отцу лечение нужно!
— А ты докажи! – рассмеялся Никита. – Я законопослушный бизнесмен!
— Вот и помоги отцу с лечением! – бросил Роман.
— Пожалуйста, сынок! – взмолилась Надежда Ивановна.
— Нафиг надо! Медицина у нас бесплатная! Пусть лечат! – произнес Никита с наглой ухмылкой и ушел из квартиры.
— Чего и следовало ожидать, — вздохнул Роман.
Он уговорил жену, чтобы продать квартиру через своих, и продолжать платить ипотеку, а деньги отдать отцу на лечение. Со скрипом Оля согласилась.
— Квартиру надо будет снять, — сказала она.
— Какая квартира! – воскликнула Надежда Ивановна. – Ко мне переезжайте! Вместе жить будем!
А если, Оленька, боишься, что я буду гадкой свекровью, ты так не думай! Себя можешь тут хозяйкой считать! А мной располагай по своим потребностям!
Вадима Михайловича не спасли. Даже деньги не помогли. Такая, видимо, у него была судьба.
А у Никиты была своя судьба. Его на десять лет за что-то посадили через два месяца, как не стало отца.
Десять лет Роман с женой и детьми спокойно прожили с Надеждой Ивановной в ее квартире. А на пятом году совместной жизни Надежда Ивановна написала дарственную на Романа.
А еще через пять лет явился Никита. Идти ему было больше некуда, кроме как в квартиру родителей. Приняли, накормили, обогрели. А через недельку попросили на выход. Мол, пора и честь знать.
Неуловимое движение, и Никита сполз по противоположной стене.
— Забыл, что я на карате всю юность проходил? – усмехнулся Роман.
Никита сплюнул на пол.
— Шел бы ты сынок, — произнесла Надежда Ивановна. – По крови ты родной, а в жизни себя так вел, будто родным никогда и не был.
И даже отца, который тебя больше всех на свете любил, ты предал и оставил без помощи. Ты предал всех и всё.
А Рома, хоть и приемный, все отдал для отца, который им пренебрегал. И обо мне он заботится так, что любая мать хотела бы видеть такое от родного ребенка!
Уходи, Никита!
Никита ушел, а потом Надежде Ивановне сообщили, что его опять посадили.
Как бы грустно от этого не было, но Никита сам выбрал свою судьбу. Награда ему досталась по заслугам.
