– Мне ничего не нужно, если надо, то подпишем брачный контракт, – с надрывом твердила Юля. – Но твои дети вряд ли в это поверят, правда?
– Они поймут, у меня хорошие дети, – Степан смотрел на молодую возлюбленную с нежностью. – Но лучше не спешить, они немного консервативны. А у нас… разница в тридцать лет.
Юля вздрогнула и замерла с тарелкой чашкой в руках. В дверь не то что звонили, буквально ломились.
– Степан, ты ждешь кого-то? – крикнула она в гостиную, где он листал свежую газету.
Степан Иваныч поднял голову, и его очки чуть съехали на кончик носа. Он всегда так делал. Сначала очки сползали, потом он их поправлял указательным пальцем. Такой вот ритуал.
– Никого я не… – начал он, но звонок повторился, превратившись в длинную трель.
Юля вытерла руки полотенцем и пошла открывать. Спокойно, без спешки, такая у нее была манера, никуда не бежать, когда торопят. На пороге стояли двое – мужчина и женщина. По их лицам Юля сразу поняла, что это дети Степана Иваныча. У мужчины те же глубоко посаженные глаза, у женщины – тот же упрямый подбородок.
– Вы… Кто? – спросил мужчина, хотя по его тону было понятно, он прекрасно знал, кто перед ним.
– Юля, – просто ответила она и чуть отступила, давая им войти. – А вы Виктор и Татьяна, я права?
Они переглянулись, явно недовольные тем, что она знает их имена. Как будто это давало какие-то права.
– Папа дома? – Татьяна произнесла это с ударением на «папа», словно метя территорию.
Юля кивнула в сторону гостиной:
– Там. Чай будете?
И в этот момент из комнаты донесся какой-то странный звук. Юля замерла, пытаясь понять, что это. А потом ринулась в гостиную. Степан Иваныч сидел в кресле, скрючившись и прижимая руку к груди. Газета упала на пол, его лицо исказилось, он пытался что-то сказать, но не мог.
– Скорую! – крикнула Юля, бросаясь к нему. – Вызовите скорую!
Их быт сложился прошлой осенью — встреча в парке, разговоры, потом переезд Юли в его двухкомнатную квартиру. Степан Иваныч, с его вечными очками, фарфоровыми чашками (другие не признавал) и привычкой говорить цитатами из классиков, повеселел, помолодел. Юля внесла в его размеренную жизнь что-то свежее.
По вечерам они сидели в гостиной, она – с вязанием, он – с книгой. Иногда он рассказывал ей про своих клиентов из прошлого, намекал на накопления, на то, что после него ей будет неплохо жить. Юля кивала, но никогда не спрашивала о деталях.
Сердечный приступ оказался серьезным. В коридоре, где пахло хлоркой и чем-то еще, неуловимо больничным, Юля сидела между Виктором и Татьяной, которые демонстративно не смотрели в ее сторону.
— Он скрывал от тебя? Ну, про нас? — неожиданно спросил Виктор.
Юля повернулась:
— Нет, он говорил о вас постоянно.
— И что же он… Говорил? — Татьяна поджала губы.
— Что у него умные дети. Что жалеет… Не знаю… Мало времени вам дал.
Виктор фыркнул:
— А тебе он времени не жалел, да?
— Я…
Юля не успела договорить, потому что появился врач. По его лицу все стало понятно.
— Мне очень жаль…
Татьяна закрыла рот рукой, Виктор дернулся, как от удара током, а Юля просто застыла.
— Сердце не выдержало. Там был обширный инфаркт, — врач говорил еще что-то, но Юля не слышала.
Она видела перед собой Степана Иваныча, вот он поправляет очки, смеется над ее шуткой, рассказывает про какое-то сложное дело из своей практики. И стало вдруг очень-очень понятно, что никогда больше этого не будет.
В коридоре было холодно, Татьяна плакала, Виктор стоял, напряженно выпрямившись. Юля смотрела на Степана Иваныча, которого провезли мимо, накрытого простыней. И не могла поверить — это он? Там его лицо? Такое спокойное, с разбежавшимися в уголках глаз морщинами.
А где же его привычка морщить лоб, когда он думает? Где легкая улыбка в уголках губ? Она осталась или растаяла, как у Чеширского Кота?
— Надо организовать похороны, — произнес Виктор.
— Он хотел лежать рядом с мамой, — тихо сказала Татьяна.
— Да, я знаю, — ответила Юля. — Он мне говорил.
Оба посмотрели на нее как-то одинаково с подозрением и неприязнью.
— Ты… — начала Татьяна.
Но Виктор перебил:
— Послушай, как тебя там… Юля. Ты кто вообще такая? Жила с нашим отцом? Но ты ему никто. Понимаешь? Юридически никто.
Юля моргнула:
— Мы собирались пожениться.
— Конечно, — Виктор даже не пытался скрыть сарказм. — И удобно, правда? Пожилой состоятельный человек, одинокий…
— Виктор! — Татьяна одернула брата. — Не сейчас.
— А когда? — он повернулся к сестре. — Ты что, не понимаешь? Она ради этого и…
— Я любила вашего отца, — просто сказала Юля.
— Да-да, — Виктор скривился. — Все так говорят.
Три дня после похорон висели в воздухе, как туман. Юля передвигалась по квартире тихо, почти невесомо, будто боялась разбудить Степана Иваныча. В голове крутилась дурацкая мысль, может, это ошибка? Сейчас он появится в дверях кабинета, поправит очки и скажет:
– Юля, ты не видела мою синюю папку?
Виктор и Татьяна зашли без звонка, у них теперь были ключи на правах хозяев.
— Юля, надо поговорить, — Виктор положил кожаный портфель на журнальный столик.
Тот самый, за которым они со Степан Иванычем пили чай по вечерам. Она села напротив них. Машинально поправила фотографию Степана Иваныча, которая стояла на полке.
— Ну… В общем, так, — Виктор прокашлялся. — Мы тут с Татьяной подумали, что… Эм… Тебе пора выселяться.
— Чего? — Юля моргнула, как будто слова были слишком яркими и резали глаза.
— Послушай, — Татьяна наклонилась вперед. — Мы понимаем, что ты… Ну… Была рядом с папой. Но это наследственная квартира. И ты не имеешь на нее права.
— Я… Я не претендую, только…
— Ты только что? — Виктор перебил ее. — Прожила с пожилым человеком три года и ждала, когда он…
Он не закончил, потому что Татьяна сильно пихнула его локтем. Юля почувствовала, как щеки горят, только не плакать, не перед ними.
— Вы даже не знаете, какой он был, — тихо сказала она. — Знаете, что он делал каждое утро? Заваривал чай в большом чайнике для нас обоих. И оставлял записку с цитатой на день. Каждый день — новая цитата. Толстой, Чехов, Диккенс… Он все их помнил.
— Это так трогательно, — Виктор скривился. — Но факт в том, что ты не его жена. И мы хотим, чтобы побыстрее освободилось жилье.
Они переглянулись.
— Три дня, — повторил Виктор. — Этого достаточно, чтобы собрать вещи.
Юля встала:
— Вашему отцу было бы стыдно за вас. Он так не поступал.
— А отцу не было стыдно притворяться обеспеченным человеком? — неожиданно выкрикнула Татьяна и вскочила. — Делать вид, что у него все в порядке? Когда мы просили помощи, говорить, что надо самим справляться?
— Что? — Юля остановилась.
— Ты правда думала, что он… Есть какое-то наследство? — Виктор засмеялся, но смех был какой-то горький. — Он всем так говорил. Нам, коллегам, тебе, а сам…
Он махнул рукой.
Собирать вещи было горько. За три года они обросли совместными воспоминаниями, предметами быта. А теперь все это нужно было упаковать в коробки, словно старый хлам. Разбирая бумаги, Юля наткнулась на открытые банковские договоры. Кредитные, на какие-то невозможные суммы.
Юля позвонила Виктору, это было важно. Через час квартира заполнилась голосами, Виктор орал в трубку, Татьяна рылась в бумагах отца.
— Здесь еще один! — воскликнула она, доставая какую-то папку. — Еще кредит… И он…
— Под залог квартиры, — закончил за нее Виктор, захлопывая телефон. — Твою мать…
Юля смотрела на них и ей было… Странно. Они только что потеряли отца, но сейчас выглядели так, будто лишились денег.
— Зачем ему столько кредитов? — тихо спросила Татьяна, разглядывая бумаги.
— Может, он болел? — предположила Юля. — И не хотел никому говорить?
— Если б он болел, ты бы заметила, — огрызнулся Виктор.
Юля покачала головой:
— Нет, он всегда был бодрым. Моложе своих лет, я иногда на его фоне себе казалась старушкой с вязанием.
— Этот кредит, — Татьяна подняла одну из бумаг, — взят через месяц после того, как ты с ним начала жить.
Слова Татьяны повисли в воздухе, Юля моргнула, пытаясь осознать услышанное.
— Что ты… Ну… Хочешь сказать?
Она посмотрела на дату в документе, действительно — взят почти сразу после ее переезда.
— А то ты не понимаешь! — фыркнул Виктор, вырывая бумагу из рук сестры.
Юля опустилась на стул. Голова вдруг стала тяжелой-тяжелой, а перед глазами замелькали картинки: Степан Иваныч в новом костюме (откуда он взялся?), билеты в театр (каждую неделю!), тот ресторан, куда он ее пригласил на годовщину…
— Господи, — она закрыла лицо руками. — Он брал кредиты для… Этого?
— А ты думала, откуда у пенсионера такие деньги? — Виктор развернулся к ней. — Он же весь свой юридический кабинет закрыл три года назад. Что он, по-твоему, зарабатывал?
— Я не… Я как-то не задумывалась, — честно призналась Юля. — Он говорил, что у него накопления. Что он берег на старость.
Татьяна неожиданно рассмеялась. Ее смех странно прозвучал в этой комнате, где пахло лекарствами и одеколоном Степана Иваныча.
— Накопления… Вы слышали? У папы? — Татьяна вытерла глаза. — Да он никогда ничего не копил! Он все тратил сразу, так и жил.
Что-то мелькнуло в ее голосе. Не злость. Какая-то… нежность? Юля подняла взгляд.
— А видеорегистратор! — вдруг воскликнула Татьяна, поворачиваясь к брату. — Помнишь, когда ты на права сдал? Он же потратил всю зарплату, чтобы его купить. Чтобы, как он сказал, ты был защищен на дороге.
— У меня даже не было машины, — проворчал Виктор, но как-то уже без запала. — Какой, к черту, видеорегистратор…
Юля сидела, слушая их перепалку, которая постепенно превращалась… Во что? В вечер воспоминаний?
— А тебе то платье на выпускной, — продолжал вспоминать Виктор. — Он же его у какого-то итальянца заказал. Из последних денег. И ты ходила как принцесса, а он…
— Таскался на свои заседания судов в одном и том же пиджаке целый год, — закончила Татьяна. — Помню.
Юля вдруг поняла, что они оба плачут. Не громко, не навзрыд, но по щекам текли слезы. Виктор размазывал их рукавом, пытаясь сделать вид, что просто потирает лицо, Татьяна даже не пыталась скрыть.
— Это на него похоже, — тихо сказала она, глядя в документы. — Понабрать кредитов, чтобы…
Она перевела взгляд на Юлю.
— Произвести впечатление. Я же видела, как он на тебя смотрел. Там все понятно.
Юля почувствовала, как в груди что-то заболело, заныло, она привалилась к дверному косяку, стало чуть легче.
— Он просто боялся быть недостаточно хорошим, — сказал Виктор, снова потирая глаза. — Вечный отличник.
— А что теперь? — спросила Юля, когда все немного успокоились. — Что будет с…
— С долгами? — Татьяна обвела взглядом квартиру. — Ну тут выбора нет. Вступать в наследство глупо, долги больше, чем стоимость квартиры. Так что банк ее заберет.
— А вещи? — Юля посмотрела на книжный шкаф, забитый старыми томами. — Его библиотека…
— Ты можешь забрать все, что ты хочешь, — неожиданно мягко сказал Виктор. — Нам ничего не нужно.
Татьяна открыла рот, явно собираясь возразить, но потом передумала.
— Да, забирай, — кивнула она. — Нам правда не нужно. Кроме его записной книжки, пожалуй. Там телефоны всех наших родственников…
Они втроем расселись вокруг столика в гостиной. Юля разлила чай по чашкам, фарфоровым, которые Степан Иваныч так берег. Виктор крутил в руках папку с документами, словно надеялся, что там внезапно обнаружится что-нибудь другое. Татьяна рассеянно разглядывала кухню.
— Странно это все, — наконец произнесла Юля. — Как мы… Ну… Вот так сидим. После всего.
— Да уж, — Виктор криво усмехнулся. — Еще вчера я бы с удовольствием…
Он не договорил, но всем и так было понятно.
— Ты ведь правда его любила? — неожиданно спросила Татьяна, поднимая взгляд от чашки.
— Да, — просто ответила Юля. — Я не знала про это.
Она кивнула на документы.
— Даже не догадывалась. А он был как, не знаю, из Голливуда, как в такого не влюбиться?
— Он хорошо умел скрывать, — заметил Виктор. — Когда мама болела, он… Он делал вид, что все в порядке. Говорил, что лекарства помогают. А я случайно нашел справку… Там все было ясно. Он знал, что мама умирает. Но не говорил никому.
— Думал защитить, — Татьяна сжала губы. — Как всегда.
В комнате повисло молчание. Через окно доносился шум города, лай собаки, детский смех. Жизнь продолжалась, как это обычно и бывает.
— Я тут подумала, — осторожно начала Юля, — может, у него были какие-то вещи. Ну, важные. Которые вы хотите забрать.
Виктор пожал плечами:
— Не знаю. Что там может быть важного.
— У него был перстень, — вдруг сказала Татьяна. — Дедушкин. Он его носил…
Она посмотрела на Юлю.
— Или уже нет?
— Носил, — кивнула Юля. — Не снимал никогда. Даже…
Она запнулась.
— Его похоронили с ним.
— Ну и правильно, — Татьяна отвернулась к окну. — Он всегда говорил: «Этот перстень — память. Его нельзя продавать».
— А когда я спросил, почему бы не продать, раз денег нет, — вдруг припомнил Виктор, — он разозлился. Первый раз в жизни на меня наорал.
— Потому что память не продается, — тихо сказала Юля. — Он мне тоже говорил: «Юля, вещи — это просто вещи. Главное — что в голове и в сердце».
Виктор кашлянул, отводя взгляд. Было заметно, что эти слова его тронули.
— Ну что, — Татьяна решительно поставила чашку на стол, — надо собираться, нам всем. Вить, завтра в банк?
— Я… Можно задать вопрос? — вдруг спросила Юля. — Только честно. Вы правда думали, что я с ним ради денег?
Повисла пауза.
— Да, — наконец сказал Виктор. — Сто процентов. А что нам еще думать? Он вечно хвастался, какой зажиточный. Умалчивал про кредиты. А тут вдруг ты, молодая, красивая… Естественно, мы и решили…
— Да и сейчас не очень верится, что ты с ним просто так, — добавила Татьяна, глядя прямо на Юлю. — Ну сама подумай, зачем тебе старик?
Юля улыбнулась.
— Знаете, когда мы познакомились, я даже не знала, кто он. Просто мужчина на скамейке. А потом он стал рассказывать про книги, которые прочитал, про дела, которые вел. И мне стало интересно. С ним было спокойно, надежно.
— Ирония судьбы, — усмехнулся Виктор. — Надежность, замешанная на кредитах.
— Нет, — покачала головой Юля. — Надежность — это не про деньги. Это про то, что он всегда был настоящим. Не играл, не притворялся, в смысле внутри. Конечно, он пытался выглядеть богаче, но не в этом дело. Просто я знала, с ним ничего не страшно.
Татьяна неожиданно шмыгнула носом.
— Так говоришь, будто это правда, — она полезла в сумочку за платком. — Как в глупых фильмах.
— А может, — Виктор смотрел на Юлю с каким-то новым выражением, — ты и правда его любила. И он заслуживал этого. Черт знает…
Прошло три месяца, Юля сидела возле окна в маленькой съемной квартире и перебирала книги. Те самые, из библиотеки Степана Иваныча. Она взяла не все, конечно, только самые ценные для нее. Те, что они вместе читали.
С Виктором и Татьяной они встречаются. Пьют чай в кафе, где бывали со Степаном, вспоминают о прошлом и обмениваются новостями. Как семья.
