Интервью вела Наталья Шелюхаева.
Галина Китайгородская — личность в Москве значительная. Она — создатель собственного, эффективного метода изучения иностранных языков — возглавляет известную Школу Китайгородской, преподает в МГУ и принадлежит к той элитной прослойке общества, которая имеет непосредственное влияние на молодые умы. Мне было радостно встретить человека, умеющего точно и ясно излагать свои мысли. Тем более, что за всеми ее суждениями стоят поступки.
Не приемлю слабых
— Галина Александровна, вы — из интеллигентной семьи, ваш отец — известный математик, к вам в дом приходили знаменитые, творческие люди. Исходя из этого — какие качества стали главными для вас на всю жизнь?
— Самоуважение. Достоинство. Уважение к человеку науки. Это была сверхценность, которую я взяла от семьи. И абсолютное отсутствие ценностей материальных. С детства и на всю жизнь я запомнила — никогда не гонись за длинным рублем. Чего ты достойна — то к тебе придет. Я верю: любой человек должен четко знать, чего хочет. И тогда он получит это.
— В одном интервью вы говорили, что презираете слабых…
— Жалость и сострадание — разные вещи. К состраданию я готова всегда. Если кто-то кого-то или чего-то лишился в данный конкретный момент — это жизненные коллизии. В этих случаях я сострадаю безусловно. Но есть и такие, для кого слабость — как некая черта характера, своеобразная защита от жизни, игра. Эти люди, как правило, любят усиленно взывать к состраданию, постоянно говорят только о своих болезнях, несчастьях, отсутствии денег — им удобнее быть слабыми. Таких я не приемлю.
— Как наше время, которое принято называть жестким, повлияло на людей?
— Те жесткие условия, что существуют сейчас, создают предпосылки для активизации напряжения, которое полезно человеку. Это как война. С одной стороны, мы жили в слишком ужасных, серых и недостойных условиях; с другой — мы не имели и не искали стимула для роста, его приходилось находить внутри себя, а это трудно. Человек не мог реализовать свой потенциал «на плюс».
Но общество состоит как минимум из двух типов людей. Во-первых, это люди, в которых тяжелые условия рождают силы, и это хорошо. Во-вторых, те, для кого любая стрессовая ситуация — катастрофа. В них нет никакой психической силы противостоять обстоятельствам, они не хотят найти в себе силы, не готовы на их концентрацию. Это слабые.
—— То есть вы не снимаете с них ответственности?
— Мне жалко только детей-несмышленышей, которые еще ничего не могут, и пожилых людей, которые уже не способны действовать. У нас огромное количество стариков, которые не только могут, но и работают, что-то делают. Их я приветствую, ими я восхищаюсь. Есть и такие, которые могут работать, но не делают этого, а только плачутся. Мне их не жалко.
При этом я вовсе не считаю себя жестокой, напротив, я очень добрый человек. Экстремальная ситуация — это очень хорошо. Прекрасно, что нас, проживших так долго в условиях убаюкивающей серости, бесперспективности, безрадостности, «двинули» так крепко.
Общество сплачивается, начинает активно действовать. Но при одном условии, как в медицине — ситуация на отрицательной эмоции не должна продолжаться слишком долго. После нее должны прийти улучшение, спокойствие, стабильность.
Главное — не погрязнуть в бабстве
— Возникают ли у вас конфликты?
— Я предельно неконфликтный человек и живу для того, чтобы ликвидировать конфликт, а лучше — предотвращать его. Любое согласие, договор, иностранное «консенсус» — лучше конфликта. Главное в нашей профессии — это понимание того, как надо выстроить человеческие отношения. Договориться можно с любым человеком. Можно полюбить любого. Но этому можно и нужно учиться.
— Предположим, что у вас нет желания с каждым договариваться, просто нет времени…
— Если мне совершенно не нравится человек, и я не хочу с ним общаться, я ставлю перед собой вопрос: кто пострадает, если я не буду замечать его? Если никто, тогда я перестаю с ним общаться. Я найду средство, как это сделать, например, буду «всегда занята». Не буду конфликтовать, но я его исключу из своей жизни.
Но если, задав тот же вопрос, пойму, что пострадают, допустим, мои коллеги, ученики, дело — тогда я не имею на это право. Тогда мои профессиональные навыки позволят мне создать ощущение, что я к нему прекрасно отношусь. Никуда не деться, надо иметь то, что я называю «профессиональным артистизмом». Это не актерство.
—— Это не лицемерие?
— Это дело. К лицемерию прибегают для собственной выгоды или из лести перед начальником — угодничают, пытаясь показать, как его любят. Но если я что-то делаю ради других, ради дела, это нельзя назвать лицемерием. Я буду играть в хорошие отношения. Это и есть мое профессиональное умение общения.
— А если такой человек находится в подчинении у вас?
— Если это профессионал, но лично мне по-человечески он несимпатичен, я сумею скрыть свои чувства. Меня трудности общения вообще не пугают. Ведь опыт-то какой — я уже более 35 лет руководитель коллектива! Причем в основном женского.
— Наверное, это особенно трудно…
— Для меня нет. Обожаю женщин. Главное — не дать им возможности погрязнуть в бабстве: в обсуждении, осуждении, зависти. Если ты такую модель отношений не поддерживаешь, а наоборот, делаешь все, чтобы этого не создалось, все будет прекрасно. И они меня любят, мы все отлично взаимодействуем. И, что самое замечательное, они так же замечательно взаимодействуют друг с другом.
Р.S. Сейчас Галине Александровне 87 лет.
