— Сколько ты стоишь? — услышала Розалия заплетающийся голос рядом с собой. Мужчина, задавший ей вопрос, пьяно ухмылялся и уже тянул к ней руки.
Она помнила прикосновения совсем других рук — нежных и ласковых, помнила тихий шепот у уха… Но все это давно кануло в небытие.
— Вам хватит расплатиться, — игриво улыбнулась она, сглатывая свою горечь и боль, и взяла клиента за руку. — Идёмте со мной.
О том, что такое настоящий голод Розалия знала не понаслышке. Родилась она в одной из финляндских губерний во второй половине 19 века, а отцом ее был арендатор мызы по фамилии Они. Девочка рано лишилась родителей, и больше позаботиться о неразумной крошке было некому.
В приютах с ней обращались как и с любой бедной сироткой — грубо и бесцеремонно, а еды на ораву голодных беспризорников вечно было мало.
Такой красивый и большой пряник Розалия видела в первый раз — она смотрела и смотрела на угощение, которое протягивала ей незнакомая женщина, пожаловавшая к ним в воспитательный дом, и боялась к нему прикоснуться.
— Ну что же ты, — мягко сказала ей дама и улыбнулась. — Бери.
Она выглядела совсем не так, как другие знакомые Розалии взрослые: одета была иначе, и от нее вкусно пахло — не кислой капустой, а чем-то свежим и цветочным.
— Тебе очень повезло, — повторяла воспитательница, пока собирала ее нехитрые пожитки. — У такой богатой женщины жить будешь!
Первое время на новом месте Розалии все казалось диковинным, но она быстро привыкла — и к всегда тёплому дому, и к вкусной еде, и к ласковым объятьям своей благодетельницы.
На старости лет обеспеченная петербургская дама заскучала и решила стать матерью для бедной сиротки. Несколько лет она обряжала девочку в красивые наряды, дарила подарки и читала сказки, а потом ей все это надоело. Да и на маленького ангелочка ее воспитанница больше похожа не была.
К счастью для Розалии, ее не прогнали на улицу и не сдали обратно в приют — всего лишь переместили из господской половины дома в «девичью», к слугам. Девочка не понимала, в чем провинилась — слёзно она просила у своей «матушки» прощения и позволения вернуться назад, но та только раздражённо от нее отмахивалась.
Розалии пришлось смириться с тем, что теперь вместо пуховой постели у нее был жёсткий топчан, а игры и учебные занятия сменились мытьём полов и готовкой.
Как-то раз она, как обычно, прислуживала за обедом, когда поймала на себе внимательный взгляд: молодой родственник ее благодельницы, приехавший ее навестить, не сводил с Розалии темных глаз. Девушка смешалась и отвернулась, но пытливый взгляд чувствовала на себе ещё долго.
На следующий день юноша пришел вновь и через день — тоже. Через три дня он украдкой поцеловал смущенную Розалию в щёчку, а через неделю пробрался в закуток, где она спала. Сиротка не сопротивлялась — да и как она могла? За все 16 лет никто никогда так на нее не смотрел…
Тайное быстро стало явным: через несколько месяцев уже ни один фартук не мог скрыть ее раздавшуюся фигуру.
— Как ты могла так опорочить меня, наглая девчонка! — бушевала хозяйка дома. От злых оплеух у Розалии горело лицо, слезы текли по щекам, и она совершенно ничего не могла придумать в свое оправдание.
В тот же час она оказалась на улице — с одним лишь небольшим узелком в руках и без гроша за душой. Всем сердцем девушка надеялась, что ее возлюбленный придет и заберёт ее с собой с холодной улицы, но тот, кажется, вовсе не интересовался ее судьбой. Так, Розалии вновь пришлось привыкать к постоянному чувству голода.
Через несколько месяцев в больнице для бедных появилась на свет маленькая девочка, которую Розалии нечем было кормить. Она помнила свое несчастливое детство и отчаянно не желала дочери такой судьбы, но делать было нечего, и малышка отправилась в приют.
Розалия надеялась, что однажды сможет её оттуда забрать, но с каждым днём верила она в этот исход все меньше. Кое-как перебиваясь с хлеба на воду, девушка проводила дни в поисках даже самой простой и грязной работы, но отовсюду ее рано или поздно выгоняли.
Когда есть стало нечего совсем, Розалии пришлось пойти на крайние меры. Как и сотни других девушек, оставленных на улице без средств к существованию, она начала торговать собственным телом.
Но даже так денег было катастрофически мало — а ведь нужно же было ещё покупать одежду для клиентов и как-то оплачивать угол в доме терпимости… Подбирая сто рублей, выпавших из кармана прикорнувшего клиента, она искренне верила, что ей они гораздо нужнее, чем ему.
Однако обворованный клиент был совершенно другого мнения и заявил о краже в полицейское управление. Розалию арестовали и бросили за решетку. Она думала, что ничего уже не может быть хуже, но нет — на суде ее ждало ещё одно потрясение: одним из присяжных заседателей оказался её бывший возлюбленный, обрекший её на все страдания.
Розалия была готова к тому, что юноша просто отвернется от нее с отвращением, но тот ее удивил. Через несколько дней после заседания к арестантке в камеру принесли письмо, в котором молодой человек просил у нее прощения за все и предлагал им пожениться.
«Заберём малышку из воспитательного дома,» — читала Розалия, сглатывая слезы и не верила в то, что видела. Неужели ей первый раз в жизни по-настоящему повезло?
Дрожащей рукой она написала ответное письмо с согласием: капель слез на бумаге осталось не меньше, чем орфографических ошибок.
К сожалению, Розалии не суждено было дождаться своего счастья. Ещё до конца основного следствия она скончалась в тюрьме от сыпного тифа.
Историю о несчастной опороченной девушке рассказал Льву Николаевичу Толстому его приятель — прокурор Анатолий Федорович Кони. Он пристутствовал на суде над несчастной Розалией и своими глазами видел ее возлюбленного, который обращался к нему с просьбой о передаче девушке письма.
На основе трагической биографии Розалии Они Толстой написал свой роман «Воскресение». Вспомнил он и другой девушке — горничной Гаше, которую когда-то в юношестве сам обрек на ту же участь. Правда, в отличие от своих прототипов, у главной героини произведения — Катюши Масловой — был свой шанс на счастье.
