После похорон отца дети вернулись в его трехкомнатную квартиру на Ленинском проспекте. Там пахло старыми книгами, лекарствами и тем самым одеколоном «Шипр», который отец покупал еще с советских времен.
Валентина, старшая сестра, сразу уселась в кресло у окна. Там всегда сидел Петр Семенович.
– По закону все делится поровну, – заявила она, осматривая комнату взглядом оценщика, – я как старшая дочь забираю эту комнату с балконом. Вам, Коля, – обратилась она к брату, – достанется спальня, ну, а Лиде, – Валентина кивнула в сторону младшей сестры, – маленькая комната возле кухни.
Коля, потрепанный жизнью пятидесятилетний мужчина с вечным запахом перегара, даже подскочил на диване:
– Никто ничего не забирает! Продаем хату и делим деньги на троих! Поровну!
Лида, самая младшая из детей, сидела в углу на кухонном стуле и молча крутила в руках отцовскую зажигалку «Zippo».
Она никак не отреагировала на разговор сестры и брата.
Ее опухшие, красные от слез глаза и дрожащие губы говорили о том, что она пришла сюда не квартиру делить, а прощаться.
– А как же память? – тихо спросила она, – папа здесь всю жизнь прожил… На этом паркете мы с вами делали первые шаги. В этой кухне он учил меня печь блины…
– Память – в альбомах, – резко перебила Валентина, поправляя дорогой шарф, – а это – квадратные метры в центре города. Не будь ребенком, Лида. Хотя… Если ты такая бессребреница, отдай свою комнату мне. Я не откажусь.
– Почему тебе?! – взорвался Коля, – у меня двое детей! Лидка, лучше отдай свою комнату мне! Подумай о племянниках! У Вальки и так все есть!
От возмущения Валентина побледнела. Вскочила, сжав кулаки, и уже собиралась поставить наглого братца на место, но тут позвонили в дверь.
Видеть посторонних не хотелось, поэтому никто из присутствующих, словно договорившись, не пошел открывать.
Звонок повторился. Резкий, пронзительный.
Валентина, Лида, и Коля переглянулись. Но остались на своих местах.
И тогда…
Кто-то открыл дверь своим ключом…
Послышались шаги в прихожей. Дверь комнаты, в которой сидели брат с сестрами, распахнулась.
На пороге стояли женщина лет тридцати пяти и мальчик лет десяти.
Женщина была в поношенном пуховике, ребенок – в спортивной куртке.
Гости с опаской, но совершенно уверенно прошли в комнату, оставив за собой мокрые следы от осенних ботинок.
– Здравствуйте, – сказала женщина и достала из сумки красную папку. – Я Вера, из соседнего дома. Дед… то есть Петр Семенович, – она замолчала, словно собиралась с духом, и, наконец, произнесла, – подарил мне эту квартиру.
Повисла густая тишина…
– Что он сделал?! — взорвался Коля, вскакивая так, что с дивана слетело старое вязаное покрывало. – Ты кто такая вообще?!
– Вот документы, – Вера дрожащими руками достала из папки заверенную бумагу. – Это оформлено больше года назад…
Петр Семенович и Вера познакомились в магазине.
Мужчина пошел за продуктами и ему стало плохо.
Никто не подошел к пожилому человеку, прислонившемуся к стене. Выглядел он странно: покачивался, смотрел какими-то пустыми глазами.
Очевидно, люди решили, что пенсионер переборщил со спиртным.
Вера проходила мимо и, в силу своей профессии (она работала медсестрой) сразу поняла, что мужчине нужна помощь.
Подбежала, сунула в рот таблетку нитроглицерина (она всегда носила его с собой), помогла дойти до скамейки. И, конечно, присела рядом.
Лекарство быстро подействовало.
– Спасибо тебе, дочка, – проговорил мужчина.
– Вы далеко живете? – спросила Вера, – может, такси?
– Да нет, мне тут… метров двести. Как-нибудь доковыляю.
– Я провожу…
– Еще раз спасибо, – мужчина поднялся, – меня, кстати Петром Семеновичем зовут, а вас, спасительница?
– А я – Вера…
Возле своего подъезда Петр Семенович окончательно пришел в себя и пригласил Веру на чай.
Та сначала отказалась, но услышав:
– Пойдем, милая, у меня знаешь, какое варенье есть? Малиновое! Настоящее. Порадуй старика…, – согласилась.
Так началась их дружба.
Вера стала частой гостьей в доме Петра Семеновича. По хозяйству помогала, продукты приносила. Приходила просто так, поговорить.
Однажды сына своего привела – Мишу….
Петр Семенович уже знал, что Вера воспитывает его одна. Что бывший муж ей совсем не помогает: пьет сильно. И что Мише с большим трудом дается учеба.
– А давай вместе уроки делать, – предложил Петр Семенович, подливая мальчику чай и подвигая ближе вазочку с вареньем, – и тебе полегче будет, и я вспомню то, что давно забыл.
Мишка, конечно, согласился.
Чем больше он общался с дедушкой Петей, тем больше он ему нравился.
Очень скоро старый и малый так подружились, что Миша даже ночевать оставался у Петра Семеновича.
Вера поначалу возражала, а потом рукой махнула. К тому же, это здорово ее выручало.
Женщина работала на двух работах, чтобы как-то прокормить себя и сына. Плюс к этому – платила за съемную однокомнатную квартиру, поскольку после развода они с сыном остались без жилья.
В дни, когда мать работала, Миша часто оставался один. И в школу его водить у Веры не всегда получалось. А уж забирать…
В итоге, эту функцию взял на себя Петр Семенович.
Каждое утро он заходил за Мишей и вел его на занятия. Вечером – забирал. Ну, а когда они ночевали вместе, то, после совместного завтрака, сразу топали в школу.
Вера была очень благодарна за помощь и платила той же монетой. Очень ей хотелось, чтобы этот внимательный, умный и такой добрый человек не чувствовал себя одиноким.
И, хотя Петр Семенович никогда на одиночество не жаловался, Вера видела: он страдает.
Страдает и ждет, когда же его взрослые дети Валентина, Николай и Лидия вспомнят о нем, навестят…
– А давайте, позвоним им, – однажды предложила Вера, – может, случилось у них что?
– Конечно, случилось, – с горечью ответил тогда Петр Семенович, – совесть они потеряли, вот что. И звонить я им не буду. Пока растил, кормил, учил – нужен был, а теперь… Забыли. Хорошо, что жена не дожила… Что ж, раз нет у них отца, значит, и у меня – нет никаких детей. Да и какие они дети? Младшей – сорок скоро…
Больше Вера подобных разговоров не заводила.
Тем более, что Петр Семенович вскоре заболел. Лечился долго.
Когда вернулся из больницы, Вера всю заботу о старике взяла на себя. Мишка помогал как мог.
Очень скоро Петр Семенович поправился, даже на улице гулять стал!
Однажды попросил Веру сходить с ним к нотариусу.
– Хорошо, сходим, – согласилась Вера, даже не спросив, зачем это нужно.
Когда поняла – испугалась:
– Да вы что, Петр Семенович, зачем? Я ж не ради этого! Просто… Вы мне как родной…
– Почему «как»? Даже обидно, – пошутил тот, а потом серьезно добавил, – вы с Мишей на сегодняшний день – мои самые родные и близкие люди. Вот я и решил о вас позаботиться, пока воронье не налетело…
Через несколько месяцев Петр Семенович снова попал в больницу. На этот раз Вера забрала его лежачим…
Почти год ухаживала.
Хотела детям сообщить, но Петр Семенович попросил этого не делать:
– Зачем? Я им здоровый был не нужен, а уж больной, – по его щеке скатилась одна-единственная слезинка…
В день, когда Петра Семеновича не стало, Вера позвонила его дальней родственнице (только этот номер у нее был), ну, а та уже сообщила детям…
Валентина подлетела к Вере, выхватила папку.
Пробежала глазами по тексту и…порвала документ.
– Все?! Кончились подарки?! – со злорадством выкрикнула она, – пошли вон отсюда!
Вера не тронулась с места.
– Зря старались, – спокойно сказала она, – это была копия. Оригинал хранится у нотариуса.
– Аферистка! – Коля подскочил к Вере, – все продумала?!
– Нет, сама бы не додумалась, – парировала Вера, – Петр Семенович подсказал. Хорошо вас знал, как я вижу.
– Да кого он знал?! Он давным-давно из ума выжил! – завопила Валентина, – и бумажку эту не в своем уме оформил! Ничего ты не получишь!
– И на этот счет Петр Семенович подстраховался, – Вера говорила спокойно, без издевки, – там в документах есть медицинское освидетельствование в день оформления сделки. Так что не волнуйтесь зря. Я зашла, потому что видела, что вы приехали. Хочу сказать, что вы можете забрать из квартиры все, что пожелаете. Я бы хотела переехать побыстрее.
– Переехать?! – Коля вытаращил глаза.
Похоже, он начинал понимать, что наследства в виде отцовской квартиры у него нет. – Но это же несправедливо! Вы нам даже не родня! Как он мог?!
Вера слегка побледнела:
– А вы как могли бросить пожилого отца на произвол судьбы? Как могли годами даже не поинтересоваться, как он живет? Как могли спокойно жить, зная, что он совершенно один?!
– Не один, как оказалось, – младшая сестра Лида подошла к Вере, пристально посмотрела ей в глаза, – и спасибо вам за это…
Она развернулась и молча пошла к выходу. На пороге обернулась:
– Валя, Коля, – она лукаво посмотрела на брата и сестру, – а я даже рада, что так вышло…
Когда за Лидой закрылась дверь, Вера бросила:
– Рада она… Нашла, чему радоваться… Такие деньжища…
Коля ничего не сказал. Он достал из кармана фляжку и залпом ее осушил.
Через минуту сказал Вере:
– Тебе легко судить. Ты с ним не жила… И не бежала за сотни километров от дома, чтобы его не видеть…
– Я никого не сужу, – Вера сама удивилась своему спокойствию и смелости, – вы спросили, я ответила. Надеюсь, недели вам хватит, чтобы освободить квартиру… И да, о памятнике отцу и о его могиле можете не волноваться. Об этом есть, кому позаботиться.
– Волноваться?! – рявкнула Валентина, вставая с отцовского кресла, – да мне плевать, что там будет! Тем более теперь…
