Эта история о девочке из Ленинграда, пережившей блокаду, о сироте, которую презирали родные, о женщине с железной волей и сильным голосом, не знавшей компромиссов. Галина Вишневская не просто стала примадонной Большого театра – она стала символом эпохи. Рядом всегда был верный спутник – Мстислав Ростропович. Их союз стал легендой. Каким был путь примадонны к Олимпу, расскажем в нашей статье.
Тяжёлое детство
Когда Галя появилась на свет в 1926 году, мать Зинаида отвернулась: «Унесите, какая некрасивая!». Девочку отдали на воспитание бабушке в Кронштадт. Там, в коммуналке и жила «Галька-артистка». Она пела всем: родителям, деду, бабушке и гостям. Однажды на одной из пластинок оказалась запись «Онегина» – Вишневская услышала музыку своей судьбы.
Блокаду девочка встретила в Кронштадте. Похоронив бабушку в 1942 году, Галя пошла работать в противовоздушную оборону, но музыку не забывала: пела в джаз-оркестре при морской части. Вскоре, в 1944-м, попала в оперетту, а в 1945 году вышла замуж – первый брак оказался недолгим.
Георгий Вишневский оказался ревнивцем, но фамилию певица оставила: звучную, сценическую. Затем в её жизни был гражданский муж – директор театра Марк Рубин, старше на 22 года. Они пережили смерть новорожденного сына, после чего не смогли сохранить отношения.
Большой театр
В 1952 году Вишневская увидела объявление о прослушивании в Большой театр. Она прошла конкурс в стажёрскую группу и соврала в отделе кадров, что окончила музыкальное училище. Но её голос, артистизм и напор были подлинными. Её первыми партиями стали Татьяна, Леонора, Купава.
В певице сочетались темперамент, техника, артистизм и дерзость: она входила в залы и подчиняла их. Уже через три года она представляла страну на фестивале «Пражская весна». Там же судьба свела её с человеком, который вскоре стал любовью всей жизни – виолончелистом Мстиславом Ростроповичем.
В 1955 году на приёме в «Метрополе» виолончелист прокатил по столу апельсин. Она утверждала, что это было яблоко – намёк на Париса. Они спорили об этом всю жизнь. Он звал её Жабкой – она собирала лягушек.
Она называла его Буратино – за доброту и открытость. Казалось, они такие разные. Ростропович – живой, демократичный, вечно обнимающий всех, влюблённый в людей. Вишневская – отстранённая, закрытая. И всё же они были одним целым.
Против течения: амбиции, конфликты и изгнание
Галина Вишневская была не только великой певицей, но и влиятельной фигурой в театральных кругах. Будучи председателем цехкома оперы и членом худсовета Большого театра, она активно участвовала в решениях, касающихся репертуара и кадровых назначений.
Иногда это вызывало критику: её обвиняли в интригах, в попытках протолкнуть Мстислава Ростроповича на пост главного дирижёра. После назначения Юрия Симонова она открыто ставила под сомнение его профессионализм и даже писала жалобы в ЦК.
Не чужда была певица и громким сценическим конфликтам. Так, в 1966 году, когда дебютант Владислав Пьявко пел с ней «Чио-чио-сан», между артистами завязались романтические симпатии. Однако вскоре тенор переключил внимание на Ирину Архипову.
Вишневская, почувствовав соперничество, добилась отмены спектакля «Кармен» с их участием и настояла на новой постановке с участием своего супруга. Конфликт с Архиповой закончился громкой ссорой и доносом в партком.
На протяжении двух десятилетий в театре часто царило негласное правило: «Что хочет Галина Павловна, то и будет». Но были и неудачи – например, ей не позволили исполнить «Военный реквием» Бриттена в Ковентри из-за политических соображений несмотря на то, что произведение создавалось специально для неё.
Галина Павловна умела быть великой. И страшной. Её считали надменной, жесткой, колючей.
Певец Евгений Нестеренко утверждал: «Она не могла сыграть нежность… в ней была злоба и надменность». А Владислав Пьявко с этим спорил: «Она была очень женственной и ранимой, но закрытой. Даже от мужа».
Её уважали, но боялись. Она не терпела панибратства, а звание «примадонны» принимала с ледяной усмешкой. Не случайно в 1994 году сыграла Екатерину II на сцене МХАТа – настолько органично, что критики дивились: это она и есть.
Переломный момент наступил с началом дружбы семьи с Александром Солженицыным. Ростропович предоставил писателю приют, начал публично защищать его, подписав открытое письмо. Это сразу же отразилось на его карьере – ему стали отказывать в гастролях, его фактически изгнали из Большого театра.
Вишневская же ещё долго оставалась опорой репертуара, получала высокие награды, но её имя начали намеренно замалчивать в прессе. Ощущая изоляцию, она поставила ультиматум властям: либо справедливость, либо жизнь за рубежом.
Открытый конфликт с системой разгорелся в 1974 году, когда Вишневская проиграла борьбу за право записать «Тоску» – это привело к коллективному письму против неё и Ростроповича, подписанному, в частности, Еленой Образцовой.
Их положение стало критическим: Ростропович утратил возможность работать в Москве, а провинциальные концерты не спасали ситуацию. Вишневская решилась на отчаянный шаг – уговорила мужа подать прошение о двухлетней зарубежной командировке. Он подчинился. Уехали без денег, контрактов и гарантий.
После отъезда семью поддержали мировые звёзды, включая Исаака Стерна и Эдварда Кеннеди. Но в СССР их продолжали травить. Последней каплей стало официальное лишение гражданства и государственных наградв 1978 году.
На пресс-конференции в Париже супруги открыто заявили, что стали жертвами политической мести. В письме Брежневу они требовали открытого суда, подчеркивая, что не признают право лишать их родины.
За границей они начинали почти с нуля. Первое выступление Вишневской на Западе состоялось в Монако, где представитель советского посольства попытался взыскать с неё часть гонорара. Галина Павловна решительно отказалась: государство, по её словам, не имеет морального права требовать денег у тех, кого само же изгнало.
Семья перебралась в Вашингтон, где Ростропович стал музыкальным директором Национального симфонического оркестра США. Им не позволяли покупать недвижимость, поэтому годы они скитались по гостиницам.
В СССР их вычеркнули из официальной истории: Вишневская не упоминалась даже в юбилейном альбоме Большого театра. Особенно тяжёлой для семьи стала смерть Дмитрия Шостаковича.
К моменту лишения гражданства их уже называли «идеологическими отщепенцами», обвиняли в «торгашестве» и «уклонении от налогов». Против них писали статьи, сочиняли доносы, а друзей и коллег вынуждали отрекаться.
Но их поддержали те, кто имел внутреннюю силу – Рихтер, Гилельс, Темирканов отказались подписывать клеветнические письма. А соседи на Огарёва, 13 – среди которых были жёны композиторов, недолюбливавшие прямолинейную и всегда элегантную Вишневскую – поспешили выселить семью и передать квартиру «нуждающимся».
Гражданство Монако и квартира в Париже
После вынужденной эмиграции в 1974 году им предлагали гражданство четырёх государств, но супруги отказались. Вместо этого приняли паспорта Монако, которые юридически не давали полного гражданства, но обеспечивали свободу передвижения, что было критически важно для артистов их уровня. Это был своеобразный компромисс: не принадлежать официально никакой стране, но быть свободными.
В Париже они купили роскошную квартиру на авеню Жорж Мандель – более 300 м², дом украшали позолота и колонны. Галина Павловна оформила интерьер в русском стиле – с иконами, антиквариатом. Семья владела жильем в крупных культурных центрах – Вашингтон, Лондон, Лозанна, Олдборо.
Для Вишневской купили квартиру в финской Лаппеэнранте, потому что она напоминала ей Кронштадт, город детства. Однажды она пожаловалась, что гостиная в финской квартире мала. Ростропович полтора года втайне расширял квартиру, купив соседнюю и объединяя помещения.
В эмиграции Вишневская чувствовала тоску по репертуару театра, к которому привыкла. Несмотря на это, она много пела – до 10 раз в месяц, работала с ведущими дирижерами, участвовала в мировых премьерах произведений Пендерецкого, Ландовского, исполняла ведущие партии («Макбет», «Пиковая дама», «Война и мир», «Тоска»).
Только в 1990 году, по личному распоряжению министра культуры Николая Губенко, артистам вернули гражданство, зная, что Ростропович приезжает дирижировать в Москву. Они сами не просили о восстановлении, и Вишневская сначала даже отказывалась выйти из самолета.
Они были удивлены, когда на родине их встречали плакаты: «Гале и Славе – слава!», «Спасибо за Солженицына!».
Обвинения и слава
Критики обвиняли супругов в том, что их никто не изгонял, что они «инсценировали изгнание». Писатель Владимир Бушин называл их «двумя скитальцами по собственному выбору». Особо доставалось Вишневской – мол, без мужа ничего бы не добилась. Даже коллеги – Евгений Нестеренко и Ирина Архипова – говорили, что она пиарила себя лучше, чем пела.
Однако отрицать харизму и сценическое обаяние Вишневской не мог никто. Даже Ахматову вдохновляла её манера исполнения.
Оперная дива и виолончелист всегда защищали своё достоинство, жестко реагируя на различные нападки. Когда критик «Коммерсанта» назвал Ростроповича «играющим как студент», тот на шесть лет отказался выступать в России. Галина Павловна и вовсе предлагала «дать в морду».
Она также отменила свой юбилей в Большом, увидев постановку «Онегина» Дмитрия Чернякова. А спустя год поставила свою версию на сцене Центра оперного пения, который учредила сама и подарила городу.
Последние годы
После смерти Ростроповича в 2007 году Вишневская много болела. Она скучала по супругу – 52 года они не расставались. Певица пережила мужа на 5 лет, умерла в 2012 году. Их дочери поддерживают наследие: Ольга руководит Центром оперного пения, Елена – медицинским международным фондом.
Жизненный путь Ростроповича и Вишневской – история титанов культуры, не только оставивших след в искусстве, но и переживших изгнание, славу, критику, и – главное – сохранивших личную и профессиональную честность до конца.
